Совесть. Крестьяне постоянно старались помогать друг другу. Как отмечает Громыко М.М., «помощь они не считали для себя обязанностью, но отказа в помощи почти не бывало»[1]. Отношение общины к членам, подвергшимся несчастью выражалось главным образом в помочи. «Обработать поле и убрать его у одинокого больного, а также привезти лес на постройку мир считает нравственною обязанностью. В редких случаях, когда крестьянин отказывался помогать, община не приступала к карательным мерам, однако нравственное осуждение присутствовало»[2]. В Казанской губернии участники помочи работают скорее из-за чести, чтобы помочь человеку, а угощения принимают как выражение благодарности. В Псковской губернии помочь так же не воспринималась обязательной, однако считали, что если ты не пойдешь помогать, то и тебе не помогут. В Симбирском уезде считалось, что «крестьянин, идя на помочь к своему соседу, делает ему этим одолжение; в благодарность хозяин угощает своих соседей-помочан обедом и водкою и не считает после этого себя обязанным им[3]. Если же крестьянин, делающий помочь, не угощает помочан, тогда обязан в благодарность за сделанное ему соседями одолжение явиться по первому приглашению на помочь к соседям, которые были у него на помочи; в этом случае помочь уже считается обязательною».
Милосердие. Трудно переоценить значение милосердия, сочувствия и помощи пострадавшему в системе нравственных норм крестьян. Так, Ф.А. Костин писал: «Все крестьяне нашей местности к погорельцам относятся с жалостью, стараются их утешить и помочь как советом, так и делом». Далее он отмечает, что каждый крестьянин считает счастьем, если у него поселиться погоревший сосед. Также к себе на двор брали скотину погоревшего соседа и давали ему свою лошадь[4]. Брать с погорельца деньги за помощь считалось большим грехом. К чужим погоревшим крестьянам относились также с жалостью и состраданием. При пожаре многие смельчаки бросались в горевшие дома и спасали от огня имущество хозяина.
Во всех деревнях к чужим людям, просившим крова, проявляли гостеприимство, в том числе и к нищим. Большим радушием к постороннему человеку отличались крестьяне среднего и бедного состояния.
Однако встречается и противоположная точка зрения о том, что именно зажиточные крестьяне больше принимают у себя просящихся на ночлег. Обычно гостеприимство крестьян описывалось так: «при такой набожности ни у кого, по выражению народному, не повернется язык отказать в приюте нуждающемуся страннику или нищему. Лавку в переднем углу и последний кусок хлеба крестьянин всегда готов с душевным усердием предоставить нищему»[5]. Не пустить в дом странника или прохожего могла только крестьянка, которая осталась дома одна, и в которой страх перед чужим человек превозмогал чувство гостеприимства, или же семья раскольников. Крестьяне не брали денег с просящих ночлег, а если и брали то весьма не большую, чаще всего сколько сам проезжий предложит.
Отношение крестьян к проезжающим бывало разное. Обращали внимание на цель визита. Если приехал просить ночлега, то прием всегда был радушным. Если же приехал, чтобы получить выгоду, то разговор с ним вели с определенным расчетом.
Проявлением благотворительности у крестьян считается обычай одаривать и угощать арестантов на Пасху или другие большие праздники. В этот день крестьяне зовут к себе домой «разговляться» тех, кто сидел под арестом. Для этого сначала ходили просить разрешения у старшины. Арестанту дарили чистую рубашку, хозяин усаживал его рядом с собой за стол и угощал как самого близкого родственника[6]. Подарки и угощения арестантам крестьяне связывали с представлением о долге христианина делать добрые дела и быть милосердным.
Отечество. Крестьяне проявляли живой интерес к сообщениям о новейших событиях государственного масштаба. Степень достоверности устной информации была различной. Для большинства крестьян слухи служили существенным источником сведений о внешней и внутренней политике государства, смене монархов, заговорах, переворотах и т. д. В процессе многоэтапной устной передачи события не только обрастали вымышленными подробностями, но нередко и кардинально меняли свой характер – в зависимости от представлений, симпатий и чаяний той среды, в которой распространялись слухи. Большой степенью достоверности обладали бытовавшие среди крестьян рассказы о недавних или продолжавшихся еще войнах, отдельных битвах, крупных восстаниях, поскольку в значительной своей части они поступали непосредственно от возвратившихся в деревню солдат или очевидцев[7].
Интерес крестьян к современным событиям удовлетворялся разными способами. В.Г. Безгин пишет, что «прохожий народ разносит больше всего вестей и слухов, некоторые могли пройти несколько десятков деревень в сутки»[8]. На втором месте была деревенская интеллигенция: священники, учителя, писари. Все остальные источники информации крестьяне считали мене достоверными.
Множество разговоров вызвало у крестьян известие об убийстве императора Александра II. Большинство трактовало это событие так: царя убили за то, что дал волю крестьянам. Об этом писали так: «Про убийство Царя-Освободителя рассказывают иногда со слезами и всегда со вздохами: «За нас покойничка убили, што ён нам волю дал, царство ему небесное»[9].
Относительно близко отражали действительность исторические песни. В песнях фантастический элемент, как правило, отсутствовал, события выбирались значительные и изображались без деталей, а исторические лица были представлены в наиболее важные и общественно значимые моменты их жизни[10].
[1] Громыко М.М. Мир русской деревни. 1991. С. 41.
[2] Там же. С. 55.
[3] Русская община. Составитель, автор предисловия, ответственный редактор О. А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации. 2013. С. 935-938.
[4] Воспоминания русских крестьян XVIII - первой половины XIX века. М.: Новое литературное обозрение. 2006. С. 511.
[5] Громыко М.М. Мир русской деревни. 1991. С. 117.
[6] Крестьянская повседневность (традиции конца XIX – начала ХХ века). М.-Тамбов. 2004. С. 94.
[7] Громыко М.М. Мир русской деревни. 1991. С. 201.
[8] Безгин В. Б. Традиции крестьянского быта конца XIX начала XX веков (пища, жилище, одежда) // Вестник ТГТУ. 2005. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/traditsii-krestyanskogo-byta-kontsa-xix-nachala-xx-vekov-pischa-zhilische-odezhda
[9] Воспоминания русских крестьян XVIII - первой половины XIX века. М.: Новое литературное обозрение. 2006. С. 524.
[10] Громыко М.М. Мир русской деревни. 1991. С. 262.