ДМИТРИЙ ТЫЧОБЛИН
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ
фельетон
Ну что можно сказать о Юрике Беляеве. Тощий, низенький парнишка с живым лицом, хитрющими глазами и озорным блеском карей радужки зрачков. И при этом встречал наш герой уже 22-е своё лето, вдыхая тёплый, промасленный стояночный воздух с запахом «дембеля». Юрик только что отслужил, и как говорят, к корабля на бал. Сторожем на стоянку. В общем-то всё случившееся через полсуток после данной минуты не могло не произойти. Наша «лучшая» в мире армия с её «дедами» и другими отродьями вроде прапоров и пьяных пузатых до безобразия генералов способна искалечить любую человеческую душу, научив только водку жрать, шестерить и совершать подлости. Вся российская армия 90-х пропагандировала основной принцип «впихнуть невпихуемое». Прошло то время когда мы рвали глотки скандируя: «кипучая, могучая, никем не победимая». Энтузиазм заглох. Мамаши не знали вернуться их чада домой нормальными или психами-идиотами, а ведь не военное время, просто срочная служба ставшая олицетворением материнского кошмара. Лучше завод, гнуть спину в горячем цехе или крутить баранку, только не армия! Беляеву повезло. Он не провалился в каменный век. Цивилизация его не покинула, но и к титулу «крёстного отца» его не тянуло. Водочка моя – подружка моя. Стакан жахнул и смотришь на цивилизацию со стороны как чукча на Венецию: «сыро, однако». А какая широта души! Героем себя чувствуешь, вот только утром впечатления о собственном «я» падают до статуса калифорнийского червя, гложущего личный эгоизм и общественный капитализм. Так плохо как сифилитику-лунатику с опухшей небритой рожей и сизыми мешками глаз где отражается всё количество поглащённого с вечера и в положительной корреляции с учинённым хулиганством. Бардак везде: в стране, в городе, на предприятии, в цехе, в кабинете директора, бардак в семье и собственных мозгах. Хорошее слово плохого действия на букву «Б». И заканчивается это часто вот так:
Юрик лежал на топчане в стояночной будке, плевал в потолок, курил и от мутного безделья с вожделением рассматривал на стене плакат с совершенно голой девицей. Стоянка почти пустовала. Не хлебный был денёк. Беляев подумывал уже закрыть ворота, как вдруг на стоянку с вихрем влетел «Опель Аскона» и, пропылив в глубь метров на пятьдесят, развернулся и закатил в ряд автомобилей. Распахнулась дверца и на свободу вылетел каскад музыки радио «101» из мощных колонок магнитолы, распугав стаю мошкары. Спустя минуту музон смолк, двигатель уснул и на асфальт ступили шикарные ноги не менее шикарной блондинки. У Беляева вывалилась изо рта сигарета, когда он увидел эту особу, перегнувшись через перила на крыше гаража возле будки. Дамочка вышагивала как фотомодель. Из одежды на ней были разве что туфли и сумочка. Юбка, если этот ремень на поясе, в виде сублигарии, можно так назвать, задралась за вызывающий предел, ставший уже просто неприличным, но дамочка не спешила её поправлять. Короче эта секс-бомба стала подниматься по лестнице к Юрику, раскачивая бёдрами так, что кровь закипала в жилах. Беляев прилип к перилам, вывалив язык с которого капала слюна. Когда между ними оставалось не больше метра и до парня доносился одуряющий аромат её духов, она заговорила:
- Вот ключи от моей машины. – Она протянула ему связочку, мазнув мизинчиком по его ладони, отчего Беляев сразу вспотел. Дамочка усмехнулась и закончила, - Утром придёт мой муж и заберёт автомобиль. Он же расплатится, так что приглядите за лайбой. –
После последнего её слова похоже закончил и Юрик, а та развернувшись ушла. Беляев ещё долго не мог отклеиться от перил. Наконец, он хмыкнул, крутанул на пальце доверенные ему ключи, и пошёл закрывать ворота.
Через некоторое время появился напарничек. Здоровенный как мастодонт Вадик. Эта громадина, с мордой весом не меньше центнера, едва пролезла в дверной проём будки, заняв почти половину внутреннего объёма оной.
- Хай. – Приветствовал он Юрика, который в сравнении с размерами Вадима настолько резко контрастировал, что казался недоразвитым кузнечиком под фиговым листочком.
- Чаёк есть? –
- Только что вскипел. –
Кружка исчезла в пальцах-сардельках как карамелька в пасти бегемота.
- Скучно.- констатировал Вадик голосом голодного людоеда.
- Я сбегаю? – Предложил Юрик.
- А закусь есть? –
- Имеется. –
- Мы на работе, кстати. –
- А ты всегда такой правильный, или только по четвергам? Здесь от безделья сдохнуть можно. –
- А водочка, значит, помогает? –
- Ещё бы! –
- Чеши тогда за ней, мать её. –
Вот так, переступив через моральные и административные принципы штатной единицы предприятия они и нажрались в сиську. «Хлеба и зрелищ!» кричали когда-то древние римляне. Опьяневшие души требовали развлечений, баб и приключений. Нарезавшись в дупель получить последние совсем не сложно, причём обычно их и искать-то не приходится. Они сами сваливаются тебе на башку со словами: «привет, это мы – твои траблы. Ты не переживай, мы основательно разнесём тут всё к чёртовой матери, будет за что подставить твоё очко». Жажда повеселиться всё возрастала. И вот тут Юрик нашёл способ её утолить. Пьяный разъезжающийся взгляд сфокусировался на ключиках от «Опеля», которые аккуратненько висели на гвоздике у окна.
- Тут одна шлюха оставила шикарную тачку. – Проговорил Беляев, пытаясь установить связь между ключами и машиной.
- А брать чужое нехорошо. –
- Мы же не крадём. И-ик. Просто прокатимся и поставим где была. –
- Горючка израсходуется. –
- Да, и-ик, ладно. Мы ж не в Караганду. –
- Дурак ты, но прокатиться можно. Не далеко. –
- За водкой и обратно. –
- Не дальше стоянки. –
- Само собой. Но сначала за водкой… -
Ключи потонули в кулачище Вадика. Езда по стоянке скоро приелась. Послав ГАИ к едрене фене «Опель» вылетел на трассу и, будучи ослеплённым мчащимся навстречу «Камазом», совершил грандиозное пиаффе на третьей космической скорости, венцом которой оказалось путешествие в кювет.
- Ты что делаешь?! – Завопил Юрик.
- Не бузи. Всё в порядке. Сейчас вылезем. – Гаркнул Вадик, всадил заднюю скорость, выпустил сцепление и зверски газанул. «Опель» с рёвом раненого тигра вернулся на дорогу и помчался назад, едва не угодив под последний случайный троллейбус.
- А-а-а! И-ик! Мля! – Заорал Беляев.
- Заткнись. Ты хотел покататься? Так засохни и не вой. –
«Опель» наконец дал передний ход и с визгом стал набирать скорость. Беляев, благодаря пьяному пофигизму и головокружительной дезкоординации тела в пространстве, болтался по автомобилю как шарик в лототроне, не в состоянии за что либо уцепиться, чтобы хоть как-то стабилизировать своё положение.
- Пристегнись, идиот! –
- Сам такой же трезвый. –
Наконец Юрик смог засунуть ремень в замок, не забыв по пути пристегнуть брюки Вадика. Гигант сидел за рулём как медведь на велосипеде и умещался в салоне примерно также как грузчик в детских ползунках.
- Чёрт. Как включить магнитолу? – Беляев тыкал пальцем во все кнопки, дёргал за все ручки, но ничего кроме прыгающих по стеклу дворников, обжигающей работы автомобильной печки и выпавшего раскалённого прикуривателя, добиться не мог. Результатом нажатия последней кнопки послужил резкий удар в челюсть какой-то крышкой, из-под которой вылетели две рюмки.
- Сам бог велел нам выпивать! – прокомментировал Юрик.
- Болван. Это хрустальный набор для собравшихся переписюкаться. Магнитола внизу, под приборной панелью. –
Резко заорала музыка.
- Убавь громкость, херапутало! –
Беляев икал и пытался подпевать Брюсу Спристингу, тащился и оттягивался как мог. В меломаническом запале, изображая гитариста Ангуса Янга из группы AC/DC, он что-то прижал ладонью, от чего на лобовое стекло сплошным потоком полилась вода.
- Что ты творишь, баран?! Я же не вижу ни хрена! Выключи омыватель! –
- Я не знаю как. - Заблеял Юрик.
- Мать твою, скорей!!! –
Вадик не успел высунуться в окно для обозрения дороги. Колёса зацепили обочину, угодили в глину и «Опель» завертелся по асфальту как балерина на сцене.
- МА-МА!!! –прохрипел Беляев обхватив колени.
- Ублюдок чёртов! Хрен собачий! – Вадик пытался вывернуть руль и зафиксировать машину, но тщетно. На долю секунды ему показалось, будто управление под контролем и он дал газу. И зря. «Опель» в бешенном экстазе спикировал юзом к ближайшему фонарному столбу, припечатав к нему левое переднее крыло с жалобным скрежетом гнущегося железа и крошащейся радиаторной решётки. Что-то глухо ухнуло. Это отвалился бампер. Когда автомобиль замер Юрик заблевал весь салон, насрал в штаны и выключился.
Утро оказалось мучительным и катастрофически бедственным. Когда Беляев открыл один глаз, проснувшись на четверть, яркий солнечный свет словно бутылочный штопор вонзился в зрачок. Юрик сожмурился и застонал. Хуже не бывает. Лучше отсидеть пятнадцать суток за безобразия, чем пережить одно похмельное утро. Парень ничего не соображал. В голове стоял жуткий грохот и звон как от ударов кувалдой по пустой бочке, а башку распирала неистовая кипящая, словно вулканическая лава, боль. Беляев тяжелейше вздохнув, опустил ноги на пол и стал мучительно оглядываться сквозь опухшие, будто использованные презервативы, веки. В течение последующих десяти минут жертва похмелья старалась сообразить где она находится и было слышно как трещат цереброрезидами несчастные измордованные извилины в больной голове. Наконец, Юрик вспомнил, что он на стоянке.
- А чё было-то вчера? – Задал он себе вопрос.
Ответ который на него снизошёл оказался пострашнее голодной безработицы. Юрик с неимоверным ужасом вспомнил и вчерашнюю пьяную вакханалию и её последствия в виде трагической поездки на чужом автомобиле. Желая уцепиться за последнюю надежду тоньше соломинки, что это был просто кошмарный сон, Юрик подскочил к окну. Первое что он увидел так это дьявольски разбитый передок «Опеля», стоявшего точнёхонько там откуда ночью был изъят. Искорёженный бампер лежал на переднем пассажирском сиденье. Соломинка сделала «бздынь».
- Господи!!! Вот так прокатились! О мамуля, дорогая!!! – Беляев в судороге схватился за волосы и до крови прикусил язык.
- Поработали. Сторожа-охраннички… А где Вадик? – Недоумённо пробормотал Юрик.
А вот Вадика-то и не было. Ни в будке, ни на стоянке, ни у алкашей в автосервисе.
- Ах ты падла! Сбежал, гнида! Бросил меня одного с распечатанным «Опелем»! Вместе квасили, вместе ралли крутили – вместе и голову на плаху. Сволочь ты Вадя! У-у-у! – Беляев молотил костяшками в дверь, воображая как он месит предателя. Юрик не помнил как он оказался на койке. От момента отключки в машине до прихода в себя для него существовала лишь сплошная чёрная дыра. Напарник не дурак. Работает только вторую смену, договор подписать ещё не успел, не оставлял фирме ни паспортных данных, ни адреса. Аккуратненько осмыслил сложившуюся ситуацию, уложил заблёванного Юрика на топчанчик, «Опелёк» взад где был и фить-фить, смотал удочки быстрее чем занимаются любовью ночные бабочки.
- Чё делать-то? Делать-то чё?! – Вопил Беляев, грызя ногти со скоростью газонокосилки. Шелуха сыпалась на пол как перхоть из головы нищего. – Спокойно, Юра, возьми себя в руки. Сейчас придёт господин директор и выдерет тебя не хуже чем австралийский дог японского хина. А-а-а! Цыц! Спокойно. Всегда есть возможность оправдаться. Напишем объяснительную. Соберись, Ю-у-урик! Ручку в пальцы лист бумаги и вперёд…
Этим утром Марк Моисеевич Каракетов чувствовал грозу. Вовсе не потому, что стояла жуткая жара. Просто он не мог отвязаться от мысли будто на стоянке его ждут неприятности. Тяжёлые думы зародились не на голом месте. Во-первых, он проспал, что случалось с ним до этого всего один раз, во время службы по контракту на посту дневального после двадцати километрового марш-броска в полном обмундировании. Во-вторых, он в пух и прах полаялся с женой из-за будильника который не сработал по причине того, что ни тот ни другой не сподобились его завести. В-третьих, его чуть не переехал самосвал когда он переходил дорогу к остановке. И, наконец, в-четвёртых, в автобусной давке порвали кожу на его дипломате, что совершенно зафаршмачило вид делового кейса. Каракетов снял кепку, вытер платком лысину от набегающего пота и вновь напялил головной убор. Внешне этот человек напоминал члена народного комиссариата. Кожаная кепка, кожаная куртка и с дипломатиком. Жарко. Но директору стоянки очень нравился данный образ, и он просто не мог себе позволить изменить имидж, перетасовав свой прикид. Итак, настроение изменило администратору буквально спросонок, и всё больше тяготило предчувствием беды. В конце-концов автобус доплюхал до места назначения и молодой, преуспевающий директор, выбрался из давки на свежий, набухший стрептококками и парами двухвалентного углерода, воздух, чтобы насладиться урбанизированной атмосферой микрорайона и мрачными непредвзятыми чувствами.
Беляев дважды прочёл ересь которую он начирикал в течение получаса. С похмелья он не мог чётко дифференцировать где нельзя перегибать. Голова соображать отказывалась, передав свои функции ягодицам как нижним конечностям мозга. Плюс трусливый испуг, натянутые как гусли нервы и общий лихорадочный мандраж. Результатом такого клубка эмоций явилась совершенно неподражаемая объяснительная с шикарно-шизоидным содержанием. Беляев со странным спокойствием в третий раз перечитал своё детище, и найдя его абсолютно закономерным, расписался, не забыв датировать означенный текст.
По тротуару к стоянке направлялся человечек, нет человечишко с фигуриллой в виде оркестрового барабана. «Жил на свете человек – скрюченные ножки, и гулял он целый век по скрюченной дорожке. А за скрюченной рекой в скрюченном домишке, жили летом и зимой скрюченные мышки. И за скрюченным мостом скрюченная баба, по болоту босиком прыгала как жаба. И была в руке у ней скрюченная палка, и летела вслед за ней скрюченная галка». Чуковскому после отполированного пивом коньячка и паров гашиша приснился вот этот вот типок, который почти катился как навозный шарик по наклонному транспортёру. От горшка два вершка, пузо словно титька у доярки и сальная носопыристая харя, с причёской напоминавшей мусорный бак. «Недобраток» слонопотамил прямиком к будке сторожей.
- Доброе утро. – Поздоровался он. – А где машина моей жены? Она вам ключи передавала для меня?
« Ну почему красивым бабам достаются такие вот обмылки?! Да-а. Бабло побеждает зло», - подумал Юрик, снимая с гвоздика ключи от «Опеля».
- Идёмте. Покажу. – Беляев был полон злого оптимизма. Фантасмагорический документ составленный им чуть ранее, придавал простофиле какую-то безапелляционную решимость.
По всей видимости температура тела хозяина автомобиля упала сразу на шесть градусов, едва он узнал свою собственность. Лицо пошло лиловыми пятнами, а взгляд изогнулся математическим интегралом. Последующей производной стала очень странная реплика:
- Знаете, я вам почти благодарен за возможность самым откровенным способом напакостить этой суке Мирабелле. Вы смогли себе позволить акт открытого вандализма по отношению к её тачке. Я же этого сделать не могу. Это очень смелый поступок, молодой человек. Только не говорите мне, что она приехала на ТАКОЙ машине. Когда вчера вечером она высаживала меня из автомобиля, в ста метрах отсюда, он выглядел иначе. У нас с вами есть не очень много времени, чтобы найти зонтик Оле-Лукойе, отматывающий события назад, дабы вернуть машине прежний облик или хотя бы уговорить самого себя не делать глупостей. Потому, что я не завидую вашим жизненно-важным местам, где собраны причиндалы для продолжения рода, после того как она увидит свою тачку. Подумайте, что вы сможете сделать с этой проблемой, иначе вы уже никогда ничего не сможете. –
От этого монолога Беляеву стало совсем плохо, а между делом подошедший Марк Моисеевич понял почему утро оказалось столь неудачным. Гроза разразилась, закапал ливень, скандальный ливень. Нехорошо. Весьма затруднительно было уверять раздосадованного клиента, что с помощью набора гаечных ключей, мата и водки можно отполировать машину до «Ламборджини». Каракетов сожалел, что у него нет колечка, после броска которого на пол, выскакивают четверо молодцев: «Что, Новый, Хозяин, Надо?». «Опель» беззубо улыбался оторванным бампером и скалился торчащим радиатором из обломков его решётки. Сексуально подмигивал зияющей дырой вместо фары, куда свободно могла пролезть голова Андреаса Сабониса. Автомобиль морщился от палящего солнца глубокими бороздами на переднем правом крыле, сбросив краску для получения стойкого «загара» в виде ржавчины.
Директор повернулся в сторону Юрика. Каракетов мгновенно прочитал по сквозившему в глазах парня страху, дрожащим пальцам и обкусанным губам, чьих рук это дело. Беляев отчаяно старался слиться воедино с кузовом рядом стоявшего самосвала, лишь бы исчезнуть отсюда, или хотя бы унять кристаллический озноб и скрип суставов.
- Юра, поди-ка пока в будку, ага? – Ласково, приговаривающе произнёс Марк Моисеевич, сверля сторожа взглядом.
- А? –
- То самое. Поди, поди. Мы пока обсудим свои дела. –
Субъект вызывал интерес. Без цепи и красного пиджака, речь образованная и поставленная, не угрожает, а ставит перед фактом. Спокойный. Хотя выглядит почти как люмпло. Хорошая маскировка.
- Думаю мы сможем решить проблему полюбовно. Такого зонтика у меня, конечно, нет, но кое-что мы всё же можем. Вон там находится автосервис по кузовным работам. Качество достойное ваших запросов. Я смогу договориться чтобы машину сделали в кратчайшие сроки. Расходы, естественно оплатит моя фирма. Кроме того, у вас будет карт-бланш на этой стоянке плюс неустойка за инцидент, в разумных пределах разумеется. Жене скажите, что автомобиль требует планового технического осмотра. Если вам или вашей супруге, машина нужна для поездок и решения деловых вопросов, я найду для вас временный автомобиль. Мы договоримся? –
Всклоченный человек пожевал губами, прищурился и резюмировал:
- Вполне. Неустойки не надо, временной машины тоже. Просто пожизненное бесплатное место на вашей стоянке. Мне очень удобно ставить машину здесь. Отдельная просьба, сделать так, чтобы этот смелый молодой человек, никогда более не подходил к моему автомобилю, хотя его наглость может мне в чём-то пригодиться. Я могу с ним пообщаться позднее? –
- Конечно. Только не забывайте, что здесь он будет мотать своё рабство до тех пор пока не выплатит затраты на ремонт «Опеля». –
- У него нет таких денег. Но он сможет их заработать у меня, без ущерба для вашей фирмы, разумеется. –
- Я ему не отец. Но всё же…
- Ничего незаконного или безобразного. –
- Значит, нам удалось обоим извлечь пользу из случившегося…
Каракетов сидел на скрипящем табурете в будке сторожей, и смотрел на Беляева. С мрачной иронией и скрытой угрозой:
- Ну-с, Юрий Константинович. И как вы объясните факт сего вопиющего хулиганства? Почему от вас разит как от профессионального скотника? Что здесь ночью происходило? –
- Вот. – Беляев сглотнул и протянул директору бумагу. – Прочтите, я здесь всё написал. -
Марк Моисеевич взял, и сделав в воздухе листком неопределённый до пошлости жест, поинтересовался:
- Кстати, а где у нас Вадим Алексеевич? Никак заболел? Или помер с похмелья?
- Не знаю. –
- Оригинально. А кто знает? Я так понимаю мы навряд ли будем иметь счастье лицезреть его харизму когда либо. –
- Он не приходил. Я сам это… -
- Боишься соучастия в организованной группе? Я не милиция, а ты брехун. Отчитываться всё равно придётся тебе. Так, ну ладно, для начала уделим внимание твоим письменным стараниям. – И Каракетов с задумчивым видом углубился в изучение объяснительной.
Чем дальше Каракетов читал, тем больше у него вылезали глаза из орбит и менялся цвет лысины. Выражение лица напоминало плохо выполненый монтаж фильма ужасов. Недоумение, изумление, растерянность и, наконец, полный «рашин балдёж». А текст был нижеследующим:
«В два часа ночи 16 июля 1996 года (темно, ночь) я вышел сделать обход по стоянке. Возле автомобиля «Опель Аскона», гос. номер … я заметил незнакомую кошку ( остальные кошачьи, видимо имеют допуск на территорию) и решил её прогнать ( чем она ему помешала?). Животное сидело у левого крыла под бампером вышеуказанной автомашины ( никтолопические способности, однако, у нашего героя, разглядеть среди ряда машин в полном мраке кошака с такой точностью, да ещё когда светит только один прожектор около будки, причём поток света направлен в другую сторону от места встречи с кошкой, крайне затруднительно). Я взял половинку кирпича (обратите внимание: «половинку», причём видать сбегал за ней аж до автосервиса, поскольку на территории стоянки ничего кроме щебня, старого мусора, арматуры и собачьего дерьма не имелось). Прицелился и с силой бросил в кошку (живодёр! крикнуть «брысь» почему-то не сподобилось). Но промахнулся (какое несчастье!) и попал в автомобиль (всё равно что гадить с вершины эйфелевой башни, пытаясь попасть в шляпу нищего у её подножья). В результате досадного промаха автомобиль получил НЕКОТОРЫЕ повреждения (комикс! половиной кирпича, пущенного рукой тощего как вяленая тарашка Юрика, мордоворот машины разнесло к едрене фене). Расстроившись из-за своего необдуманного поступка я почувствовал себя плохо ( бедный Йорик!) и выпил за оставшуюся ночь целый пузырек корвалола ( сочинения торчка Чуковского нервно курят в сторонке, знаменитое «долго-долго крокодил море синее тушил пирогами и блинами и сушёными грибами» блекнет на фоне амикошонства господина Беляева). Из-за этого утром от меня шёл запах алкогольных продуктов (знания органолептики и физиологии, видимо не самая сильная сторона изобретательного ночного сторожа). Предполагаю, что в кирпич было вмонтировано мелкое взрывное устройство содержащее тротил (вот это поворотик!). Подброшенное на территорию стоянки конкурирующими элементами нашей фирмы с целью совершить террористический показательный акт запугивания охранного состава и усилить негативное отношение клиентов к нашему коллективу (мля, ну просто генеральный прокурор и Тургенев в одном лице, маршал юстиции – охотник за кошками-камикадзе). Считаю, что своим поступком предотвратил возможные тяжёлые последствия ранения водителей автомашин (да он же Чебуретмен – защитник всех угнетённых!) и заслуживаю не только прощения за свои действия, но и поощрения как добровольного борца с терроризмом на территории нашей стоянки…»
Каракетов не дочитал. Его прошибло истерическое хихиканье. Последний раз ему доводилось читать пьяную глупость полгода назад в журнале передачи дежурств, после того как он обнаружил поутру одного охранника храпящего в собачьей будке, а другого на крыше гаража в луже нигрола. В журнале, накарябанное кривым почерком, Марк Моисеевич прочёл: « Освещения нет, связи нет, телефон разбит, ограждения херовые. На стоянке 50 велосипедов с колясками, в кассе один прицеп и два самосвала». Но куда тем записям было тягаться с вышеописанной объяснительной!
- Последействие порождает неординарность спонтанного юмора под гнетущим бременем бытия. – Сквозь смех изрёк директор. – Мужик прав, ты можешь пригодиться. Добро пожаловать в рабство Беляев. Но у тебя есть выход. Там на улице тебя ждёт хозяин «Опеля». Иди к нему, может что предложит, чтобы тебе не работать бесплатно полгода… -
Юрик уронил голову. Счастливый «дембель» омрачился.
15.07.1998 г.
P.S.
