Моя скромная дача в Кратово за лето 2020 года стала в некотором роде знаменитой: её опубликовали в печатной и онлайн версиях журнала Elle Decoration (русской и индийской соотвественно), про неё делали видеообзор, она вошла в шорт-лист премии Aрхиwood и до сих пор любая её фотография или упоминание собирает в моих соцсетях в разы больше лайков, чем любая другая картинка. Поэтому – встречайте: самая полная публикация об этом так полюбившимся людям доме.
История нашей дачи в Кратово – это история о детстве, о счастливых воспоминаниях, о том, как «поймать» прошлые впечатления и воплотить их в осязаемую реальность. Я из архитектурной семьи, жизнь моих родителей в советское время была богемной – полной веселья и культуры, но довольно бедной. Поехать всей семьей на юг для нас было нереально дорого. Именно поэтому нас – меня и старших братьев – летом отправляли на дачу. Своей у нас не было, мы много лет снимали нелепый и слегка запущенный дом в Мамонтовке. Он был окружён заросшим садом, позади него был овраг с ручьём и колодцем, и там, среди бурьяна, бузины, сирени и жасмина, на верандах с мелким переплётом, за столом под клеёнкой жило Счастье.
Когда у меня родилась старшая дочка, я тоже стала снимать дачу – я много работала, длинный отпуск где-нибудь в жарких странах летом был мне недоступен, а ребёнка хотелось «пасти» на природе. Я была уверена, что Вале дачная жизнь понравится так же, как мне – что русское подмосковное лето, с тёплой пылью и репейником в волосах, станет для нас дорогим воспоминанием, объединит общностью ощущений. Спойлер: я была совершенно права.
Мы снова снимали дом – на этот раз в Кратово, ибо Мамонтовка безнадёжно испорчена застройкой. Снимали много лет, и наслаждались каждым днем. Кратово – место стародачное, прекрасное, с соснами, озером, в котором водятся весёлые утки, много рыбы и даже выдры. Кратово – настоящее, простите за трюизм, «место силы». Я давно подумывала о том, чтобы решиться на покупку дома. Но только после того, как в нашей жизни появился отец моей второй дочери, Саши, дело сдвинулось с места. Он так же, как и я, вырос на даче, для него дачное детство – идеальное. Он решительно заявил, что нам нужен собственный дачный дом, и отправил меня на поиски.
Поиски были трудными. В это время у нас шёл ремонт московской квартиры и я, честно говоря, надеялась купить что-то готовое и избежать второй стройки. Не тут-то было: все готовые дома были ужасны – испорчены попытками хозяев навести в них «городской» уют. А нам нужен был не коттедж, не копия квартиры – нам нужна была Дача, со шлейфом воспоминаний и ассоциаций, с романтикой скрипучих веранд и слегка текущей крыши.
Дом, в конце концов, нашёлся – очаровательный, зелёный, 1940-х годов, с белыми верандами, в идеальном месте, на красивейшем участке (с оврагом и ручьём позади!). Слишком маленький и абсолютно непригодный для жизни – было ясно, что стройки не избежать.
Вот тут на помощь нашим героям приходят архитектурное образование и годы работы в архитектурной среде. Я выбрала опцию «звонок другу» и позвала поработать над проектом Николая Лызлова. Мало того, что мы дружим много лет – мне ещё прекрасно известно, как бережно он относится к любому историческому наследию. А нам нужно было именно бережное отношение к нашему нелепому дому: его важно было приспособить для жизни, не лишив очарования и атмосферы.
Изучив обстановку – участок с домом и двумя корявыми сараями – Николай предложил схему, с которой я была абсолютно согласна. Достраивать старый дом, чтобы сделать его просторнее, было немыслимо. Дополнительные спальные места решено было разместить в новых «корпусах», построенных на месте сараев. Их Лызлов спроектировал заново. В старом же доме мы сделали основательный ремонт, слегка изменив планировку и подняв на метр кровлю, чтобы получился мансардный этаж, где теперь обитает подросток Валя.
Планировочная схема теперь такая: с улицы кажется, что ничего не изменилось – на участке стоит маленький традиционный дачный домик. Но, если его обойти, перед нами разворачивается мини-усадьба с новыми модернистскими постройками. Одна называется «библиотека» и представляет собой по сути большую выносную гостиную с террасой: в этой комнате мы тусим с гостями, не мешая спать тем, кто уже устал тусить. Чуть дальше по участку – гостевой дом, с легкой руки моей племянницы и коллеги Кати Кругликовой названный «мотелем Бейтса». Он и правда спланирован, как мотель – три «номера» с внешней галереей.
Стройкой всей этой невероятной красоты занимался «Карт Бланш Инжиниринг» – компания-генеральный подрядчик, с которой Лызлов не раз работал. Поручить им проект было гениальным решением, избавившим меня от всех забот – они сами себя подгоняли, контролировали качество, а мне оставалось только важно кивать, одобряя оттенки пропитки или выбор выключателей. Ещё один важнейший для этой истории человек – Катя Ксенофонтова, представитель «Карт Бланш», которая экспертно и с юмором помогала мне буквально во всём.
Люди, которые видят готовый дом, спрашивают меня, как я придумала ту или эту деталь его внешнего облика или интерьера. Я, честно говоря, всегда теряюсь. Я не сделала для этого проекта ни одного эскиза или мудборда. В моей голове была совершенно точная, детальная картина того, как всё должно быть. Мне кажется, что я вообще ничего в этом доме не придумала – я просто всё ПОМНИЛА. Помнила, какие должны быть выключатели и лампочки. Помнила оттенок, в который выкрашены стены в «старом» доме (он, кстати, изнутри оштукатурен, по дранке, старинным способом, идеальным для домов из бруса). Самые эффектные вещи – например, отреставрированная старая расстекловка на верандах – для меня были из разряда очевидного: ну как можно такое не сохранить? Более того – вещи, которые сейчас доставляют мне наибольшее удовольствие, придумала вообще не я, а муж. Он, например, заставил нас сделать аж два камина, один в доме, другой в «библиотеке». В тот момент это казалось излишеством, а сейчас от каминов такой кайф! Ему же принадлежит идея обязательно повесить над обеденным столом в доме тканевый абажур. Без абажура, считает он, дача – не дача. И он прав, и у нас их два – разного цвета, они как бы зонируют пространство гостиной.
В области мебели у нас доме нет ничего оригинального – почти всё ИКЕА. Мера вынужденная: мне пришлось торопиться, и не было времени поискать каких-нибудь нелепостей в поселковых комиссионках, как я сначала планировала. Но есть и забавные вещи – стол XIX века, купленный в антикварном магазине на Калашном, люстра в стиле ар-нуво, привезённая мужем из его прежней жизни. Книги – множество книг, без них на даче никуда. А ещё – мои акварели разных лет, которые теперь «украшают» интерьеры (ну или придают им неповторимое своеобразие).
Отдельного рассказа заслуживает сад. Его создало ландшафтное бюро МОХ (ещё один «звонок другу»), и сделали они это совершенно гениально. По счастливому стечению… всего главный архитектор МХА, Юрий Фоменко, имеет такой же багаж дачно-детских ассоциаций и воспоминаний. И именно их он в нашем саду и воспроизвёл, вплоть до качелей, которые он «скопировал» с качелей на своей детской фотографии. Наш сад выглядит так, как будто «сам собой возник», но на самом деле каждый куст жасмина и каждый стебелёк щучки дернистой находятся на том, единственно правильном месте из ландшафта нашего детства – из долины памяти.
И самое прекрасное то, что этот ностальгический эмоциональный «пейзаж» уже обогащается новым опытом – воспоминания, которые приобретают на даче наши дети, становятся его частью. И в этой стране детства появляются новые территории – как, например, «секретное место», которое есть у Саши и её папы. Это мостки, которые ведут от калитки позади дома к берегу ручья в овраге. Там, на этих мостках, среди крапивы и лопухов, они «ловят рыбу», окуная палки в ряску, и наблюдают полёт стрекоз. И мы точно знаем, что Саша запомнит это навсегда – как и Валя навсегда запомнит ночное небо, видное из мансардных окон в её комнате. И именно и только это – бесценно, и для того, чтобы это случилось, мы и реставрировали старые переплёты: через маленькие стеклышки в них видно прекрасное прошлое, которое становится счастливым будущим.