Колхоз « Путь Ильича» числился в районе в отстающих. Вроде и люди работящие да видать земли не очень плодородные. В старенький клуб уже давно никто не ходил — там штукатурка сыпалась на голову, а денег закрыть протекающую крышу у колхоза не было. Собирались селяне вечерами где-нибудь на лавке да и пели песни, а иногда и плясали, что аж пыль летела из-под босых ног. Вот и вся дискотека.
— Никита Андреевич, зайди ко мне, когда освободишься. Председатель положил трубку.
Через пол часа заведующий клубом, взлетев по ступенькам конторы, постучал в дверь председателя колхоза.
— Да-да, входите. А, это ты, присаживайся, Тут такое дело, Андреич, позвонили с района, — председатель поднял указательный палец вверх, демонстрируя важность звонка, смотр там у них, так сказать, художественной самодеятельности. Надо бы наших певуний собрать, да подготовить номер какай, чтобы не упасть в грязь лицом. Уж сделай милость, постарайтесь там.
— Так точно! По военному отчеканил отставник. Будет сделано! Разрешите исполнять?
— Да иди уже. Столько лет прошло, а выправки не утратил.
Андреич ловко повернулся на каблуках и чеканя шаг по-молодецки быстро вышел из кабинета.
Вернувшись в клуб позвал уборщицу Варвару.
— А сходи-ка ты, голубушка к Семеновне, да скажи пусть девчат самых голосистых собирает и вечером в клуб на репетицию.
Пришли женщины, хоть и намаялись за день да попеть — это они завсегда готовы. Долго спорили, что же выбрать из песенного репертуара, пока Семеновна, грохнув кулаком по столу, громко рявкнула:
— Наши Балашовские страдания петь будем. Лучше уж и не придумаешь. Спорить с ней никто не решился, даже Андреич, прошедший горячие точки, ее побаивался.
На том и порешили. И стали вечерами собираться в клубе на репетиции. Спелись довольно-таки быстро. Семеновну солисткой поставили. Лучше и задушевнее никто не мог спеть. А девчата озорно подхватывали веселые частушки-припевки, да так увлекались, что ноги сами шли в пляс:
Край наш славится лесами
Чащами, опушками,
А деревни, села наши
Славятся частушками.
Как заслышу я гармошку,
Заиграет кровь ключом.
Увлеклась я гармонистом,
А гармошка – ни при чем!
Гармонист, давай пошире
Ты растягивай меха.
Мы частушки сочинили —
Сами рвутся с языка.
Два дубочка, два дубочка
В памяти остались:
Под одним встречали ночку,
Под другим расстались.
Однажды после репетиции попросил Андреич Семеновну задержаться.
— Послушай Антонина Семеновна, тут вот какое дело, надо бы где-то костюмы вам взять, а то, скоро выступление, а у нас одно старье в наличии имеется, им только отдушины в погребе на зиму закрывать хорошо. Я уж все передумал, да где взять ума не приложу.
— Да это не та проблема. Завтра схожу к председателю, пусть водителя нашего — Серегу Рябого в райцентр отправит, а я созвонюсь с кем надо. Есть кое-какие знакомства, дадут напрокат.
— Ай да спасибо, выручила! — довольно заулыбался в усы Никита Андреевич.
Поехал Серега в поселок да привез костюмы: яркие, бисером расшитые, везде оборки и кружева — загляденье! Стали женщины примерять и подбирать кому какой размер. Да вот незадача— певуньи все оказались дородными и в концертные платья не помещались. Юбка еще ладно, а вот вверху пышные формы не оставляли надежды застегнуть на спине пуговицы. Хуже всех дела обстояли у Семеновны. Втискивать ее в платье пришлось всем коллективом. Но спина оставалась открытой. Тогда одна из женщин предложила выход:
— А давайте накинем на плечи большие цветастые платки.
На том и порешили. Кликнули клич по селу и пошли женщины трясти сундуки, в поисках платков, которые с помощью приличной дозы Нафталина дожили до наших дней. Делать нечего — других вариантов-то все-равно нет.
В назначенный день повез Серега на колхозном автобусе новоиспеченный хор в райцентр. Зрительный зал был забит до отказа. Даже в проходе стульчики поставили. Переволновались певуньи за кулисами, но собравшись с духом, походкой лебедушек выплыли на сцену. А уж когда музыка заиграла да в глаза ударили прожектора, скрыв зрительный зал, совсем осмелели. И пошли вразнос. Но больше всех увлеклась Семеновна. Уж и пританцовывает, и руками концы платка в разные стороны растягивает. Как говорится — вошла в раж. А голосище с помощью микрофона гремит, что , наверное весь райцентр слышит.
И вдруг, верх платья предательски, минуя выступающие части, пополз вниз, а концы платка выскользнули из рук.Прямо перед переполненным залом предстала Семеновна в изрядно поношенном нижнем белье. По залу пронесся вздох, затем послышались редкие смешки, которые постепенно стали перерастать в дружный хохот. Но невозмутимой как скала оставалась только виновница всеобщего переполоха. Она пытаясь вернуть на плечи сползшее платье, не прекращая при этом во всю голосить перепевая ревущую от смеха толпу. Ведущий, который стоял за кулисами с открытым ртом, схватился за голову. Не растерялся только новоиспеченный хор. Взмахнув, как по команде, огромными крыльями-платками женщины пустились в хоровод вокруг солистки. Так и покинули сцену, прикрывая оконфузившуюся Семеновну от хохочущей толпы.Выступление остальных коллективов было безнадежно испорчено. Пришедший в восторг зал, никак не хотел успокаиваться.
Домой ехали молча, лишь иногда переглядывались и тихонько хихикали в ладошку. И только Семеновна, поджав губы и единолично усевшись на два сидения, невозмутимо смотрела в окно.