В памяти Ивана Тургенева об этом остались лишь смутные воспоминания. По прошествии времени ему представлялось, что после заграничного путешествия 1822-23 года они надолго поселилась в деревне (С.11.203). Но хроника событий опять-таки была иной. Первоначально родители попытались обосноваться в Москве. Свидетельств об этом периоде практически не осталось. Намеревались приступить к обучению старших мальчиков. Николаю 8, Ивану – 6 лет. Наняли дом статской советницы А.В. Коптевой на Большой Никитской, в приходе Георгия на Всполье.
Это первый московский адрес (Н. Чернов «Тургенев в Москве». М. «Русский путь, изд. дом «Грааль». 1999, с.19).
В 1824 году в исповедных книгах записаны живущие в доме Коптевой «полковник Сергей Николаевич Тургенев - 31 года, жена его Варвара Петровна - 30, дети их Николай - 7, Иоан - 6 лет» (ЦГИАМ, ф. 203, оп. 747, ед. 2073, л. 47). В такого рода документах лета матери стыдливо уменьшались. Есть единственная биографическая реликвия - запись Варвары Петровны 1823-25 годов в её «голубой тетради» (она хранится в рукописном отделе Пушкинского дома в С.-Петербурге), которая именуется «порядок Колина учения». Иначе, план, система начальных уроков старшего сына (Из записной книжки В.П.Тургеневой. Публикация Е.Левиной. «Спасский вестник». Вып.7, 2000 г.). Нет сомнений, такая же педагогика применялась и в отношении Ивана. Детям по этому плану предлагались вопросы и к ним - ответы, а они должны были заучивать: о временах года, о календаре и днях недели, семейные праздники и т.д. Требовалось рассказать о том, что видели в месяцы недавнего путешествия в чужие края. Вопросы и ответы излагались по-русски, первоначальные уроки тоже велись на родном языке. Заучивались русские басни: «Попрыгунья-стрекоза», «Лжец», «Ворона и лисица», «Лягушка и вол» (ИРЛИ, ф. 1356, дело XXIII). «Помню, шести-семилетним мальчуганом, рассказывал впоследствии Тургенев, был я представлен одному весьма почтенному старцу. Мне сказали, что это сочинитель Иван Иванович Дмитриев, и я продекламировал перед ним одну из его басен» (Тургенев в записях. Л. 1929, с. 7-8).
И.И.Дмитриев жил в Москве на Спиридоньевке, буквально за углом от Вспольного. Вероятно тогда же списан с Николая и Ивана акварельный портрет. Сам Тургенев датировал его 1824 годом.
Теперь он хранится во Франции, в частном собрании. Судя по репродукции - явно приукрашенное изображение мальчиков в маскарадных костюмах, в уланских шапочках. В руках - ландкарты. Однажды под старость Тургенев сделал шаржированную перерисовку этого своего изображения, поразительную по достоверности. Он потом вспоминал: «У меня и старшего брата было воображение довольно сильное, у младшего меньше. У нас существовала, как сейчас помню, игра. Был целый архипелаг островов. Я даже помню названия. У каждого из нас было по острову. Я был королем на одном из них, другой брат - великим герцогом. Острова вели между собой войны, одерживались победы. Раз мне пришлось сочинять историю островов и я написал вот такую толстую тетрадь. Когда я начал читать ее братьям, то в тех местах, где я дополнял историю воображением, они меня останавливали: нет, нет, не так! Затем я должен был нанести эти острова на карту и до сих пор запомнил форму этих островов» («Тургенев в записях современников», с.10-11).
Имелся и еще один портрет Ивана, в возрасте 10-ти лет, представленный в 1909 году на юбилейной выставке. На обороте листа была надпись: «Мой сын Иван Тургенев 10 лет. Сергей Тургенев» ("Каталог выставки в память И.С. Тургенева" С-Пбг.1909, с.1). Где этот портрет и как выглядел неизвестно. Осенью 1824 года Варвара Петровна купила за 70 тысяч у поручика Н.П. Воейкова усадьбу с домом и другими строениями в Москве, на углу Садово-Самотечной и 1-го Спасского переулка (ЦГИАМ, ф.50, оп.14, ед.486, л.207. Указано С.К. Романюком).
Вскоре туда и переехали. Кроме 2-х этажного (с антресолями на третьем) главного дома, имелся флигель о двух этажах. По обыкновению, в нем помещались дети с учителями, гувернерами и дядьками. Второй одноэтажный флигель был в глубине двора – для проживания слуг. В 1870-х годах новыми владельцами он был надстроен и превращен в 4-х этажный жилой дом. Б.С. Земенков, великий знаток Москвы, ошибочно принял позднее 4-х этажное строение за усадебный дом («Памятные места Москвы». М.1959). На снимке, который помещен в довоенном журнале «Огонек» (1937 г., N 2-3, с.28) и в книге Н.С. Ашукина, («Москва в жизни и творчестве А.С. Пушкина». М.1949) подлинный особняк Тургеневых (когда он еще был цел) попал в кадр только краешком, в качестве соседнего здания.
Ныне этот дом не существует вовсе. Нет ни удовлетворительного снимка, ни подробного описания. А принадлежал он Варваре Петровне почти 20 лет. Это единственное их собственное жилище в Москве. В нём прошел первый год московского детства будущего писателя. По воспоминаниям М.Д.Бутурлина, который квартировал здесь вместе с Чернышовыми, архитектура строения была типичной для александровской послепожарной эпохи с мифологическими фигурами и эмблемами на фасаде» (Русский архив, 1887, кн. 5, с. 72-73). Н.П.Розанов, помнивший этот дом, писал о старинной отделке плафона в вестибюле и внутренних дверей в первом этаже», о «полуротонде с коринфскими колоннами и еще полу-ротонде с кариатидами - во втором этаже» («Пушкин в Москве». М.1930, с.95). Почти весь низ занимали кабинет и покои отца, а всего имелось более 20-ти комнат («Пушкин в Москве». М.1930, с.95). На участке, принадлежавшем Тургеневым, имелся сад вдоль границ «земляного города», были цветники, огородные и ягодные грядки. Дети обязаны были согласно швейцарской системе воспитания, принятой в те годы отцом в качестве образца, ухаживать за цветами и огородом. Здесь же располагались конюшни, каретные сараи, хозяйственные постройки и т.д.
Дом Тургеневых на Самотеке упоминается почти во всех справочных изданиях и московских путеводителях. К сожалению, в большинстве случаев приводятся одни и те же лаконичные и часто противоречащие друг другу сведения. Варваре Петровне дом был не по душе. Не нравилось отдаленное его расположение у стен Земляного города. По мнению хозяйки, он - велик и неудобен. Поэтому с начала 30-х годов Тургеневы сдавали свою усадьбу, а себе для проживания в первопрестольной нанимали жилье в старых районах Арбата и Пречистенки, каждый год новое. Зимой 1825-26 года их московская жизнь оборвалась внезапно. О поспешности свидетельствуют объявления, помещенные Сергеем Николаевичем в газетах. 25 декабря 1825 года в «Московских ведомостях» напечатано: «Нужен за отъездом в деревню учитель, знающий хорошо российский язык, который бы мог преподавать оный по правилам, и правописание. Каковой может явиться с аттестатами ежедневно поутру в дом г-на Тургенева на Самотечной, бывший Валуева» (МВ.1825, N 102, 25 декабря, с.3608). Через несколько дней второе объявление в той же газете (на с.3687): «За отъездом продаются хорошо выезженные лошади разной масти». И указан тот же адрес.
