Однажды, я с отцом-Федором Сидоровичем, своим сыном Виталием и Сашей, соседом по даче, пошли на ночную рыбалку на реку Сож. Река близко, всего в 150 метрах от дома. С вечера приготовились. Наготовили дров. Взяли раскладной стол, рыбацкие кресла. В 21.00, как стемнело, забросили свои снасти. Мама принесла поужинать. Выпили, чисто символически. Клев, обычно, бывает не раньше 03.00 часов. Колокольчик в тишине за километр слышно. Мы уселись в свои кресла и, как обычно, слушали бесконечные рассказы моего отца. У него их - тьма. На любую тему. Как он был маленьким, как началась война, как брат Макей надел пилотку красноармейца и, специально, ходил перед фашистами, пока, чуть не избили до полусмерти. Как тот же брат Макей на Октябрьские, в 1942 году прибил на избу красную звезду, потом фашисты за это дом сожгли. Про то, как с другими людьми, прятались в Чистых Лужах от фашистов и нашли корову. Голодные были, зарезали корову, без соли, приготовили ее на костре, а потом неделю "без штанов" спали, такая диарея была...
Отец не то, чтобы глуховат, но, когда "садится на своего конька" с рассказами, никого и ничего вокруг не слышит.
"Тише, дед!", - вскрикнул Виталик.
"Слышите?", - спросил он у нас.
Где-то, не далеко от нас, раздавался детский плач. В полночной тишине, мы не могли понять, откуда он идет. Каждый из нас его слышал с разных сторон. Я - с другой стороны речки, Саша (сосед по даче)-со стороны "мясокомбинатовских" дач, сын - со стороны большого пляжа. Берег обрывистый, оброс кустами и деревьями. Из-за этого он не просматривался ни вправо, ни влево. Мы включили налобные фонарики и стали звать ребенка.
"Иди сюда, мы рыбаки!", - кричал Саня.
"Не бойся, не плачь!", - вопил Виталя.
Плач в ночи прекратился, но ненадолго. Теперь, каждый из нас, слышал его в противоположном направлении. Где-то далеко завыла собака. Потом еще одна. Отцу стало это надоедать. Несколько раз он проматерился во все свое луженое горло. Стало как-то жутко. Вместе с этим, на воду опустился туман, да так стремительно, что через несколько минут, мы не видели друг друга, только лучи от фонарей мелькали в тумане. Мы сдвинули свои кресла рядом, сели поближе к костру. Стало зябко. В августе уже ночи не такие теплые. Начало светать. Зазвенел колокольчик. Мы поняли, что это поклевка.
"Клюет!", - закричали мы хором, но смотрели друг на друга, и никто не спешил к снастям.
"Пап! Тяни, а я с подсакой! Подсекай", -наконец-то крикнул Виталик и побежал на звук колокольчика. Все остальные ломанулись смотреть.
"Лещ! Килограмма 2!", - шептал Виталик.
"Аккуратно, не дергай, тяни плавней!", - командовал отец.
"Дед, тяни сам, еще одна клюет!", - огрызнулся сын.
"Саня! Подмогни с подсакой!", - простонал отец.
Мы с Виталей вытянули своего леща, положили в садок.
«Здоровый! Начало есть!», - сказал взволнованный сын.
Мы подошли к отцу, который, с помощью Сашки, уже второго вытащил.
Пока перенаживили, забросили, начался рассвет. За каких-то пару часов наловили мы, в тот день, здорово, еле донесли домой вещи с рыбой.
Перед калиткой стояла соседка Светка. Это вездесущая женщина, которая, как сорока, все всегда знает. Так вот она сообщила нам, что вчера, толи с «мясокомбинатовских», толи с «центролитовских» дач утонул ребенок, малыш трех лет. Мать на маленьком пляжике зазевалась, и не заметила, как он в воду зашел…
Мы были в таком шоке, что описать словами, лично для меня, это не представлялось возможным.
«….твою мать!», - только и смог прошептать папа.
Больше, в тот год, мы на рыбалку, на ночь, не ходили. Да и к воде стали относиться намного осторожнее. Бывало, разбежишься – и с обрыва в реку!
Да, это была последняя Санина ночная рыбалка. В начале января он умер. Прямо в День рождения своей жены! Не дожил пару дней до своего 60-ти летия.
В следующем году, где ловил Саша, место на берегу так заросло, что трудно было подойти к реке…