Учебный год подошел к концу. В июле Женька приехала домой. Мать неделю охала от того, как та похудела, но заключив железное «Откормим», с воодушевлением принялась за дело. Все лето Женя помогала маме по дому и хозяйству, гуляла с подружками и ходила на речку. К ней быстро вернулся румянец и округлые щечки. Мама то и дело умилялась своей старшенькой.
27 августа Женя позвонила Ефимовне сказать, что скоро приедет. Голос арендодательницы показался ей больным.
- Ты главное приезжай Евгеша, приезжай. – Голос ее был натянуто веселым.
Всю дорогу в город девушка переживала за Ефимовну. Она постоянно боролась с назойливым желанием позвонить и узнать, как дела, как самочувствие.
Дверь она открыла своим ключом. Ефимовна лежала в кровати: на голове капустный лист, по телевизору разрывалось телешоу. Ведущий в дорогом костюме, недовольно вел демагогию о возможности дамы на диване доказать, кто отец ее детей. Жене показалось, что пожилая женщина не дышит. Она поставила сумки и потихоньку, крадучись начала подходить ближе.
Неожиданно, дама из ток шоу заорала хриплым голосом: «А я воопще-то не пьющая!». Зрители громко захохотали. Ефимовна открыла глаза:
- Женечка, приехала детка.
- Евгения Ефимовна, как же перепугали! Вы как тут?
- Да захворала, ты не переживай, я сейчас чаю и покушать, ты устала пади с дороги.
- Не надо! Я сама, отдыхайте.
Чай пили у телевизора. Женя в кресле, Ефимовна в кровати. Та рассказала, что первые два месяца лета прошли нормально.
- То там кольнет, то тут прихватит, все как обычно. А в августе сморило. Спину защемило, давление шарашит, а голова, - она с грустью бросила взгляд на капустный лист в ведре. - Три кочана извела.
- Ничего, я за Вами присмотрю теперь. Не переживайте.
- А сама то как? Я смотрю расцвела на мамкиных борщах, вон какие щечки наела. Ну что яблочки румяные. – она отпила из кружки.
- Да все хорошо, Евгения Ефимовна. Вы отдыхайте. Я завтра все расскажу и гостинцы от маме моей передам. – она вынесла поднос с кружками из комнаты и принялась убирать на кухне. Женя заметила, что Ефимовна осунулась и заметно постарела за эти 2 месяца. Как-то сгорбилась вся, похудела и будто бы почернела.
Учеба лавиной накрыла Женю. Ефимовна постепенно шла на поправку. Через месяц хозяйка расцвела: суетилась на кухне, занималась домом, даже в магазин без сопровождения ходила. У девушки же сил начало хватать только на учебу, доползти до дома, немного поесть и рухнуть в кровать.
Да и сны последние несколько недель не радовали. Обычно она помнила только урывки, но последний сон отпечатался в памяти очень ярко: вся квартира, каждый ее уголок, был обвит паутиной. Во сне Женя понимала, что спасение ее ждет только за входной дверью, куда она отчаянно пыталась пробиться, но увязала, как в болоте, с каждым усилием все сильнее и сильнее. Совсем увязнув, обессиленная, она повисла на паутине. Сердце бешено стучало в груди, но ноги совсем не слушались. Вдруг, нити паутинок слегка зашевелились, будто легкая вибрация пробежала по ним. Откуда-то из темного угла донесся такой родной, знакомый голос:
- Милая, устала деточка. Отдохни. Совсем ты выбилась из сил. Поспи, поспи, а как проснешься, все пройдет.
- Я должна… мне нужно выбираться. – она снова попыталась двинуться к двери. Глаза слипались, тело совсем не слушалось, а паутина была такой мягкой.
- Ничего. Ничего. Поспи немного, ты устала. – большая тень подбиралась все ближе.
- Да. Я всего на одну минуточку. – девушка закрыла глаза и начала проваливаться в глубокий сон, в котором была лишь убаюкивающая бесконечная темнота.
Огромная тень возникла прямо за ее спиной и принялась быстро, зная свое дело, укутывать юную красавицу в белый саван.
Проснулась Женя на пару минут раньше будильника. Голова, казалось, свинцом налита. Тело ломило. «Неужели грипп подцепила?» - лениво бредя в ванну подумала она.
Этим утром девушка выглядело особенно нездоровой: глаза впали, лицо худое и какого-то землисто-серого оттенка, от былого румянца не следа не осталось. Ванная комната освещалась одной единственной дешевой лампочкой из ближайшего хозяйственного магазина, она светила теплым желтоватым светом. Жене нравились эти лампочки, было в их свете что-то душевное, совсем не так светили энергосберегающие, не было в них жизни, они как будто говорили – «Делай свои дела и проваливай отсюда.». Сегодня даже теплый мягкий свет не мог исправить ситуацию, из зеркала над раковиной на Женю смотрела самая настоящая мумия. Что-то странное творилось с волосами: то сыпались клочьями, то тусклым совсем стали, а сейчас…
- Не может быть! - вырвалось у нее громче желаемого.
- Евгеша, что там у тебя случилось? – Ефимовна уже с 5-ти утра хлопотала на кухне, готовя завтрак.
- Ничего! Прыщ выскочил болючий, Ефимовна!
Женя приблизилась к зеркалу как можно ближе, чтобы рассмотреть, как по пробору рассыпались серебром седые волоски. Она совсем не понимала, что с ней происходит, ноги подкосились, голова закружилась и казалось вот-вот она потеряет сознание, но каким-то чудом Жене удалось устоять на ногах. Только вот, скудный ужин из желудка отправился прямо в раковину. Не глядя, она открыла кран и начала умываться. Только придя в себя, примерно через минуту, увидела, как в сливном отверстии вместо еды исчезает черная слизь.
Без завтрака, под недовольные возгласы пожилой соседки Женя ушла в институт, первой пары не было, просто нужно было обдумать, что с ней происходит. Дома этого сделать было невозможно. Казалось Ефимовна занимает все пространство квартиры, держит под контролем каждый Женин вздох и каждую мысль, как … как… в голове вертелся образ, но никак не получалась придать ему форму: «Как мотылёк в паутине…» - наконец выдало сознание. К горлу подкатил второй приступ тошноты, но девушка его подавила.