1. Допустим, вы достаточно выросли и развились, вам уже больше двенадцати лет, и потому вы осознали себя способным стать автором художественной прозы, лирических стихов, философских трактатов, исторических исследований, научных теорий и т. п. И не только осознали себя таковым, но и написали роман ли, книгу ли стихотворений, новый ли трактат об усовершенствовании разума, толстый ли медиевистический труд, здравое ли рассуждение о революциях небесных сфер. И вы сделали это осознанно, всё вами продумано и сработано со всем возможным для вас тщанием.
Но вашу книгу ещё никто не читал, кроме вас, читавшего её невнимательно, и редактора, текстового редактора Microsoft Word. Последний и рад бы прочесть внимательно, но, не будучи русским, путается в словах и мало что понимает в слитном и раздельном написании слов. Так что, положа руку на сердце, можно с уверенностью сказать, ни до одной головы ваш текст так и не дошёл.
В осознании этой безвестности ваших творческих усилий вы и пребываете.
2. Допустим, что ваш текст, будучи как-то опубликован, достиг внимания широкой читающей публики. И у вашей книги не один, не два, а сто или даже двести миллионов читателей. Но поскольку они никак не проявляют для вас следов своего чтения вашей книги, вы как были, так и остались в осознании всё той же безвестности ваших творческих усилий, в коей вы и пребываете.
3. Вся разница прежнего осознания и нынешнего лишь в том, что прежнее осознание безвестности было истинным, а нынешнее осознание безвестности ложное. Но это ваше осознание, вы пребываете в нём и вы им даже руководствуетесь, если руководствоваться им вам зачем-либо нужно.
4. Вполне допустимо также, в плане фантазии или галлюцинации автора, что книга, даже неопубликованная, прочитана многими читателями разных стран и получила широкое интернациональное признание.
Вы пребываете в своей индивидуальной галлюцинации известности.
5. Несколько более правдоподобно, что книга издана громадными тиражами, переведена на многие языки, заполнила хранилища многих библиотек, стала культовым предметом, иметь который «приличные люди считают приличным», и потому один тираж за другим бойко расходятся из книжных магазинов. И при всей этой её популярности книгу упорно не читают, то есть она не получает никакого внимания именно как продукт словесного творчества.
Вы пребываете в своей социальной галлюцинации известности.
6. Эти четыре чистые ситуации невежества публики и вас относительно распространения открытых вами идей, донесения до человечества постигнутых вами смыслов ставят в принципиальной остроте проблему отношения идеи и воспринимающего её ума.
Допустим, вы не имеете обратной связи с читателями, связь сугубо одностороння: от автора и книги к читателю, читатель — станционный тупик ваших идей. Но вы предполагаете, что книга читаема и решаетесь исследовать вопрос влияния её идей на массы их восприемников. Лучше бы вы этого не делали! Не делали как все нормальные авторы, которых больше волнуют гонорары, чем публика. Но вы уже решились, так что…
Теперь вам надо сравнить два состояния умов публики — до чтения и после чтения. Для этого вы должны найти некоторую релевантную группу людей, не читавших вашу книгу, и сравнить состояние их умов с состоянием умов людей, читавших книгу. И вам непременно придётся предположить что не читавшие и читавшие — совершенно равные по состоянию умов группы. Только в этом случае разница между читавшими и не читавшими может оказаться сущностно значимой, а не простым или сложно-нелепым различием. Вы уверены, что найдёте таких одинаковых по уму людей? Вы уверены, что даже если найдёте их, они будут столь валидны, чтобы сущностно представлять общество, а не быть тщательно и трудоёмко составленным набором совершенно случайных лиц, своей совокупностью никому и ни о чём даже отдалённо правдоподобно ничего не говорящих?
Допустим, с референтной нечитающей группой вы, так или иначе, справились. Теперь вам надо выявить группу читающих. Но по условиям задачи они вам неизвестны, они ж не шлют вам открытки и не приходят на читательские конференции, не честят вас на читательских форумах в социальных сетях. Ничего этого нет. Как вам определить, влияют ли ваши идеи на читающую публику? Только по-чичиковски: «Видеть свет, коловращение людей!..» И в увиденном отмечать: кто из людей поступает согласно вашим идеям. Потом сравнивать с нечитавшими, удостоверяться, что нечитавшие совершенно откровенно игнорируют ваши идеи, и потому все те, кто всё же поступает согласно вашим идеям — ваши неизвестные вам доселе читатели. Вам всё это нужно? Вы способны так точно сформулировать специфику ваших идей, что будете узнавать в поступках людей свои идеи как меченые атомы?
А ведь я предупреждал: зачем было соваться!
7. Теперь представьте, что публика вас читает и шлёт, активно шлёт свои читательские отклики. Чего тут вы только ни наслушаетесь, чего ни начитаетесь! Вас почти непрерывно будет преследовать и жестоко мучить мысль: чем они читают? Спиной или грязью под ногтями? И главное: зачем, зачем они читают, если так «понимают»?
8. Мир есть текст, но люди безграмотны. В этом и закавыка. В этом и трагедия их жизни. Ими ликбез не пройдена. Поэтому мир не для людей. Они предпочитают войну. Войну в социальных сетях и на полях сражений, биясь в этих боестолкновениях невежественными, но крепкими лбами.
И Бог вас милует и даже любит, если предметом битвы является не ваш текст, а платье «рядовой кинозвезды иль золотой швеи», высота 320 или районная больница.
9. Человек идей проводит с ними всю жизнь. Идеи для него «и труд, и мука, и отрада». Распространение идей, пропаганда, не есть лучшая для них жизненная участь, как не лучшая жизненная участь и у самого такого пропагандиста.
10. Читайте и пишите книги. Не пишите авторам и не читайте отзывы на ваши книги. Мир — библиотека, в которой книги стоят вместе и рядом на полках. Но каждая книга — отдельна. Книги не перемешиваются страницами друг с другом. Будь так, это был бы литературный кошмар и буквенный хаос.
11. Книги — индивидуальности. Книги — атомы. Мир — это атомы и пустота, нужная, чтобы книгам было свободно шелестеть страницами. Как крыльями.
2020.01.17.