На город опускалась тоска. Серая, сонливая, орошенная холодной, осенней моросью тоска. В домах вечерами зажигался свет. Он струился тёплыми, жёлтыми полосками, как солнечный луч света, пробивающийся в пещеру.
Он сидел в домике на детской площадке и смотрел на окна домов. Он помнил, что в этих маленьких квадратиках всегда тепло, сухо, и есть еда.
Кузя, так назвали рыжего кота дети, играющие на детской площадке летом, появился во дворе неожиданно. Дворник Михаил, приходящий каждое утро на работу, увидел его сидящим на лавочке.
- Гуляешь? — спросил Михаил кота.
- Мяу, — ответил кот, с опаской поглядев на дворника с метлой.
- Гуляй, гуляй, только не гадь здесь. Сам понимаешь дети. Нельзя ходить в туалет там, где дети, — сказал Михаил, строго посмотрев на кота.
И Кузя понял. Что ж он, совсем непонятливый что ли. Вон кусты сирени, вот там и будет туалет.
Михаил каждый день приходил на работу. А работы осенью было много. Листья кружились и падали на землю, укрывая её жёлтым покрывалом. Детская площадка тоже была покрыта жёлтыми листьями, по которым днём любил бегать Кузя. Они были мягкими и теплыми от дневного солнца. Такими же теплыми, как его кресло в том доме, который у него когда-то был.
- Эх, а ты всё играешь? — спрашивал Михаил, присев на лавочку отдохнуть.
Кузя подошёл к нему, потерся о ноги, и сел рядом, как преданный пёс. Михаил улыбнулся, погладил кота по голове, достал из кармана бутерброд. Колбасу отдал Кузе, а сам стал жевать хлеб с маслом. Кот с жадностью проглотил кусок колбасы, и, благодарно посмотрев на дворника, начал умываться.
- То-то же, на сытый желудок и жизнь не так плоха кажется, — сказал Михаил, печально глядя на клён, покрытый багряными листьями.
Умывшись, Кузя осторожно залез на лавку рядом с Михаилом. Он ещё не совсем понял можно ли этому человеку доверять. Но человек накормил его колбасой. И голос у человека добрый. Кузя прижался боком к теплой ноге Михаила, и замурчал, прикрыв глаза. Ему было хорошо и безопасно.
А Михаил, слушая тарахтенье кота, продолжал говорить:
- Всё у меня было в жизни в достатке. И тёплый дом был с голубыми занавесками на окнах. И на подоконнике стояли горшки с геранью. По утрам из кухни доносился запах блинов и свежезаваренного кофе. А жена будила нежным поцелуем, щекоча мне нос своими волосами. Потом из детской слышалось недовольное бурчание сына. Он никогда не любил вставать по утрам. Жена смеялась и говорила, что сын весь в отца, такой же соня.
Да, я вёл ночной образ жизни. Ведь под покровом ночи не видно человеческих недостатков. Ночь – время обмана. Я обманывал людей и обманывал самого себя. Я думал, что удача всегда будет со мной. Ведь не может же так быть, чтобы всё, что я заработал своей удачей, исчезло. Со мной такого не будет, я осторожен, я умён.
Увы, всему своё время. Мне бы остановиться в тот момент, когда жена узнала, что моя работа по ночам во все не работа. Эх, моя милая, нежная, доверчивая девочка думала, что я работаю на скорой. Как сладко было её обманывать все эти годы, говоря, что за дежурство по ночам платят двойную. Как она радовалась всем этим покупкам в дом: новая мебель, бытовая техника, книги, шуба, бриллиантовое колье. Девочка, моя милая, добрая девочка. Не передать словами как было больно видеть её растерянные глаза и слышать потухший голос:
- Ты играешь в карты?
Она не понимала, что мало играть в карты. Надо ещё уметь их понимать, слышать, любить. Для неё это было ударом. Для меня тоже. Ведь я хотел, чтобы моя семья ни в чём не нуждалась. Думал, что ещё чуть-чуть и я завяжу. Заработаю на дом побольше и стану работать как все нормальные люди. Увы, случилось то, что рано или поздно должно было случится. Я стал соучастником убийства. Итогом этой истории стали десять долгих лет тюрьмы.
Я не осуждаю мою жену. Мою милую, нежную, доверчивую девочку. Она ушла от меня. Уехала в другой город и живёт другой жизнью, в которой нет меня. Не осуждаю, но, иногда, тоскую. А живу хорошо, грех жаловаться. От матери мне досталась маленькая квартирка, вот в ней и живу. Дом жена продала и правильно сделала. А мне он незачем. С кем мне теперь в нём жить. Вот такие дела, дружище, — и Михаил погладил дремавшего кота.
А история Кузи была до банальности проста и жестока. Хозяева переехали в другую квартиру, а кота просто забыли. Может быть, и не просто, но Кузя ждал и надеялся.
- Ну что, друг, зима скоро, пропадешь ты здесь, — сказал однажды Михаил, когда с деревьев осыпались все листья, а небо стало серым.
Они шли с котом по осенней улице и промозглый ветер дул в спину. Ветер гнал их туда, где тепло.
- Вот так я и живу, — Михаил налил Кузе молока, и, сидя на единственной табуретке, наблюдал как кот с жадностью пьёт.
А вечером, когда на улице стало темнеть, Михаил включил свет. Тот жёлтый, уютный, домашний свет, которого Кузе так долго не хватало.
Он сел в кресло, перед бурчащим телевизором, и задремал. Спал и кот, уютно свернувшись калачиком на коленях человека.
Зима близко, но у этих двоих есть дом, окна которого светятся жёлтым, уютным, тёплым светом.