Не обещайте Деве юной
Любови вечной на земле...
Предыдущие части:
Вернувшись домой, Вера попала в радостный круговорот подготовки к свадьбе. Как говорится, с корабля на бал. Постоянная суета помогала не сходить с ума, просто не было времени жалеть себя. Она двигала мебель, мыла полы, терла, красила, пекла печенье и думала.
Бесконечно думала одну и ту же длинную и склизкую, как старые водоросли, мысль:
- Я совсем не могу без него жить, не могу, не хочу, но у меня нет выбора.
Придется учиться.
Наивные мечты о бесконечной любви и счастье отваливались от её души огромными заскорузлыми кусками, как засохшая короста. Молодая тонкая кожица под ней болела и подкравливала - ничего. Загрубеет. Вера с остервенением разорвала и выбросила всё своё немудрящее южное барахлишко, пахнущее пионами и морем, потому что никакая безумная любовь не могла заставить её стоять жалобным бесхозным щенком в чужом пороге, ждать минуту внимания, заглядывать в глаза, виляя хвостом. Ради чего?
Какие бы любовные восторги не сулило раненое сердце, любовницей женатого мужчины она быть не хотела. Неженатого, кстати, тоже.
Не нужна, значит не нужна., что это ещё за "осетрина второй свежести"?
Благодарю покорно, начнём всё заново, господа, спасибо за бесценный опыт. Вера соскребала, где могла найти, крупицы оптимизма и улыбалась изо всех сил.
Осталось, в общем- то ,помочь родителям Тамары с подготовкой к свадьбе, потом свобода. С жильём немного было непонятно, но решаемо.
Родительскую двушку уже пять лет снимала хорошая семья, дети ходили в школу рядом с домом. Бесчеловечно было неожиданно сгонять их из обжитого гнезда, да и деньги были не лишние. Вера придумала из этой суммы временно снять себе комнату и там, в одиночестве, попробовать остановить затягивающую внутрь тоскливую воронку, головокружение до тошноты и звона в ушах. Тошнило, кстати, да, просто постоянно, так от запаха свежей краски любого затошнит.
Пережитое горе научило Веру, что сдаваться и опускать руки нельзя, любое горевание должно закончится однажды. Как бы глубоко не засосала трясина безысходности, всё равно придётся выдирать самого себя за волосы, как Мюнхаузену. Встречаться с Сергеем она больше не планировала, об этом невыносимо было даже думать. Вот только жаль, что чужой жених впервые попался Вере на глаза только возле ЗАГСа. Потребовались усилия, чтобы подготовиться к встрече, хотя она забилась в угол, чтобы не попадаться на глаза раньше времени. Кто его знает, в какую безобразную сцену могла вылиться эта неожиданная встреча?
Родители Тамары уж точно не заслужили такой чёрной неблагодарности, как скандал на свадьбе обожаемой дочери.
Непонятным образом, само собой получилось в толпе гостей весь вечер опекать бабушку Сергея - вот навязалась-то старуха на голову, вцепилась сухой куриной лапкой и практически не отпускала от себя, подсовывая Вере на тарелку бесконечные солёные огурцы .
На редкость вкусные, кстати, оказались, удивительно даже. Вера ела огурцы и запивала их адски солёным томатным соком, отчаянно мечтая почему-то про зефир. Ванильный зефир с солёными огурцами - это ли не предел желаний?
Потом Сергей её увидел и рванул через зал большими, уверенными шагами Выражение лица у него при этом было, как у раздражённого долгим ожиданием мужа, Вера просто не могла поверить, что у мужчин в голове, опилки?
Он в себе?
Он собирается устроить ей скандал, как добропорядочный муж, заждавшийся любимую жену и замерзающий возле магазина...
Однажды, в прошлой жизни, Вера с мамой забылись на полчасика или может, на часик у прилавка с духами, а папа замёрз, честно дожидаясь их на остановке.
Сейчас она видела точно такое же выражение лица, как когда-то у папы, но не могла, как мама кинуться на шею с поцелуями и криком "понюхай меня и скорее прости... Прости, я больше никогда не буду опаздывать!" и хохотать и обниматься при взрослой дочери прямо на улице... Воспоминание лезвием резануло по груди и, кажется, хлынула горячая кровь, расползлась уродливым пятном напротив сердца. Что же ты натворил, Сереженька...
- Приятно познакомится с твоим замечательным мужем, Тамара. - пропела Вера с лукавой улыбкой, светло глядя в бешеные, всё ещё остро любимые, глаза.
- Здраствуйте, меня зовут Вера. Но можно Вася, если хотите, почти
по-родственному, - кивнула она Тамаре высокомерно . Изумительная свадьба, не правда ли? Мы так старались..
БЛЯМС! Гонг. Первый раунд. Он же и последний, думала Вера, с ужасом чувствуя, как падает в глубокий и узкий колодец ненависти и презрения. К нему за предательство, к себе за жалость к ним обоим и за секундное желание простить. Забыть, как будто ничего не было. Но оно... Есть..
- Тамарочка. - донеслось до неё сквозь свист в ушах. Я думаю, что должен потанцевать с твоей почти родственницей. В следующий миг знакомая горячая ладонь клещами прихватила запястье. Вера, как намагниченная качнулась, сразу попадая в ритм общего дыхания. Неведомая сила на мгновение отгородила их двоих хрустальной стеной от толпы, позволив увидеть, физически увидеть, насколько невозможно бывает дышать друг без друга.
- Я чуть с ума не сошёл, маленькая моя, пока думал, где тебя искать. - услышала она горячий, чуть задыхающийся шёпот.
Какое счастье, что ты здесь, теперь всё будет хорошо. Я всё решу, поверь мне.
Теперь, когда ты рядом, сам черт мне не брат...
- Нет, Сергей - Вера остановилась прямо посреди зала, поражаясь мужскому ослиному упрямству. Он действительно ничего не понимает?
- Подожди, что значит, нет? Ты же знаешь, всё будет хорошо... Я всё объясню, просто нам с тобой надо...
- Всё - нет . Никакого нас с тобой - нет. Ты больше ничего не можешь мне объяснить. Достаточно.
Вера на одну, последнюю секунду позволила себе посмотреть в навсегда любимые глаза и, пока шла к выходу из зала, с горечью думала, что никогда в своей жизни не видела такого странного, завораживающе-льдистого оттенка Такие глаза, наверное, были у Кая, когда осколок волшебного зеркала исказил ему картину мира. А Герда из меня не получилась, она могла бороться за любовь и страдать, а мне нужно забыть. Хорошо, что у меня даже его фотографии нет. Быстро забуду.
Как смешно мы верим, что можем управлять своей жизнью.
Тебе не нужна фотография, дурында.
Сын будет смотреть на тебя льдистыми глазами своего отца, зря что ли ты за сегодняшний вечер сожрала тазик солёных огурцов?
Да, но это всё будет потом, как говорят, своевременно или немного позже. И отчаяние и счастье и ужас перед грядущими испытаниями.
**
Одиночество - невыносимо, а главное, оно очень плохой советчик. Это прекрасно знают все, кого Господь благословил идти одинокую дорогу, а Вере ведь ещё предстояло делать главный выбор в жизни.
Она пока этого не поняла, зато Вере Ивановне, бабушка Сергея, всё было давно понятно. Оставлять беременную девочку в одиночестве она не собиралась, пусть хоть как.
Когда этот осёл, её драгоценный внук, остался посредине зала, глупо хлопая глазами и бессильно сжимая кулаки, Вера Ивановна беззвучно молилась:
- Беги за ней, дурак, неужели ты всё ещё ничего не понял? Твоя единственно возможная судьба уходит, чего ты ждёшь?
Гордыня и глупость дети, до добра не доведут, думала она, догоняя на лестнице будущую мать своего правнука .
- Верочка. - сказала она специальным несчастным "старческим" голосом и взяла Веру под руку.
Проводи меня, детка, домой. Что-то сердце нехорошо щемит. Я одна в доме теперь...
Она пришептывала и специально подволакивала ногу, зорко отслеживая маршрут сначала до такси, потом до гостиницы за Вериным чемоданом, потом до своего дома. Сейчас они выпьют чаю с валерьянкой, а потом будет светлый день, а в нём новые мысли.
Конечно, девочка трепыхалась, слабо отнекиваясь от навязанного гостеприимства, но Вера Ивановна не собиралась выпускать из-под контроля своего правнука .
Иногда даже один час общения может согреть и кардинально изменить жизнь человека, а Вере повезло провести в дружеском тепле и заботе целых два месяца.
И уехала она в другой город строить жизнь совсем другим человеком.
- Останься со мной, прошу тебя, я совсем одна и быстро старею, но ещё смогу о вас позаботиться - плакала Вера Ивановна.
И, мне кажется, что Сергей имеет право знать, что станет отцом.
Но Вера разговор не поддержала.
- Я бы тоже хотела, чтобы ваш внук имел права на нас с ребёнком, но он сделал свой выбор. У меня нет к нему претензий, понимаете?
Я больше не хочу быть обузой из жалости и вы мне обещали ничего не говорить никогда и никому.
На севере у меня мамина родня, какая ни есть, и деньги платят,
я буду неплохо жить. Обещаю писать письма и звонить вам, только... - Вера поискала слова...
Мне нужна уверенность, что вы не будете вмешиваться, да и Тамара не заслужила страданий. Городок у нас маленький, зачем нужно, чтобы соседи шептались? Если бы не ребёнок, я б осталась. А так...
Вера Ивановна истово молилась, чтоб Господь управил всё, как нужно и вечерами жаловалась фотографии мужа на бестолковых детей.
Сергей стал нелюдимый и вечно злой, заходил к бабке после работы всё реже и как будто бы через силу, иногда закрываясь надолго в своей бывшей комнате, а Вера Ивановна и не настаивала на общении. Зачем?
У него семья, жена, обязанности. Только деток почему-то не случилось у них. Вернее у Тамары.
У Сергея-то родился и стремительно рос сын с далёком городе с красивым названием Мегион.
Вера Ивановна хотела увидеть правнука хоть однажды, бутуз уверенно ходил, озорничал и рано начал говорить: - Я сам! - скандаля с матерью громким голосом.
Вера Ивановна ждала, что девочка выйдет замуж, в женихах не было отбоя, но Вера даже не шутила на эту тему.
Малыш подрастал потихоньку, уже сейчас обещая повторить своего отца даже в мелочах всеми повадками.
Вера Ивановна с умилением рассматривала фотографии правнука, старательно пряча их в конверт, чтобы они не попались никому на глаза.
Но если в первом акте пьесы на стене висит ружьё, значит оно обязательно выстрелит...
***
Я хотела остановить сюжет на этом месте. Чтобы каждый придумал продолжение, милое своему сердцу.
У меня оно тоже есть.
Но я боюсь, что всем надоело. А я не смогла сократить всю историю в один кусок.