Помните фразу Антона Чехова «Нет такого предмета, который не пригодился бы еврею для фамилии»? Насколько он прав, понимаю каждый раз, попав на Востряковское кладбище, где у нас похоронены еврейские родственники. Ну и где в принципе нашли последний приют большинство известных и неизвестных москвичей семитского происхождения.
При входе на кладбище кажется, что тут приличное место и, что называется, не стыдно лежать – всё идеально организовано, упорядочено, поделено по секторам. Но стоит чуть углубиться в лес, в котором расположена основная часть некрополя, картина меняется. Ощущение, что захоронения в какой-то момент, наверное из-за дефицита места, делались в хаотичном порядке. В итоге многие здешние обитатели лежат впритык, оградки фамильных захоронений наезжают друг на друга. Пробираясь к своему участку, порой приходится проявлять чудеса балансировки – чтобы на цыпочках протиснуться по узенькому проходу или бордюру, не сорваться и случайно не наступить на чьего-то родственника. Но удивительным образом эта теснота вызывает даже какие-то тёплые, родственные ко всем окружающим чувства.
И вот пока окольными путями продираешься к предкам, невозможно не цепляться глазом за выгравированные на камнях колоритные фамилии – Медведь, Заяц, Орден, Скрипач, Ручка, Коробка, Сиська (но это не фамилия, а кличка авторитета, рядом с которой ещё значится достойная уровня усопшего надпись: «От братвы. С людским вниманием»).
В недавний визит моё особое внимание привлекло одно семейное захоронение. Два простых надгробных камня стоят на одном участке, но каждый огорожен своим заборчиком.
На одном камне высечены имена двух людей с фамилией Хромой, на соседнем – один человек, но уже Храмой.
Судя по одинаковому отчеству и разнице в возрасте в пару лет, Храмой и один из пары Хромых – родные братья.
Последняя в этой троице – Хани Хромая – скорее всего, являлась женой одного из братьев.
И сразу почему-то в голове сложилась картинка – бескомпромиссное семейное противостояние на тему правильного написания фамилии. Один брат был уверен, что он Хромой, второй настаивал на более благозвучном Храмом.
У первого сложилась личная жизнь, он нашёл свою Хани, которая приняла его сторону и тоже стала Хромой. А второй брат – возможно, с более ершистым характером – остался один, но так и не сдался. И даже смерть не примирила их.
Даже грустно стало за чужих людей – что какие-то условности могут играть такую важную роль и разделять самых близких.
А может, никакой истории за этими фамилиями и не стоит – просто кто-то когда-то ошибся на одну букву при написании и так пошло-поехало. А Хромые и Храмой жили любя и уважая друг друга...
Но вряд ли... я евреев знаю...