Часть 1 глава 10
Мозалев
Вернувшись в деревню, я снова договорился с Вадимом о новой поездке. Да, обошлось недешево, но зато я был точно уверен, что завтра снова попаду на поляну и смогу продолжить свое исследование. Другой вопрос: к чему именно оно приведет, ведь я нашел там вещь пропавшего человека.
— О чем-то задумался, город? — спросил Вадим, забирая вещи из лодки. — Ты, кстати, не забудь про ожоги, они не сразу проявляются.
— У меня есть мазь, — соврал я. — Вадим, слушай, а муж Людмилы… Что с ним случилось?
Парень на мгновение замер, потом явно что-то додумал и, наконец, посмотрел на меня несколько удивленным, словно запоминающим взглядом.
— Пропал. Наверное, года два назад. Может, больше. Я точно не знаю. А тебе это зачем?
— Любопытно. Такое событие не совсем обычно для маленькой деревни.
— Не такие уж мы и маленькие, город. Ты просто не везде был. У нас и больница есть, и мент свой. Ты походи, посмотри, что тебя окружает, как-никак, ты теперь живешь тут.
— Я бы так не сказал.
— А я бы сказал. Ведь ты сейчас не обратно в город едешь, а к бабе Люде идешь, верно?
— Да.
— Вот видишь, значит, ты живешь в деревне. Ночуешь тут. А сколько — это не особенно важно. Ты уже пропитываешься этим местом.
— В тебе живет философ, Вадим.
— Мертворожденный, — вдруг сказал он, и в глазах заиграл странный огонек, отчего мне даже показалось, будто слово было произнесено совсем другим человеком.
— Почему мертворожденный? — повторил я, вглядываясь в него.
— Не знаю, — махнул он головой, — просто само вырвалось. Все, закрутил ты меня своей наукой, мне пора лодку убирать.
— Рад был пообщаться, — я протянул руку.
— И тебе не хворать, — сказал паренек, ответив на рукопожатие.
Отойдя от пристани, я направился к дому Людмилы, судя по всему, уже успевшей приготовить что-то съестное к ужину, однако бумажник, который оттягивал мой карман, то и дело подсказывал мне несколько другие идеи.
Я снова вытащил его. Раскрыл и посмотрел на фотографию Людмилы. Тут она улыбалась.
Я посмотрел на сидевшую на скамейке бабку с обветренной и вытянутой вперед ногой. Немного архаично, конечно, но в этом месте я уже мало чему удивлялся, особенно после пропадающих в кустарнике людей.
— Бабуль, где у вас тут участковый живет?
— А?
— Участковый, говорю, где?
— А?
— Участковый, говорю, где?
— Подростковый?
— Полицейский, говорю, где?! — чуть не заорав, уточнил я, после чего бабка наконец-то поняла, о чем речь.
— Так это тебе туда, милок, — сказала она, указывая своим потрескавшимся от долгой жизни пальцем. — Вон там стоит дом такой синий, там и спит.
— Спит?
— А что ему еще делать?
— Спасибо, бабуль, — поблагодарил я старуху и двинулся в сторону синего дома.
Участковый, как и положено уполномоченным сотрудникам полиции, сидел в синей форменной рубахе, но в совершенно не подходящих для этого шортах, мягко сползавших и оголявших полосатые трусы.
Деликатно кашлянув, я встал у открытой двери и внимательно посмотрел на участкового. Он тоже смерил меня взглядом, на мгновение задержавшись на моей куртке, после чего продолжил что-то писать на своем потертом столе.
— Добрый день.
— Скорее вечер, — досадливо ответил он, пробуя ручку на вкус. — Постоянно не пишет, зараза.
Я огляделся и сделал шаг внутрь.
— Я войду?
— А вы, собственно, кто?
— Мозалев Евгений Петрович. Профессор ботаники из института Ботанических Исследований города Москвы.
— А, тот самый, что на болото ездит, наслышан, — все также смачивая ручку, пробубнил участковый. — И как продвигаются исследования?
— Понемногу. Но меня интересует другое, если честно.
— Что именно?
— Пропажа человека.
— Как интересно, и кто же это?
— Муж Людмилы.
— Ничего себе, как неожиданно, только вот пропал он больше года назад, так что немного ошиблись вы с вашими изысканиями, господин профессор, — улыбнулся щербатой улыбкой полицейский. — В свое время весь лес местный шерстили, ничего не нашли.
— А может, искали не там?
— А где надо?
— Вдоль реки, например, — сказал я и положил бумажник на стол. — Или, на худой конец, на Бледной поляне.
Тут глаза участкового если не вылезли, то, по крайней мере, сильно округлились.
— Откуда это у вас?
— Нашел, — сказал я, от души радуясь произведенному впечатлению. — Резал стебли и вот — кусочек совсем другой истории.
Участковый внимательно оглядел бумажник и, как мне показалось, несколько засомневался в подлинности моих слов.
— Да вы откройте его, откройте, — подбодрил я усатого стража порядка. — Там главное внутри.
— Не положено предметы следствия трогать.
— Что за бред! — заметил я и резко развернул бумажник, отчего служивый странно вздрогнул. — Вот смотрите, фотография жены. Что еще надо для удостоверения подлинности?
— И вправду, — согласился участковый.
— А вас, кстати, как зовут? — спросил я, вспомнив, что милиционер не представился.
— Тимофей Иванович. Старший лейтенант.
— Очень приятно.
— Так откуда у вас эта вещь?
— Бумажник? Нашел на поляне, — повторил я.
— Удивительно, конечно, — странно произнес он.
— Вы лучше скажите, что будете делать? Как я понимаю, вам придется продолжить поиски, ведь тело вы, судя по всему, не нашли?
— Да, не нашли, — почесал голову участковый. — Только сложно теперь возобновить поиски. Тогда столько людей привлекли, а теперь и шум утих, и к делу это не особо пришьешь.
— То есть мне надо было труп найти, правильно я понимаю?
— Лучше не надо, — снова как-то странно сорвалась с уст человека абсолютно не сочетающаяся с его образом фраза. Этакое дежавю от Вадима. С его изысканным «мертворожденным»
— Почему это?
— Страшное зрелище после такого-то времени. Да еще на болоте.
— На реке.
— По мне так болото.
— Неважно. Главное, у вас есть зацепка, муж Людмилы наверняка в последний раз был именно там, — сказал я, тыкая в находку. — Надо срочно провести расчистку и поискать еще следы.
— То есть заняться тем, чем занимаетесь вы? — хитро улыбнулся участковый, возвращаясь в свое изначальное обличье. — Умно, профессор, а я-то думаю, почему вы так воинственно настроены? А вам лишних рук не хватает.
— Что? — вспыхнул я.
— А что? Эту дрянь вырубать хлопотно, а так, глядишь, за день все расчистить можно.
— Вы в своем уме, господин полицейский?
— Более чем. И получше вас разбираюсь, что и когда надо делать со своей работой. Вы лучше продолжайте копать, а поиски людей оставьте мне. И не тревожьте Люду, вы уедете, а ей тут жить. Мало ли, с дуру на поляну попрется.
— Но подождите, поиски человека — это ведь улика! — я ткнул в бумажник.
— Несомненно, только вот улика старая, а значит, спешить смысла нет. Если там и вправду лежит тело, то лишний месяц уже ничего не изменит. А за это время я как раз смогу попытаться насобирать людей. Может и вправду что-то получится с поисками. Да и вы нам поможете, вон, вся деревня гудит от ваших героических усилий, говорят, вы там уже вторую поляну выкорчевали.
— Это большая ошибка — оставлять дело так.
— Да-да, знаю. Вы бы лучше отдохнули перед завтрашним днем, профессор. Ведь, как я чувствую, — участковый посмотрел на небо, — завтра будет довольно солнечно.
— Отдохну, пренепременно, — сказал я, с негодованием спускаясь по ступеням. — И если вдруг что-то найду уже более серьезное, то, скорее всего, вряд ли обращусь именно к вам, стараясь привлечь кого-то повыше.
— А тут нет никого повыше. Здесь я главный инспектор! — крикнул мне вдогонку старший лейтенант.
Я покачал головой и хотел что-то сказать, но вместо этого лишь с удивлением обнаружил, что бумажник участковый так и не взял в руки, продолжая его внимательно разглядывать. Отойдя на несколько шагов, я оглянулся снова. Опять же, бумажник так и лежал на столе, поблескивая своим содержимым.
