Лиза Ветрякова шла на работу в приподнятом настроении, впрочем, как и всегда в последние пару месяцев, пребывая в радостном предвкушении повышения по службе. Решение о назначении Лизы на должность руководителя юридического отдела не было официально принято, но на неё внегласно уже давно возложили часть руководящих функций и обязанностей, расширили полномочия и влияние на других сотрудников отдела, и те, скрипя зубами, ей подчинялись, понимая, что руководить будет точно Ветрякова. Девушку едва ли кто-то любил в отделе или хотя бы снисходительно уважал: у мужчин оказалось уязвлено самолюбие — не пристало женщине их обскакать и руководить ими, к тому же такой молоденькой и «понаехавшей», у женщин и того больше к ней было претензий. Но больше всего Лиза всех раздражала тем, что заставляла работать и требовала результат, показывая своим примером, как нужно работать, и что вполне можно обойтись без многочисленных перекуров и регулярных посиделок за кофе на кухне. Она систематически отчитывала сотрудников за отлынивание от работы, просроченные задачи, недовольство клиентов, что казалось ей логичным и правильным, но никто из подчиненных не разделял её взглядов. Во-первых, потому что раньше в отделе не было как такового руководителя, генеральному директору было не до них особо, да и небольшой штат юридического отдела не требовал, чтобы ими кто-то сверху заведовал, вот они и привыкли работать расслабленно и дальше хотели на работе поблажек, перекуров и сплетен за кофе. Во-вторых, Лиза так и не прижилась в коллективе, да она и не пыталась, не до того ей было. Девушка переехала в Москву из Самары четыре года назад, чтобы заработать побольше денег и вылечить самого близкого человека, единственного оставшегося родного человека у неё — отца Демьяна. В родном городе таких зарплат не было, а отец болел серьёзно, и лечение его стоило дорого, а ещё требовался уход сиделки. Вот Лиза и рванула в Москву, скопив денег на первое время на съемное жильё и лекарства отцу. С сиделкой оказалось сложнее, их услуги стояли дороже, чем само лечение, поэтому девушка договорилась с соседкой, которая согласилась за небольшую оплату присмотреть за Демьяном. Тяжело на сердце было у девушки, она боялась оставлять отца надолго одного, её пугала неизвестность, одному Богу было известно, как сложится в Москве жизнь провинциальной девушки Лизы Ветряковой — вчерашней отличницы, дисциплинированной, серьёзной и скромной.
Зря Лиза переживала: Москва приняла её, если не радушно, то по крайней мере не прохладно, квартиру удалось снять недорогую, пусть и на окраине, на работу тоже как-то сразу взяли, хотя и не по специальности, но для начала — всё складывалось как нельзя лучше. А потом жизнь завертелась, день за днём сменяли друг друга, Лиза рьяно работала, ответственно, была компетентна во многих вопросах, и руководство заметило молодую секретаршу, разглядело в ней потенциал, повысив до младшего юриста, потом девушку вывели в юристы, и вот уже маячила перспектива стать руководителем отдела, в котором каких-то четыре года назад она начинала секретарем. Отцу Лиза давно наняла квалифицированную сиделку, себе сняла квартиру поближе к работе, благо зарплата стала позволять. А руководящая должность и вовсе открывала возможность купить квартиру в ипотеку и перевезти Демьяна в Москву, продав квартиру в Самаре. Но Лиза Ветрякова рано обрадовалась.
Когда девушка зашла в офис, то привычное шушуканье сотрудников стихло, в воздухе повисла напряженная тишина. Лиза сразу почувствовала неладное, хотя сотрудники продолжали молчать, лишь от одного юриста она услышала, сказанные шепотом слова: «Бедная Лиза». Бывает, что люди говорят тихо, но так, чтобы их непременно услышали, вот и это «Бедная Лиза» остро рассеяло воздух и резануло слух Лизы. По телу пробежал холод, в горле застыл комок. Девушка понимала, что никто ей не скажет правду...вообще ничего ей не скажет. Ведь за своими повседневными заботами и постоянной работой она оказалась далека от коллектива, Лизе было не до пятничных посиделок в баре, шопинга с сотрудницами или перемывания косточек генеральному директору, вот сотрудники и считали её чужой среди своих. Ветрякова посчитала мысленно до пяти и выдохнула про себя, она всегда так делала, чтобы успокоиться, придать лицу уверенности, а голосу твёрдости, чтобы потом решительно что-то сказать или сделать.
— Доброе утро, коллеги. Карамзина обсуждаете? Похвально. — Лиза заговорила привычным, ровным, чётким, почти дикторским голосом. Юристы оживились, явно занервничали и начали переглядываться, но продолжали молчать. И лишь Олечка Кобылина — молоденькая сексапильная шатенка модельной внешности в коротком брендовом платьице, закинув длинные ноги одна на другую, призывно надув накаченные и обильно намазанные помадой губы, недоуменно выдала:
— Какого такого Карамзина? — По офису прокатился хохот. Коля Соломонов, раньше Лизы метивший в руководители, откровенно заржал.
— Кобылина, тебе губы накачали, а мозги напрочь выкачали?
— Не, ну а чё такого? Спросить уже нельзя. — Обиделась Олечка, постукивая длинными нарощенными ярко-красными ногтями по своему рабочему столу.
— А теперь серьёзно, дамы и господа, с чего это вы вспомнили «Бедную Лизу»? — Лиза попыталась напомнить сотрудникам о своём присутствии и выудить у них информацию.
— Настроение какое-то сентиментальное, Лизавета Демьяновна, вот и вспомнили сию душещипательную повесть. — Отозвался всё тот же Соломонов.
«Коли они обращаются по имени и отчеству, плохи мои дела, совсем плохи», — подумала про себя Лиза. Сотрудники именовали её официально, если им было что-то нужно, например, отпроситься с работы якобы из-за плохого самочувствия, или, если они где-то напортачили, или, если произошла какая-то чрезвычайная ситуация.
— Николай Валентинович, сдаётся мне, дело вовсе не в вашей сентиментальности. Не делайте из меня дуру. Что произошло? — Лизе казалось, что её голос отбивал нервную дробь, но неведение не на шутку разволновало девушку, а то, как себя вели подчиненные вообще выводило из равновесия, которое она вырабатывала все эти годы.
— Лиза, ну не наш это секрет, так слухи-враки. Авось, нам послышалось, и не правда оно.
— Соломонов, я считаю до пяти, если ты мне объяснишь человеческим языком, можешь вызывать скорую, вы меня сейчас до инфаркта доведёте.
— Полно вам, Лизавета, поберегите сердце. Просто...слух прошёл, что руководителя к нам нового прислали...заместо вас, хотя вы вроде и не руководитель нам официально. Ну вы поняли. — Лиза слушала Колю и не верила, отказывалась верить, у неё словно земля ушла из-под ног. Девушка дежурно улыбнулась и из последних сил ответила Соломонову.
— Благодарю, Николай, что хоть вы проявили ко мне участие и сказали правду. А вы, уважаемые коллеги, можете радоваться. Поздравляю вас.
— С чем? — Искренне удивилась Вера Парамонова — подружка и напарница Олечки Кобылиной, крашеная, невысокая, чуть полноватая блондинка за сорок и юрист со стажем, которая тоже когда-то метила в руководители, но оказалась ленива и не столь прогрессивна во взглядах на новые юридические тенденции.
— Как это чем, Верочка? Вы же так не хотели, чтобы я стала руководителем. И ваше желание сбылось. Коллеги, что-то я с вами заболталась, пора и делами заняться.
Лиза гордо выпрямила спину и вышла из кабинета юристов, как натянутая струна. Уже в своём кабинете она дала волю эмоциям. Тушь потекла ручьями по щекам, смывая мечты о лечении любимого отца, ипотеке и прочем. Девушка не понимала, что её теперь ждёт в компании: рядовым юристом она больше не сможет работать, просто невозможно будет находиться там с ними...под их улюлюканье про её поражение, сотрудники не забудут и не простят Лизе, как она пыталась ими руководить, будь у неё трижды на то полномочия и распоряжения генерального, продолжать работать на своей должности не факт, что ей дадут и вообще позволят остаться. «Что же мне теперь отведено в компании? И почему генеральный не сказал мне лично про нового руководителя?», — вопросы разъедали больно душу Лизы, а от высохших слёз щипали глаза. Она бессмысленно смотрела в окно, стояла спиной к двери своего кабинета и не услышала, как к ней зашли и обратились.
— Здравствуйте. Здравствуйте. — Лиза повернулась на голос, перед ней стоял незнакомый мужчина.
— Здравствуйте. Что?
— Вы Елизавета Ветреная?
«Раз, два, три, четыре, пять. Стало быть, вот он — новый руководитель, тот, благодаря кому мои мечты полопались, будто мыльные пузыри. Ветреная. Сколько на свете живу, столько борюсь с тем, что мою фамилию коверкают, и пытаюсь доказать, что я — не ветреная.», — с досадой подумала Лиза.
— Ветрякова.
— Простите, что?
— Лизавета Ветрякова. Можно просто Лиза. Вы от Степана Ильича?
— Именно. Он предупредил обо мне? — Радостно, словно щенок, получивший заветную лакомую косточку, спросил незнакомец.
— Нет, меня о вас не предупреждали, но слухами земля полнится.
— Хм. Странно. Мы заранее договорились со Степаном Ильичом, что я приеду к вам для передачи дел в это время. Но если вы заняты, я могу зайти в другой раз. — «Для передачи дел» — прозвучало жутко неприятно, Лиза почувствовала себя омерзительно, грязно и холодно, будто на неё вылили помои, что держали на балконе, потому что всё никак не могли найти время их выбросить. Вот и Лизу Ветрякову у генерального, видимо, рука не поднималась выбросить, а тут представилась возможность. Умом девушка понимала, что незнакомец здесь не при чём, возможно, он и не знал ничего о ней, и каких-то внутренних устных договоренностях в компании, но сердцем...сердцем она невзлюбила его с первой минуты. С этой самой «Елизаветы Ветреной».
— Что вы, оставайтесь. Это наше упущение, так сказать, дискоммуникация в компании. Сейчас я только за папками схожу с необходимыми документами. Присаживайтесь. Чай или кофе желаете?
— Желаю, если честно, но как-то неудобно. — Незнакомец покраснел до ушей и быстро заморгал своими серо-голубыми глазами в обрамлении светлых ресниц, что невольно улыбнуло Лизу.
— Так чай или кофе?
— Кофе и два кусочка сахара пожалуйста, иначе мой мозг не сможет качественно работать.
Лиза сходила за папками, затем принесла на подносе кофе в чашке с блюдцем и двумя кусочками сахара и песочное печенье на отдельной тарелке в качестве угощения.
— Печеньки! Бонус от компании? — Незнакомец обрадовался, как ребёнок.
— Бонус от меня. — Лизе вдруг стало стыдно, что она рассердилась на этого смущающегося нового руководителя и решила угостить его своим домашним печеньем. Девушка вообще крайне не любила о ком-то думать плохо, ей было некомфортно находиться с кем-то в натянутых, враждебных или прохладных отношениях.
— Премного вас благодарю, признаюсь, со вчерашнего вечера ничего не ел. Вы — моя спасительница. Простите меня за бестактность, но…
— Что такое? — Насторожилась Лиза.
— У вас...эммм...тушь потекла или посыпалась, не знаю, как правильно выразиться.
Тушь! Ну, конечно! Теперь пришла пора Лизе покрываться красными пятнами и сгорать со стыда.
— Я на минутку вас оставлю, спасибо, что напомнили мне про тушь.
Лиза смотрела на собственное отражение в зеркале женской уборной и сокрушалась сама с собой: «Нет, это же надо так опозориться перед мужчиной. Что за вид? И какой из меня руководитель правда? Мной только ворон на огороде пугать, за чучело вполне сойду. Какой-никакой, а он всё же мужчина, а тут я с потёкшей тушью. Лиза Ветрякова, окстись, какой он мужчина? Он — увёл у тебя должность, забрал твои мечты. Держи с ним ухо востро, а то не ровен час без работы останешься. Точно!». Девушка ликвидировала последствия неисправности макияжа и вернулась к так называемому новому руководителю юридического отдела.
— Как я могу к вам обращаться?
— Не понял, что? — Незнакомец отхлебнул кофе и непонимающе уставился на Лизу.
— Вы не представились.
— Правда? Странно, с этого следовало начать наше знакомство. — Мужчина отставил чашку с кофе, поправил галстук, хотя с ним всё было в порядке, расплылся в улыбке и протянул Лизе руку. — Даниил Григорьевич Филиппов, можно просто Даниил.
«Филиппов, Филиппов...где-то я уже слышала эту фамилию», — подумала Лиза.
— Что же, Даниил Григорьевич, рады приветствовать вас в стенах нашего юридического отдела. Приступим.
Новость о вышедшем новом руководителе тут же облетела всю компанию, каждый отдел, сотрудницы женского пола наперебой обсуждали красавчика Филиппова, пудрили носики и цокали каблучками мимо кабинета Ветряковой, дабы как бы случайно столкнуться с обольстительным Даниилом Григорьевичем. Даже самовлюбленная красотка Олечка Кобылина, менявшая мужчин как перчатки, и та попала под его чары и впервые заговорила с Лизой на ты и о чём-то кроме работы.
— Повезло тебе, Лизок, такой мужчина в твоём кабинете сам восседает, даже повод с ним увидеться, услышать его и заарканить не нужно придумывать.
— Олечка, я передаю ему дела, а не арканю.
— Ой, да брось ты, все девчонки по нему сохнут от мала до велика. Вон посмотри на Марию Тимофеевну из бухгалтерии в её шестьдесят семь: туфли откуда-то с каблуками достала парадные, да платье в пол нацепила, что-то раньше она не особо наряжалась на работу. А тебе и дела до Филиппова нет, хочешь сказать?
— Оль, честно? Нет. Оставляю его целиком и полностью вам, арканьте себе на здоровье, а мне Филиппову надо дела передать и… — Лиза не успела договорить, так как собственной персоной к ним подошёл Даниил.
— Дамы, приветствую. Мне показалось, или вы меня обсуждали?
Лиза демонстративно отвернулась и прошла в свой кабинет. Даниил подмигнул Олечке и последовал за Лизой.
— Доброе утро, Елизавета.
— Доброе, доброе, Даниил Григорьевич. — Лиза старалась не смотреть на него, каждый раз думая, что он скоро станет официально руководителем, а она будет в юридическом отделе как пятая нога у собаки, на глазах проступали слёзы. Девушка одновременно расстраивалась и злилась, и не могла совладать со своими чувствами, утихомирить разбушевавшуюся досаду, поэтому говорила с Даниилом сухо и исключительно по работе, несмотря на его попытки перейти с ней к неформальному общению и безобидным шуткам.
— Опять вы по отчеству меня обзываете. Я же просил вас перейти на ты и общаться без лишнего официоза.
— Даниил...вне стен офиса пожалуйста хоть на ты, хоть на вы, хоть на мы. А на работе мы с вами коллеги...пока ещё коллеги, и я буду соблюдать субординацию, если позволите.
— Оооо! Вне стен офиса — звучит как предложение встретиться после работы.
— Нет, что вы, никаких встреч не может быть, я неверно выразила мысль. — Лиза слишком эмоционально отреагировала на слова Даниила о встрече, точно её ошпарили кипятком. А он это заметил и расценил по-своему.
— Лизавета, скажите на милость, чем я вам насолил, почему так не нравлюсь? Вы столь категорично ко мне настроены, холодно себя со мной ведёте, что я в замешательстве.
— Даниил, вы же не картина, чтобы всем нравиться. Вам мало очереди возле моего кабинета из ваших воздыхательниц?
— Так всё дело в этом? Хотите, и я ликвидирую очередь из своих, как вы выразились, воздыхательниц.
Лиза тяжело вздохнула и впервые посмотрела Даниилу прямо в глаза долго, вдумчиво и безысходно.
— Не надо никого ликвидировать. Дело вовсе не в этом, не в вас, а в другом. К тому же кабинет почти ваш, мне осталось вас совсем немного ввести в курс дела, а дальше вы уже сами решите, что делать с оккупацией очарованных вами сотрудниц.
— Лиза, вы говорите какими-то загадками, что я ничего не понимаю. Вы же — юрист, вот и скажите мне по существу, чёрным по белому, чем я впал в вашу немилость? — В голосе Даниила послышалась не то мольба, не то отчаяние, не то требование, отчего девушка заметно помрачнела.
— Вы здесь не при чём. Просто… Просто всё непросто. Я отдала компании четыре года. Я только и делала, что работала, работала на благо компании, увеличивала темпы и качество работы других юристов, устанавливала контакты с клиентами, налаживала связи с партнерами, и Степан Ильич обещал мне должность руководителя юридического отдела ни сегодня завтра. Я пообещала своему отцу, что перевезу его в Москву, мы возьмём квартиру в ипотеку и наконец-то вылечим его. А теперь появляетесь вы и отнимаете у меня самое дорогое, что было в моей скромной, беспросветной жизни, — надежду. Вы начнете руководить, я окажусь не у дел, мне придётся искать другую работу и всё начинать с нуля, а у меня нет больше лишних четырёх лет...у отца нет, его болезнь прогрессирует. Только и всего. Я ведь не хотела вам ничего говорить, винить вас, вываливать свои проблемы. Зачем, зачем вы напросились на откровения? Вам стало легче от услышанной правды?
— Но я не знал.
— Я понимаю. Прошу, закроем тему и продолжим работать. На чём мы остановились?
Лиза и Даниил вернулись к работе молча, он изредка задавал ей вопросы, что-то помечал в своём ежедневнике, а на следующий день не появился в офисе. Поначалу Ветрякова обрадовалась, что новый руководитель не пришёл, но спустя пару часов червячок совести начал копошиться в сознании девушки, отрезвляя её, и она направилась к генеральному директору.
— Степан Ильич, добрый день.
— А, Лизавета, добрый. Заходи. — Генеральный подписывал документы и не сразу поднял от них головы. Лиза продолжала выжидательно стоять и молчать. Директор поставил последнюю подпись и воззрился вопрошающе на Лизу.
— Даниил Григорьевич отсутствует, мне его ждать сегодня?
— Филиппов отозвал своего сына, так что можешь сказать в кадровом отделе, чтобы оформили тебя официально руководителем, как мы и оговаривали ранее.
— Какой Филиппов? Почему отозвал? — Лиза от растерянности присела на стул и налила себе в стакан воды из графина на столе генерального.
— Ветрякова, ты не проснулась что ли? Филиппов — наш основной учредитель и инвестор.
«Точно! Филиппов! Вот почему мне казалась знакомой фамилия Даниила.», — Лизу будто озарило.
— Почему Филиппов отозвал сына?
— А я почем знаю, Лизок? Ты хотела руководить? Руководи. Не бери в голову. Меньше знаешь — крепче спишь.
— Ясно, что ничего неясно. Я тогда пошла в кадровый отдел.
Степан Ильич согласно кивнул, а Лиза пошла к себе, а не в кадровый отдел. Весь день девушка думала и всё больше понимала, с одной стороны, что своим признанием оттолкнула, заставила Даниила уйти и чувствовала себя перед ним виноватой. С другой стороны, Филиппов устроил, Филиппов отозвал, значит, куда-нибудь пристроит своего мажористого сыночка, с него не убудет. Но с какой бы стороны Ветрякова не смотрела на сложившуюся ситуацию, как бы не любила отца и не хотела ему помочь, а ночью уснуть так и не смогла. Демьян привил дочери, что жить надо честно и по совести, потому утром она положила генеральному заявление об увольнении на стол. Она не хотела красть себе руководящую должность, отнимать, пусть и у того, кто выше, сильнее и больше может себе позволить, да и вдруг яснее ясного увидела, как неуважительно к ней относятся несостоявшиеся подчиненные, и поняла, что такое положение вещей не изменится. Лиза отбросила сомнения, заручилась рекомендацией Степана Ильича и шагнула вперёд.
***
Утром у Лизы воспалились глаза, о линзах не могло идти и речи, она одела старые очки. Девушка следовала инструкциям Яндекс.Карт, щурилась в очках от солнца и оттого, что плохо в них видела, итак. Поправив растрепавшиеся от весеннего ветра волосы, она собралась было зайти в нужное ей задание, но кто-то врезался с силой в неё со спины.
— Ой.
— Не то слово. — Знакомый голос Даниила Филиппова ввёл Лизу в ступор. Она обернулась, натянула очки повыше на переносицу, тщетно пытаясь спрятаться за их стёклами.
— Лизавета Демьяновна? Вы? Вот так встреча! Рад снова видеть вас! Какими судьбами вы здесь?
— Даниил, ты?! — Лиза во все глаза завороженно смотрела на Даниила, открывая его для себя по-новому. Она впервые увидела в нём мужчину, а не конкурента, сына богатого и влиятельного Филиппова и виновника своих несчастий, которые уже и не казались такими несчастьями, скорее, наоборот. Даниил вдруг показался ей довольно симпатичным. Девушка отметила про себя, что у него волевое лицо, мужественные руки и стильно уложенные чуть волнистые русые волосы. Даниил и ростом был выше, чем думала Лиза, когда они оба сидели за офисным столом, а теперь ей приходилось чуть задирать голову вверх, чтобы взглядом достать до него.
— Потрясающе, стоило нам разойтись по разным компаниям, как ты обратилась ко мне без отчества. — Даниил по-доброму рассмеялся.
— Я тоже рада...рада встрече с тобой. — Лиза посмотрела на наручные серебряные часы под старину с маленькими цветными камушками — память, оставшаяся от её покойной мамы, и ужаснулась. — Даниил Григорьевич, мне пора.
— Только встретились, а вы уже убегаете? Досадно.
— Простите, прости, опаздываю на собеседование в том здании.
— Собеседование? — Даниил изменился в лице. — А как же ваши перспективы руководителя юридического отдела у Степана Ильича?
— Вектор перспектив сменился, благодаря вам я решила попытать счастья на новом поприще, пожелайте мне удачи.
— Удачи тебе, Лиза Ветрякова.
Лиза побежала в сторону здания, где ей назначили собеседование на должность помощника главного юриста в одной молодой консалтинговой компании. Девушка обернулась посмотреть на Даниила, он выглядел серьёзным и с кем-то напряжённо говорил по телефону, активно жестикулируя. И тут Лизе послышалось, как Даниил крикнул в телефонную трубку: «Галчонок, вопрос решённый, мы берём её, и не спорь со мной».
В светлой просторной приёмной за длинным стеклянным ресепшном персикового цвета с подсветкой сидела насупленная девушка в оранжевом топе, торчащем из-под белой рубахи. На вид ей было не больше двадцати, она накручивала на палец свои короткие каштановые локоны, то и дело надувала тонкие губы, накрашенные золотой помадой и негодующе смотрела сквозь толщу нарощенных ресниц в окно от пола до потолка, открывавшего прекрасный вид.
— Здравствуйте. Мне назначено собеседование на одиннадцать.
— Аааа… Вы? Проходите, присядьте на диван, директор пока занят.
Лиза послушно и несмело села на крохотный, мягкий, кожаный коралловый диван. Прошло полчаса, прежде, чем у девушки за ресепшном зазвонил мобильный телефон, после чего она обратилась к Лизе.
— Елизавета Ветреная, директор уехал на встречу, собеседование с вами проведу я.
«Раз, два, три, четыре, пять. Ветрякова, а не Ветреная! Как мог директор уехать на встречу, если мимо нас никто не проходил? Ради чего я тащилась сюда столько времени, ждала зря полчаса этого директора, чтобы какая-то молодая, недовольная пигалица меня собеседовала? А она прособеседует, не сомневаюсь, что мало не покажется.», — вела с собой мысленный диалог Лиза, а вслух сказала:
— Понимаю, бывает.
— Отлично. Меня зовут Галина Григорьевна. Я — помощник директора, можно сказать, его правая рука. У нас относительно молодая компания, сотрудников немного. Юрист и главный юрист — Боря Лебедев — один и тот же специалист, я, собственно, не вижу особой разницы, но захотелось человеку в трудовой более звучной должности, мы и прописали, нам не жалко. Компания хорошо раскрутилась, заказов сейчас много, и Боренька не справляется с объемом работы, коего раньше не было, не тянет наш главный юрист, вот и ищем ему толкового помощника. По резюме вашему нам всё ясно, рекомендации у вас с прошлого места работы прекрасные. Мы готовы вас взять на испытательный срок. Ко мне есть какие-то вопросы?
Лиза подумала, что ослышалась, взглянула обескураженно на помощника директора, чья фривольная внешность не сочеталась совершенно с тем, как сознательно она говорила.
— Галина Григорьевна, спасибо, конечно. Но вы ведь со мной почти не знакомы, ничего у меня не спросили.
— А что тут спрашивать? Я не люблю все эти опросы-допросы, тесты, собеседования в три этапа. Есть вы, ваш опыт, ваши рекомендации, ваше желание у нас работать. Есть мы, наши условия труда, если нас и вас взаимно всё устраивает, чего нам время терять?
— Возможно, вы правы. Я как-то отвыкла от такого подхода, обычно работодатели усложняют процесс трудоустройства.
— Не, мы не такие, мы современные и простые. Но сразу вас предупрежу — мы нацелены на результат и работаем одной, относительно дружной командой. Не будете давать результата и станете отлынивать от коллектива, мы с вами расстанемся. Идёт?
— Идёт. — Лиза бы и «бежит» сказала, но она никак не могла взять в толк, ей так повезло, или это какой-то розыгрыш, и стоит ли ждать подвоха. Потому что зарплату предлагали для помощника, к тому же в молодой, новой на рынке компании, значительно выше, чем ту, что ей обещал Степан Ильич на должности руководителя отдела.
***
Прошёл месяц. Лизу официально оформили в штат. С Боренькой она нашла общий язык сразу. А вот Галина Григорьевна относилась к ней с опаской, смотрела на неё каждый раз, чуть не сканируя взглядом, и говорила с Лизой отчужденно и слегка надменно. Но и помощница директора прониклась к Лизе через пару недель, разрешила называть её Галей или Галинкой и предложила дружить. Лиза пребывала в состоянии радостной эйфории, но не отпускала от себя вожжи сомнений, неудачный профессиональный опыт не давал девушке расслабиться до конца и полноценно насладиться новой работой.
В пятницу вечером, когда Лизу со всеми кадровыми почестями приняли в компанию, к ним с Борисом заглянула с таинственным видом Галина.
— Боренька, Лизок, а не соблаговолить ли нам сегодня оттянуться в каком-нибудь баре? Отказы не принимаются
— Галинка, меня жена за тот раз пилит, какой опять бар?
— Борис, не будь тухлым, твоей жене я сама позвоню, кстати, а пусть идёт с нами. Даже Алька из бухгалтерии отпросилась у своего ревнивого бойфренда. И Наталья Игнатьевна отказалась сидеть с внуками по такому случаю.
— По какому случаю? — Вырвалось у Лизы.
— Ветрякова, ты ещё спрашиваешь?! По какому случаю?! По самому офигенному случаю — твоему официальному трудоустройству к нам! Теперь ты — часть нашей молодой, перспективной команды.
— А главный будет?
— Лиза, снова-здорово, сдался тебе директор. Нет, его не будет. Он в отъезде. Нам и без него неплохо.
— Галинка, как-то не по себе мне без него, я уже месяц с вами работаю и ни разу директора не видела.
— Ой, там и смотреть не на что. Так что, идём праздновать и веселиться?
— Бежим! — Рассмеялась Лиза.
— Вот и славно. Боренька, номер своей супружницы давай, я пошла с ней договариваться.
Приглушенный свет, обволакивающая фортепианная музыка, вкусная еда и высокоградусные напитки в радостной, приятной компании сделали своё дело — Лиза наконец-то выдохнула и расслабилась. Она медленно шла к барной стойке, чуть пошатываясь и пританцовывая, и споткнулась о какой-то провод на полу, но кто-то её аккуратно придержал и не дал упасть.
— Осторожнее, Лизавета. — Перед Лизой стоял он — то ли Даниил, то ли её видение, желанное и неосязаемое.
— Как долго я тебя искала. Как долго я тебя ждала.
— Эко тебя моя сестрица знатно напоила. — Лиза плохо соображала, сказывалась усталость последних лет и количество выпитого с непривычки, поэтому она не вдавалась в подробности, что за сестрица, кого напоила. Девушке было просто очень хорошо.
— А ведь это ты!
— Что я, Лизок?
— Ты сначала всё сломал, разрушил, а потом построил, даже лучше построил. Мне нравится. Если бы не ты, я бы и дальше варилась с этими злыми пираньями, пока они меня не сожрали...всю...не обглодали до косточки. Ты хороший. Даниииииил, Даня, Данечка, ты хороший. Правда. Я думала, ты — мужор, мажор, с этой золотой ложкой в зубах, вооооо! А ты, ты ведь другой, да?
— Не знаю, Лиза. Мне сложно себя со стороны оценивать.
— Нет! Ты — молодец. Ты дал мне этот...волшебный пендель, воооооо. А я — дура тупая, накинулась тогда на тебя, мне сильно стыдно, прости, простишь меня, а?
— Никаких обид, успокойся, проехали, я тебя понимаю.
— Ты ещё и понятливый. — Лиза схватила Даниила за галстук, притянула к себе и поцеловала его в щеку. — Колючая. — Она заулыбалась.
— Лиза, не надо, в тебе говорит алкоголь. Может, проветримся выйдем?
— Не хочу проветриваться. Хочу к тебе...с тобой… Но мне нельзя.
— Почему нельзя? — Даниила умиляла и забавляла смешливая, подвыпившая и расслабленная Лиза.
— Потому! Потому что у тебя есть какой-то Галчонок. А то бы я в тебя влюбилась. Мне пора, Филиппок, Филиппов Даниииииииииил. Чао.
Лиза послала Даниилу воздушный поцелуй и поплелась в сторону своих коллег. Как оказалась дома, она смутно помнила, но зато почему-то в деталях и красках увидела их с Даниилом встречу в баре и ушла с головой под одеяло, сгорая со стыда. Девушка неистово хотела пить, пришлось встать с кровати, выбраться из одеяльного укрытия и посчитать до пяти, дабы успокоить или нейтрализовать хотя бы на время пустившуюся в пляс совесть и по поводу выпитого, и из-за их встречи с Даниилом и того, что она ему успела наговорить. Она поплелась на кухню, отворила шторы, чертыхнулась, потому что солнце ярко ослепило глаза, взглянула на часы над плитой: «Начало двенадцатого, что же не всё так плохо, как оказалось, хоть не воскресенье, и то хорошо». Лиза жадно пила воду, осушая стакан за стаканом. Резко зазвонил телефон, и Ветрякова, вздрогнув, чуть не расплескала воду.
— Привет, подруга! Спишь что ли?
— Кхе-кхе, — Лиза закашлялась. — Нет, какое спишь? С моей совестью уснёшь.
— А что твоя совесть? Хорошо же вчера погуляли, без происшествий.
— Ну кто как.
— Я чего-то не знаю?
— О да, Галинка, ты многое пропустила.
— Может, встретимся, пообедаем, заодно и расскажешь? Усыпим твою совесть.
— А давай.
Девушки договорились о встрече, и Лиза принялась выбирать наряд, в котором пойти в кафе. Она посмотрела на своё отражение в зеркале купейного большого шкафа, и на глаза навернулись слёзы радости...радости, потому что Лиза улыбалась, чувствовала себя живой и счастливой, какой не была ни минуты на прежней работе за последние четыре года, единственное, что её тогда заставляло улыбаться, это встречи с любимым Демьяном, и что его болезнь удавалось сдерживать. А теперь у неё появились друзья — заботливые, участливые, энергичные и идейные. У неё была работа, зарплата которой позволила договориться с именитым врачом об операции отца через три месяца. А там глядишь со временем постепенно появится возможность им с отцом вместе обосноваться в Москве и приобрести квартиру в ипотеку. Лиза мысленно поблагодарила Даниила, что он вторгся в её жизнь и, сам того не ведая, разрушил все планы и подарил тем самым ей новую...счастливую жизнь.
Лиза и Галя уплетали за обе щеки пиццу и запивали молочным коктейлем, о чём-то шутили, смеялись, но не касались главной темы, из-за чего договорились о встрече. Сложив худенькие руки на набитом пиццей животе, Галинка вальяжно откинулась в кресле пиццерии и уставилась на подругу.
— Ну?
— Что ну? Баранки гну.
— Чем твоя совесть недовольна в очередной раз?
— Ты видела, как я вчера говорила с симпатичным мужчиной у барной стойки?
— С симпатичным не видела, а обычного офисного клерка при галстуке заметила.
— Даниил… Он — не офисный клерк. Он… — Лиза мечтательно закрыла глаза.
— Эй, вернись, я всё прощу.
— Даниил Филиппов — мой спаситель. Благодаря ему я ушла с нелюбимой работы и устроилась к вам. — Галя от услышанного подавилась коктейлем и с тревогой глянула на Лизу.
— В каком смысле?
И Лиза рассказала Гале их историю знакомства с Даниилом от начала и до последней встречи в баре.
— И чего ты тогда паришься? Ну помог тебе парень. Может, вы с ним больше никогда не встретитесь. Ты извинилась? Извинилась. Он тебя простил? Простил. Не бери в голову даже. Я-то думала, что серьёзное произошло. А у тебя детский сад.
И тут Лизу словно прорвало, она заревела, схватилась за голову.
— Ээээй, Лизок, дружочек. Что я такого сказала? Прости. Я не хотела тебя обидеть.
— Может, я хочу его увидеть. Может… Нет, не может.
— Договаривай, раз начала.
— Я люблю его. А у него есть Галчонок.
— А ты откуда знаешь? Вы же не так близко общались.
— Я к вам шла на собеседование и случайно услышала их разговор.
— Да, и о чём они говорили? — Галя с трудом сдерживала смех, что заметила Лиза и перестала плакать поэтому.
— Я ей душу изливаю, а она смеётся надо мной. Он ей по телефону сказал: «Галчонок, вопрос решённый, мы берём её, и не спорь со мной». Что она ему ответила, я, конечно, слышать не могла.
— И всё? — Галинка откровенно ржала над подругой.
— А что этого мало? Я не пойму, ты чего ржёшь?
— Вот вы — умные люди в работе, своих ученых степенях, с красными дипломами, но в жизни… Как ты вообще дожила до своих лет? У меня нет дипломов, работаю какой-то помощницей, а на деле обычная, средняя секретарша без особых умственных способностей, но зато в жизни разбираюсь и сопли зря по щекам не размазываю.
— Галинка, ты — не обычная, а правая рука директора, сама же говорила.
— Я скорее для него нога третья и лишняя, и ни во что он меня не ставит. Слушал бы меня...наш директор, давно уже устроил личную жизнь. Нет же, он лучше знает, как ему поступать, считает, что разбирается в женщинах. Он в себе-то разобраться не может, куда ему до женщин?
— Ты точно про нашего директора говоришь?
— Эмммм… Да, мы с ним как бы дружим, вот и накипело. Жалко его, пропадает мужик, сохнет по одной девице-красавице. Она по нему страдает. Он по ней. И никак параллельные их не пересекутся.
— Такова жизнь. Двум параллельным не дано пересечься. Ладно, ты извини, что-то я расклеилась. Наверное, в моей жизни всё стало слишком хорошо, вот и захотелось придумать себе проблемы на ровном месте и пострадать.
— Всё норм, бывает. И, кстати, а хорошо может стать ещё лучше, я тебе обещаю. — Галина улыбнулась и подмигнула подруге.
***
Придя в понедельник утром на работу, Лизу что-то насторожило. В офисе было странно тихо. Галина сосредоточенно смотрела на дверь директорского кабинета, застегивая пуговицы на белоснежной блузе всё выше и выше, под самое горло. Завидев подругу, Галинка встрепенулась и ослабила верхнюю пуговицу блузы.
— Наконец-то. Где тебя носит, Ветрякова, ветром сдуло?
— И тебе доброе утро, Галинка.
— Да не до разговоров, некогда. Директор вернулся, всех вызывает на ковер. Ты — следующая.
— Я? Зачем? За что? — От страха у Лизы на лбу проступила испарина.
— Потому что надо! Ты же сама хотела с директором познакомиться, вот ваши желания и совпали.
«Раз, два, три», — Лиза не успела досчитать, так как Галя открыла дверь в кабинет директора и толкнула её туда.
— Всё, я вам не мешаю, удаляюсь. — Галина прикрыла за собой дверь, а Лиза окаменела и ни жива ни мертва смотрела на директора, сидящего к ней спиной в кресле. Девушка зажмурила глаза, как делала в детстве, чтобы плохое видение ушло, и выдохнула.
— Долго мы будем в молчанку играть, не Ветреная Лизавета? — Даниил стоял совсем рядом с Лизой, тяжело дышал и нежно прижимал её к себе.
— Ты? А где директор? — Тёплая волна разлилась по телу Лизы от близости Даниила, его горячего, прерывистого дыхания.
— Эх, Лизавета, права моя сестрица. Неужели ты ни разу не догадалась, что я и есть директор?
— Нет. Неееет.
— Даааа.
— Но как? Почему? Галчонок? Галчонок — это Галя?
— Уже теплее.
— Я должна сказать.
— Галинка мне уже всё сказала. И, Лиза, я тоже тебя люблю.
Сладостная истома накрыла Лизу Ветрякову, когда Даниил поцеловал её, как она и мечтала. Они долго целовались, не могли оторваться друг друга, будто боялись вновь разойтись и потеряться. Галинка приоткрыла дверь в кабинет брата и довольная собой, довольная, что благодаря ей две параллельные пересеклись, пошла домой.