Беренис Флеминг на деньги Каупервуда вела жизнь веселую и беспечную, нимало не задумываясь над своим будущим. Каупервуд был щедр.
Миссис Картер, со своей стороны, смотрела на дочь, как на редкостное произведение искусства. Но для того чтобы жить на широкую ногу, нужны были деньги, и миссис Картер отдалась на милость Каупервуда, сознательно закрывая глаза на то, что ставит этим и себя, и своих близких в чрезвычайно двусмысленное положение.
Заметив в свите Беренис новое лицо – лейтенанта Брэксмара, миссис Картер повела себя совсем неосмотрительно: она стала надоедать дочери беспрестанными упоминаниями о нем, пытаясь снискать ее доверие. Спору нет, на Брэксмара стоило обратить внимание.
Беренис смутно лелеяла надежду, что она встретит на своем пути человека, который полюбит ее глубоко, и, если он будет достоин ее любви или хотя бы уважения, она выйдет за него замуж с радостью и охотой. Но где же этот человек? Брэксмар был очень мил, однако трезвый, холодный ум Беренис требовал другого; ей нужен был человек сильный, решительный, даже беспощадный, который бы подчинил ее своей воле.
Миссис Картер горела желанием посоветоваться со своим покровителем. У Брэксмара прекрасное будущее, великолепные связи.
Каупервуд сдвинул брови. Это просто несносно – столько беспокойства, столько тревог из-за какой-то девчонки! Он чувствовал, что должен во что бы то ни стало завладеть ею, хотя бы для этого пришлось ее скомпрометировать. Он скорее готов был опозорить ее, чем уступить другому. Обстоятельства, однако, избавили Каупервуда от осуществления столь мрачного замысла.
Перенесемся в зал ресторана в одном из больших нью-йоркских отелей. Время – полночь. Каупервуд пригласил миссис Картер, Беренис и лейтенанта Брэксмара провести с ним вечер. Вся компания приехала сюда поужинать прямо из оперы. Неожиданно неподалеку от их столика, на пороге бара, возникла пьяная фигура.
Подойдя ближе, он приостановился, и с небрежно-снисходительным видом положил руку на обнаженное плечо миссис Картер.
– Да это ты, Хэтти! Как поживаешь? – воскликнул он, весело подмигивая и ухмыляясь. – С тех пор как ты нас покинула, у меня не было ни одной приличной девочки – ни единой. Если ты откроешь домик здесь, извести меня. Идет?
Миссис Картер делала безуспешные попытки отделаться от назойливого пьяницы, когда Брэксмар – он стоял к нему ближе, чем Каупервуд, – схватил его за плечо. Два официанта, предводительствуемые метрдотелем, уже спешили к их столику.
Он не только кричал, но и вырывался, и притом весьма решительно. Однако Каупервуд и Брэксмар с помощью официантов образовали вокруг наглеца своего рода кордон и вытеснили его из ресторана в коридор, оттуда – в вестибюль и тотчас вызвали полицию.
Беренис тоже была смущена и расстроена; насмешливая фамильярность, с какою этот забулдыга обратился к ее матери, не шла у нее из головы.
Миссис Картер продолжала стонать и причитать, Беренис вела ее под руку. Девушка держалась с большим достоинством; уходя, она окинула взором зал; лицо ее было презрительно и надменно, но сердце сжималось холодной тоской.
Каупервуд явился очень рано и постарался придать происшествию как можно более невинный вид. В душе же Каупервуд был рад такому счастливому для него обороту событий. Произошло как раз то, что могло, пожалуй, отпугнуть лейтенанта.
Миссис Картер принялась уверять дочь, что все это пустяки, просто нервы расходились. Но Беренис думала иначе: дыма без огня не бывает.
Промучившись два дня со своими думами и чувствуя, что она больше не в силах этого выносить, Беренис однажды вошла к матери в комнату и сказала:
– Мама, почему вы не хотите рассказать мне эту луисвилльскую историю?
И миссис Картер, поняв наконец, что дочь ее уже не дитя, бросилась в обитую пестрым кретоном качалку, прикрыла глаза рукой и разрыдалась.
– Я была в таком отчаянном положении, Беви, я просто не знала, что делать.
– А какое отношение имел ко всему этому мистер Каупервуд? – с любопытством спросила Беренис.
– Мистер Каупервуд только помог мне выпутаться из беды. Это он посоветовал мне оставить дом в Луисвилле, уехать на Восток и посвятить себя заботам о тебе и Ролфе. Он предложил мне свою помощь на то время, пока вы не оперитесь, и я его послушалась.
Итак, думала Беренис, последние годы они жили на деньги мистера Каупервуда. И она, не задумываясь, сорила этими деньгами и была так тщеславна, самонадеянна, горда, держала себя с ним так высокомерно… А он молчал и только смотрел на нее – пристальным, пытливым взглядом. Почему? Можно было не задавать себе этого вопроса. Она знала почему. Так вот какую игру он вел!
В этот день Беренис впервые пришлось серьезно задуматься над своим будущим.
Каупервуд всегда интересовал Беренис: его кипучая энергия, его решительность, жизненная сила и, как ей казалось, прямота привлекали ее к нему. А теперь она была тронута его великодушием. Даже если он и не всегда будет так бескорыстен, если страсть в конце концов возобладает в нем над другими чувствами, то сейчас Беренис не могла сомневаться в его искренности. Так долго любить, преклоняться и молчать! Такой сильный, могущественный человек грезит о ней, как мальчишка, – это ли не победа!
О Беренис Флеминг Эйлин узнала случайно, уже после того как поселилась в своем новом доме. Время было раннее, около полудня; эти часы Каупервуд обычно проводил на Уолл-стрит. Однако он был здесь, и с ним – две женщины, которых Эйлин не успела рассмотреть.
Когда Каупервуд и незнакомка сели в автомобиль, Эйлин велела своему шоферу следовать за ними на некотором расстоянии. Вскоре автомобиль остановился у подъезда большого отеля, и обе дамы в сопровождении Каупервуда направились в ресторан. Эйлин пошла за ними следом.
Когда обе дамы покинули ресторан, Эйлин продолжала следить за ними до самой двери их особняка, за которой они скрылись вместе с Каупервудом.
Каупервуд мгновенно заподозрил, что она шпионила за ним. Разговор, который произошел между ними, был похож на тяжелый сон, на кошмар.
– Ты не понимаешь, Эйлин, – сказал Каупервуд. – Я ничего не властен изменить. Моя любовь к тебе умерла. Я не могу возродить ее. Не могу заставить себя любить. Рад бы, да не могу. Ты должна это понять. Не все зависит от нашей воли.
В десять тридцать того памятного вечера Каупервуд, сидя один в библиотеке своего дома на Мичиган-авеню, вынужден был взглянуть правде в глаза и признать, что потерпел поражение. Он бился долго и отчаянно, пуская в ход все средства, все ухищрения своего изворотливого ума. Целую неделю, день за днем, проводил он в залах ратуши, где шли заседания комитета. Последняя схватка назревала медленно и долго, он готовился к ней годами и с великим тщанием. Одержав такую победу, его враги воспрянут духом.
После разрыва с Эйлин он был совсем одинок – из его жизни ушли все, кого связывали с ним воспоминания молодости. Прелестная Беренис – венец всех его желаний – продолжала его чуждаться.
И вот Беренис приехала под вечер в Чикаго, остановилась у своих друзей в отеле Ришелье и теперь предстала перед Каупервудом.
– Я сама не понимаю, что со мной, – проговорила она скороговоркой, приглушенным голосом, с трудом подавляя волнение. – Но я не могла больше оставаться вдали от вас. Мне все казалось, что вы на этот раз можете потерпеть поражение. И если это случится, я хочу, чтобы вы уехали отсюда куда-нибудь – в Лондон или в Париж… В свете нас не поймут, конечно, но теперь я смотрю на все иначе.
– Беренис! – Он нежно гладил ее щеки и волосы.
– Нет, повремените еще. И вам придется теперь позабыть о других дамах, иначе я возьму свое слово обратно.
– Никто, никто мне теперь не нужен, кроме вас. Вы должны разделить со мной все, что я имею…
В ответ Беренис…
Как странно выглядят мечты, когда они претворяются в действительность!
