Цусима - одна из черных страниц истории нашего флота. Ответственность за поражение в этом сражении легла на плечи командующего 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского (1848-1909 гг).
Спустя более ста лет к этому человеку отношение разное. Одни его считают талантливым флотоводцем, просто обстоятельства сложились не так как надо. Другие, что звезд с неба не хватал, как флотоводец.
Тем не менее, З.П. Рожественский считал поход через три океана пагубным. И во время перехода в Тихий океан обращался к вышестоящему начальству с рапортом об отставке и с просьбой вернуть эскадру обратно на Балтику.
Суд оправдал вице-адмирала, так как З.П. Рожественский в самом начале сражения получил ранение в голову и не мог командовать эскадрой. Но до конца своей жизни вице-адмирал считал себя виновным за уничтожение эскадры в русско-японской войне. Обстоятельства поражения в войне, в том числе и 2-ой Тихоокеанской эскадры, нужно копать глубже.
Зиновий Петрович полжизни занимал достаточно высокое положение в российском флоте. Его заприметил не только император Николай II, но и Вильгельм II, император Германии.
Так или иначе описание его повседневных и праздничных обедов дано в романе А.С. Новикова-Прибоя "Цусима".
В обычные дни на столе адмирала была и привычная еда: салат, борщ, биточки с луком и яблочная слоенка.
В качестве повара у Рожественского служил матрос - Петр Гаврилович Пучков. Выходец из Рязанской губернии, был поваром-самоучкой, но готовил так, что прежняя кухарка семьи не годилась ему и в подметки. Кое-что о готовке он узнал от офицерского повара, когда служил на флоте, а кое-что из толстой поваренной книги.
Но так как, З.П. Рожественский возглавлял еще и Главный морской штаб (1903), то повару Пучкову иногда приходилось накрывать стол и на сорок персон. Подготовка к застолью начиналась за три дня.
А в день торжества на белоснежной скатерти появлялись тарелки из дорогого фарфора, хрустальные рюмки, большие, средние и малые бокалы с затейливыми узорами, всевозможные ножи и вилки, начищенные до ослепляющего блеска. Потом ставились закуски: перламутровый балык, пунцовая семга, розовая ветчина с белыми слоями жира; сливочное масло, разделанное в виде распускающихся цветов; паштет из рябчика; агатово-черная паюсная икра и свежая серая зернистая икра; салаты, украшенные букетами из овощей; нежинские соленые огурчики, из которых каждый размером меньше, чем дамский мизинчик, и свежие изумрудно-зеленые огурцы; помидоры, прослоенные испанским луком и немного припудренные египетским перцем; серебристые сардинки, залитые прованским маслом; остендские устрицы на льду; лангусты и омары, сваренные в соленом растворе с лавровым листом; пахучие ревельские кильки. Все стояло на своем месте в строгом порядке, всему старались придать как можно больше пышности. Даже селедка, распластанная на длинном узком лотке и пестреющая гарниром, как будто смеялась, держа во рту пучок зеленой петрушки. Заливной поросенок, разрезанный на порции и снова сложенный, казалось, нежился в прозрачном, играющем огнями желе, среди янтарных ломтиков лимона и коралловых пластинок моркови. Огромнейшее блюдо занимала глухарка; ее краснобровая, с загнутым клювом голова, вытянутая шея и раскинутые крылья оставались в оперении, к прожаренной темно-коричневой тушке был приставлен еще хвост; несмотря на то, что острый нож разрезал ее на части, она как будто находилась в состоянии стремительного полета. Бутылки разных форм, установленные пирамидами на серебряных подставках, чередовались с букетами живых цветов в вазах. Искрились красные, золотистые, белые, розовые вина. От множества закусок, переливавших всеми оттенками красок, рябило в глазах и возбуждался аппетит даже у сытых людей. А весь стол походил на яркую разноцветную клумбу. Вокруг него располагались женщины в шелках, мужчины в черных сюртуках, сверкающие золотом или серебром эполет. К закускам предлагались только крепкие напитки: смирновка, рябиновка, зубровка, английская горькая. Гости насыщались медленно, с достоинством.
Проходил час или два, прежде чем приступали к обеду.
Новиков-Прибой А.С. "Цусима"
И дальше начинался сам обед с бульоном и пирожками, с рыбой и индейкой, с трюфелями и шампанским.
Многолетними традициями была сохранена очередность блюд и вин. Начинали с бульона и слоеных пирожков, при этом опустошали бутылки с мадерой. Рыба, форель с белым голландским соусом, запивалась белыми сухими винами. К филе миньон с трюфелями, сваренными в мадере, шли только красные вина. Спаржа и артишоки в сухарях и в масле уничтожались совсем без вина. Затем приковывала к себе взгляды всех индейка. Облитая собственным рыжим соком, она вкусно блестела. Вокруг, покоясь на греночках, смазанных куриной печенкой, словно цыплята, прильнули к ней жареные перепела. Это блюдо сопровождалось зеленым салатом ромен. Сейчас же бокалы наполнялись шампанским. Желудки у всех уже были переполнены, но нельзя было отказаться от заманчивого сладкого вроде парфе, представляющего собою сбитые сливки с ананасным ликером, украшенного розами из сахара и сияющими фонтанами карамели. В заключение оставались фрукты, сыры – рокфор, бри, швейцарский, черный кофе с ликерами или коньяком.
Новиков-Прибой А.С. "Цусима"
А.С. Новиков-Прибой в своем романе обвиняет вице-адмирала в гибели 2-ой Тихоокеанской эскадры, поэтому описывая роскошные застолья дает понять, что З.П. Рожественскому важно было то, чем и как он накормит гостей, и будут ли они довольны различными блюдами.