-Признайся мне хотя бы перед смертью, у тебя ведь никого кроме меня не было? - он первым вызвал меня на откровенность. Как наивный ребёнок...
И что сказать? Правду? Ведь в таких ситуациях не лгут.
С другой стороны, зачем человеку уходить с тоскливыми мыслями? Надо сказать, что любила всегда только его одного, что никогда ни на какого иного мужчину даже не смотрела... Эх! И взять грех на душу. Грех вранья... Впрочем, всего лишь ещё один грех...
Вы уже поняли, мне было что скрывать. Это случилось в трудную минуту, мы с Виктором, с мужем, поссорились, и он даже ушёл от меня... на неделю... Я поддалась эмоциям, мне хотелось отвлечься, пошла в бар с подружками, выпили, к нам присоединилась компания парней... Я ведь думала, что Виктор уже не вернётся...
Но не грузить же больного мужа сейчас всеми этими подробностями... Да и трясёт всю, я не смогу сейчас соврать красиво, так, чтобы он поверил.
Вите оставалось жить всего несколько часов. Врачи вкололи ему обезболивающее. И он почувствовал себя бодрее, даже привстал на кровати.
Хорошая клиника, отдельная палата. Лекарствами почти не пахнет. Обед из ресторана. Мне. Муж уже практически ничего не ест...
Лучше всего было бы сейчас отшутиться:
-Ага, ты проживешь ещё лет сто, а сложившуюся ситуацию просто хочешь использовать, чтобы потом упрекать меня всю оставшуюся жизнь...
Вот как я могла такое ляпнуть? Ведь, это, по сути, и было признанием. А с другой стороны, он сам был всегда циничен, в самых жёстких ситуациях. И всегда предпочитал отшутиться, нежели впадать в разборки, пусть и важные. К тому же сейчас эта разборка совсем не важна... (Мне казалось, что не важна,)
Это, видимо, от волнения да усталости я перестала следить за речью. Я уже вторые сутки дежурила в больнице. Вот и ляпнула. Что теперь делать? Надо собрать остатки сил и всё же сказать ему, как я его люблю....
-Витя... Помнишь, мы крупно поссорились? Это был едва ли не единственный раз, когда ты ушёл из дома...
-Не надо, Ляля.
-Ты же сам спросил.
-Не надо подробностей и клятв в любви. Мне сейчас не до сантиментов. Я знаю, что ты меня любишь. И, в принципе, задавал вопрос не для того, чтобы ты призналась.
Он откинул голову на подушку. Снова навалилась тяжесть. Продолжил, глядя в потолок:
-Я вызвал тебя на откровенность, потому что кое в чём сам должен тебе признаться. И теперь мне будет легче сделать это.
Я замерла.
-Я был тебе верен все эти почти сорок лет. Но до нашего знакомства...
-А какое имеет значение то, что было до нашего знакомства? И вообще к чему этот разговор? Он только тебя чрезмерно волнует...
-Это моя тайна меня волнует. Всю жизнь. И я тебе про неё ни разу не говорил.
Тут уж и мне стало интересно.
-Ещё студентом я проходил практику в Архангельске. На целлюлозном комбинате.
-Про эту практику ты мне как раз рассказывал.
-Да, но я не говорил тебе, что у меня там случился роман с одной замужней женщиной. Не стану тебя томить. Через восемь-девять месяцев после той практики я отважился позвонить ей домой. И её муж сказал мне, что Валя в роддоме, родила дочь. Я, пробурчал слова поздравления, но, сама понимаешь... По всему выходило, что это дочь моя. Муж Валентины был в отъезде, когда мы с ней крутили роман. И... либо девочка родилась недоношенной, либо...
Он выдохся, - слишком много говорил и слишком волнительны были для него эти слова. Я же была совершенно спокойна. Моё состояние отказывалось принимать слова близко к сердцу, я будто слушала пересказ художественного сюжета.
-Но ты же потом позвонил этой Вале ещё раз?
-Нет. Я туда поехал. Нашёл её, гуляющую с коляской. Глаза у дочки - Валины, носик, как казалось, мой. Но Валентина сказала, что у всех маленьких детей носики чуть вздёрнутые.
-Она отрицала, что это твоя дочь?
-А что ей оставалось делать, я - бедный студент, моложе её. У неё семья, муж - уважаемый в городе человек, очень хотел ребёнка...
-Может быть, правда, его дочь, только родилась раньше времени?
-Помнишь, я ездил в командировку в Архангельск, наш Серёжка уже в школу ходил?
-Помню. Ты снова ездил к Вале?
-Нет, я ездил в командировку. И с Валей встречаться не стал. Нашёл девочку. У неё родинка на шее как у меня.
-Знаешь, очень много людей с такими родинками...
-Её зовут Викторией, а меня - Виктором, отчество и фамилия, у неё. конечно, по законному мужу.
-Ты не настаивал на тесте ДНК?
-Я не стал рушить чужую жизнь... Но теперь-то я не бедный студент, правда? Всю жизнь я жил и мучился, и боялся тебе рассказать... Боялся, что ты меня разлюбишь, узнав такую новость. Но теперь... прошу...
-Да.
-Помоги Вике. Она уже наверняка сама обзавелась семьёй. Наверное, там растут мои внуки... Деньги никогда не бывают лишними.
-Конечно. Это я тебе обещаю!
-Срежь у меня несколько волосинок и сохрани. Если Валя будет по-прежнему отрицать моё отцовство - сделай тест. Надеюсь, после моей смерти она тебе не откажет.
Я взяла Виктора за руку и не выпускала его ладонь до самого последнего вздоха.
Когда прошло 40 дней, полетела в Архангельск. Нашла Валю, поговорила.
Валентина к тому времени давно овдовела. Виктор и угадал, и ошибся, у женщины росли уже не внуки, а правнуки. Вот они-то и не давали прабабушке горевать.
Валя поклялась, что, если бы Виктор мог быть отцом Виктории, она, оставшись одна, непременно бы его разыскала. И всё же мы сделали тест. Увы, Вика не была мне падчерицей...
Вот так иногда бывает. Он носил эту боль внутри себя всю жизнь, боялся открыться мне... А оказалось - всё совсем не так, мог бы жить спокойно и тогда, возможно, гораздо дольше...
(Историю прислала наша читательница. Спасибо, что делитесь с нами самым сокровенным!)