Пуговицы Калиостро.
Больше всего граф рассчитывал на императрицу Екатерину II. Все-таки женщина, следовательно, должна быть любопытна. К тому же весьма просвещенная, следовательно, не может остаться равнодушной к достижениям алхимической науки. Но императрица придерживалась рационалистических взглядов, в магию не верила и не пожелала принять графа. Калиостро решил зайти с другой стороны. И занялся целительством.
Для начала полосканиями и магическими снадобьями вернул голос своему соотечественнику - итальянскому тенору Джованни Локателли. Еще исцелил одного бесноватого, которого родственники давно посадили на цепь, так как он, объявив себя Богом Сафаофом, бил всех смертным боем и при этом рычал. Лечение состояло в следующем: Калиостро подошел к больному и со словами "Я — Марс" надавал ему оплеух. А затем велел связать, укутать в бараний тулуп и везти на Неву. Там бесноватого погрузили в лодку, а посреди реки выбросили в ледяную воду. А когда через минуту выловили баграми и откачали, рассудок к больному вернулся.
Однако это все не произвело большого впечатления на русскую публику. Простой народ не пошел лечиться к магу даже бесплатно. Ему предпочли другого целителя - кривенького, с бельмом на глазу - Василия Ерофеича Воронова, за целковый изгонявшего все хвори особой водкой, настоянной на травах (эта водка получила в народе название "ерофеич"). А мимо дома, где снимал квартиру Калиостро, мужички проходили, крестясь и ускоряя шаг. Зато петербургские светские дамы были впечатлены рассказами графа об эликсире вечной молодости. Этому изрядно способствовала графиня Серафина, рассказывавшая направо-налево о своем взрослом сыне-офицере, из чего можно было понять, что самой ей хорошо за сорок, хотя выглядела графиня юной и прелестной (на самом деле ей было всего 25 лет, и детей у нее не было). Дамы охотно покупали у Калиостро его эликсир. Но… и только. Сеансы шли со скрипом. Публика реагировала без мистического восторга. Словно Калиостро был не маг, а артист или фокусник.
К его услугам обратился однажды и всесильный фаворит императрицы князь Потемкин. Повод к знакомству, на взгляд Калиостро, был какой-то несерьезный. Потемкин не интересовался чудесами и прорицанием будущего. Он был озабочен… исчезновением оловянных пуговиц с военных мундиров, хранившихся на складах.
"Нитки не порваны, а вот пуговицы словно корова языком слизала. Казне убыток!".
Калиостро, как и всякий алхимик, прекрасно разбиравшийся в химии, знал, что крепкий мороз (а склады, естественно, не отапливались) способен разрушить олово в прах. И велел отливать пуговицы из латуни. Эти новые пуговицы русские солдаты носили потом еще целое столетие, не подозревая, что это пуговицы Калиостро…
Поговаривали, что кроме прочего итальянский граф магическим путем увеличил и без того огромный золотой запас Потемкина втрое и за это якобы получил треть золота. Но, судя по тому, что из России Калиостро уехал гол как сокол, это неправда. И вообще, вскоре выяснилось, что князя Потемкина интересует не столько граф, сколько прелестная графиня. Серафина сделалась его любовницей, чему Калиостро не только ничуть не препятствовал, но даже и, кажется, способствовал, видимо, рассчитывая таким образом получить вес при русском дворе. А дальше разразился скандал. У князя Гагарина неизлечимо заболел новорожденный сын. Медицина была бессильна. Князь как за последнюю надежду ухватился за Калиостро. Тот согласился лечить, но при условии, что ребенка отдадут к нему в дом и навещать не будут. Родители согласились - и через две недели получили младенца здоровым. Князь Гагарин предложил графу десять тысяч рублей, от чего Калиостро отказался. А через день графиня Гагарина подняла шум. Как ни мало светская дама видит своего ребенка, с пеленок отданного кормилице да нянькам, но все же и она - мать. И разглядела подмену. Калиостро призвали к ответу. Он признался, что, не сумев спасти младенца, купил у крестьянина другого за две тысячи рублей исключительно из сострадания к Гагариным. На вопрос: "А где же тело Павлуши?" - маг отвечал, что пытался произвести опыт оживления, во время которого останки сгорели. Калиостро думал, что это – катастрофа и теперь ему не миновать тюрьмы. Но высший свет отнесся с удивительным равнодушием к этому жутковатому происшествию. Рассуждали так: граф, видимо, действительно желал помочь, раз не только не нажился на это афере, но и потратил даром две тысячи рублей. Ну а что не получилось - так в магическую силу итальянца и до этого особенно никто не верил. В общем, дело вполне могло бы сойти с рук. Но тут императрица проведала об увлечении Потемкина графиней Серафиной. "Какой шкандаль!" — презрительно бросила Екатерина. Однако для высочайшего гнева имелись и более веские причины. К тому времени в настроениях Екатерины, увлекавшейся ранее идеями Вольтера и французских просветителей, происходит радикальный переворот, приведший впоследствии к расправе над А. Н. Радищевым и Н. И. Новиковым. Императрица начинает косо смотреть на всевозможные тайные общества и становившееся все более многочисленным русское масонство. Появление в этих условиях такой личности, как Калиостро - не просто врач и алхимик, но и загадочный политический деятель, неизвестно кем направляемый, - не могло понравиться ей.
И супругам Калиостро было предписано покинуть пределы России "елико возможно поспешнее". В последней отчаянной попытке произвести эффект Калиостро, выезжая из Петербурга, оставил совпадающие минута в минуту записи одновременно во всех книгах проезжающих на всех заставах (выездах из города). Но и этим никакого волнения в умах не произвел: караульные на заставах тоже люди-человеки, и мало ли в России видали фокусов с подделыванием записей… Разобиженный ничуть не меньше, чем на Англию, граф уезжал без гроша в кармане, составив о русских впечатление как о людях черствых к высокому искусству магии. А императрица еще вдобавок посмеялась над Калиостро, самолично написав пьесу "Обманщик" о волшебнике Калифалкжерстоне, в котором легко угадывался прототип.
Ожерелье королевы.
Казалось, Франция с лихвой вознаградит Калиостро за русский неуспех. Национальный характер французов это, во всяком случае, обещал… Граф приехал в Париж по приглашению кардинала Луи Рене Эдуара де Рогана, которого ему в свое время удалось избавить от хронической астмы. Обосновавшись в его особняке на улице Сен-Клод, Калиостро устроил там в верхнем этаже алхимическую лабораторию, а внизу - зал для масонских собраний, щедро украсив оккультной атрибутикой: кубами, треугольниками, статуэтками египетской богини Изиды и бога-быка Аписа. О том, что творилось в этом зале, шептался весь Париж. В частности, об ужине на тринадцать персон, данном графом Калиостро, причем живых участников было только семь (сам маг и шесть весьма высокопоставленных гостей), остальные шесть были знаменитые покойники, в частности Вольтер, Монтескье и Дидро. В газетах приводились даже дословные выдержки из застольной беседы… Среди парижской знати выстроилась целая очередь из желающих быть допущенными в "египетскую ложу".
Настоящей сенсацией было… открытие женской масонской ложи. Мастером стала Серафина. О ложе ходили какие-то безобразные слухи. Мол, на заседаниях в мистическом сиянии появляется сам Калиостро, совершенно голый, и проповедует масонкам науку страсти нежной. Одной из непременных участниц таких собраний была приятельница кардинала де Рогана - Жанна де Ламотт, приближенная дама королевы. И вот эта дама оказалась фокусницей почище Калиостро! Которого, беднягу, из-за нее арестовали по обвинению в мошенничестве с королевским ожерельем…
Недаром считается, что именно эта женщина послужила для Александра Дюма прототипом Миледи в "Трех мушкетерах". Дело было весьма дерзкое. Для Калиостро все началось с того, что кардинал де Роган попросил его провести магический сеанс с целью задать духам единственный вопрос. Как оказалось, этот вопрос состоял в том, получила ли некая дама некое ожерелье. По сведениям духов, выходило, что нет, не получила. Кардинал затуманился, но тему развивать не стал. А Калиостро об этом и думать забыл, вплоть до ареста.
Вскоре выяснилось, что дело было так: кардинал де Роган, давно состоявший в немилости у короля Людовика VI и королевы Марии-Антуанетты, все искал случая вернуть себе монаршее расположение. И тут Жанна де Ламотт сообщила ему, что на самом деле королева в него влюблена. Было устроено свидание в Версале, в парке, ночью. Кардиналу дозволили приложиться к царственной ручке. И, в виде особой благосклонности, дали поручение - помочь королеве в ее сношениях с ювелирным домом "Бемер и Бассанж" в деле покупки ожерелья. Кардиналу было выдано и гарантийное письмо, собственноручно написанное королевой.
Когда кардинал доставил письмо ювелирам, выяснилось, что королева желает выкупить в рассрочку знаменитое ожерелье стоимостью в 2 миллиона ливров. Его заказал еще предыдущий монарх -Людовик XV - для своей фаворитки Дюбарри. Работа была сложной - украшение состояло из 629 бриллиантов чистейшей воды - и заняла два года. За это время король умер, а его преемник Людовик XVI отказался выкупать ожерелье, хотя жена - известная мотовка - и просила его об этом. Но король предпочел потратить деньги на несколько лишних военных кораблей. Шли годы, а покупателей на баснословно дорогую безделушку у ювелиров все не находилось. Бемер и Бассанж оказались на грани разорения, и тут-то к ним явился кардинал де Роган собственной персоной с гарантийным письмом королевы. Сомневаться в словах кардинала было делом немыслимым, и наводить справки ювелиры не стали. Кардинал заплатил первый взнос (деньги от королевы были переданы ему Жанной де Ламотт) и забрал ожерелье. Он надеялся преподнести его королеве лично, но получил записку с извинениями и просьбой передать драгоценность через все ту же де Ламотт.
Правда вскрылась через полгода, когда пришел срок очередного платежа. Гарантийное письмо оказалось подделкой - королева и не собиралась выкупать ожерелье. На свидании в Версале была не она. Мошенница де Ламотт, пользуясь ночной тьмой, подсунула кардиналу свою посудомойку. По делу были арестованы трое: кардинал де Роган, граф Калиостро и Жанна де Ламотт. Причем последнюю пришлось вытаскивать из-под кровати, а она при этом пронзительно верещала, что не может выйти, потому что совершенно голая (что оказалось неправдой), и укусила сержанта за ногу. Никакого ожерелья обнаружить не удалось. Как выяснилось позже, оно исчезло из Парижа вместе с мужем Жанны. Причем уже в разделанном виде: супруги выковыряли из него все бриллианты кухонным ножом. Почему сама Жанна так задержалась с отъездом и позволила себя схватить - осталось тайной.
Что касается Калиостро, он был арестован по ее навету: мадам де Ламотт уверяла, что всю аферу задумал маг. Кардинал, по ее версии, был игрушкой в руках Калиостро. А сама она - всего лишь ничего не ведающей, слепой исполнительницей воли его преосвященства. Расследование тянулось без малого год, все это время обвиняемые провели в Бастилии. Калиостро от нечего делать принялся прорицать будущее. В частности, записал на стене своей камеры:
"Бастилию разрушат и на ее месте будут танцевать".
Его пророчество сбылось - и всего через каких-то три года…
31 мая 1786 года, наконец, состоялся суд. Маг и кардинал были полностью оправданы и выпущены на свободу. Мошенница приговорена к бичеванию, клеймению каленым железом (ей выжгли на плече буквы V) и пожизненному тюремному заключению - впрочем, со временем ей удалось бежать. Ну а освобожденных кардинала и мага встретила на улице восторженная толпа - их сочли жертвами уже изрядно раздражавшей парижан монархии. Настроение толпы Калиостро уловил мгновенно, а вот способность предвидеть будущее его подвела: уже покинув Францию, он написал "Письмо к французскому народу", в котором советовал добиваться свободы. Это он-то, который никогда не интересовался политикой! Это письмо дорого обошлось ему, когда разразилась Великая французская революция.
Арест в Риме.
Инквизиторы давно ждали такого случая, но не дерзали взять графа на высоте его славы и величия. После истории с "ожерельем королевы" граф Калиостро стал подумывать об отъезде из французской столицы и через Булонь уехал в Англию. Однако здесь его одолели кредиторы, и он бежал в Голландию, отсюда перебрался в Германию, потом в Швейцарию и наконец в Рим.
Лоренца стала настаивать на том, чтобы бросить занятия магией и чародейством и зажить спокойной жизнью обывателей. Калиостро действительно прожил такой жизнью некоторое время, но вскоре заскучал и вернулся к прежним занятиям. Граф не был в "вечном городе" 15 лет, и, конечно, многое здесь за эти годы изменилось. Из его прежних знакомых и друзей почти никого не осталось, и общество у графа собиралось самое смешанное, к тому же непостоянное. Да и сам он стал ощущать, что силы его слабеют, влияние утрачивается, опыты часто не удаются… И потому все сеансы он предпочитал проводить дома, где ему на выручку приходила система портьер и зеркал, когда приходилось прибегать к механической помощи. Особенно поражал своим устройством приемный зал: огромная комната была вымощена зеленым мрамором, по стенам висели чучела обезьян, рыб и крокодилов; по карнизу вились тексты с изречениями на греческом, еврейском и арабском языках. Стулья стояли полукругом, в центре размещался трон для графа, а посередине стоял большой бюст Калиостро.
В Риме за четой Калиостро следили очень внимательно, инквизиция собрала о графе подробные сведения, открыла его переписку и с якобинцами. А вскоре на супругов поступил донос, и по приказу инквизиции их схватили как еретиков, колдунов, безбожников и масонов. Папской буллой масонство было признано делом богопротивным, а изобличенные в нем карались смертной казнью. В доносе содержалось такое подробное описание странного устройства жилища графа Калиостро, что сделать это мог только тот, кто сам занимался этим. Доносчиком оказался Франческо ди Маурицио - доверенный слуга графа, который сразу по приезде в Рим снял для супругов дом на Испанской улице и убрал его по своему усмотрению.
Существует предание, что однажды никому еще не известный корсиканский юноша встретился с невысоким плотным человеком, чье окруженное ореолом таинственности имя гремело по всей Европе. Это был граф Калиостро. Прославленный чародей предсказал молодому корсиканцу, которого звали Наполеон Бонапарт и чьи самые смелые честолюбивые помыслы не шли тогда далее получения генеральских эполет, что он станет владыкой полумира.
"Ну что ж, — воскликнул, смеясь, Бонапарт, — обещаю вам тогда пост первого министра!"
"О нет, - с грустью ответил Калиостро, - к тому времени меня погубят враги".
В сентябре 1789 года графа Калиостро вместе с Лоренцой арестовали. Когда графа везли в крепость Святого Ангела, римская толпа выкрикивала угрозы в его адрес и швырялась камнями. Он вспомнил свой выход из Бастилии после истории с "ожерельем королевы" и расплакался, поняв, что теперь ему не помогут ни друзья, ни деньги, ни собственное влияние. Он был очень ценным узником для инквизиции, и на его допросах присутствовал сам папа Пий VII. Если граф говорил с позиций философии, его обвиняли в масонстве; если оправдывался как христианин, его уличали в том, что он путает самые простые молитвы и даже не в состоянии перечислить семь смертных грехов. Доказывая чистоту своих помыслов, Калиостро обратился к логике и богословию, но ему припомнили все те слухи и сплетни, которые ходили о нем в Лондоне, Париже, Варшаве, Санкт-Петербурге, Страсбурге…
Следствие продолжалось два года, в течение которых супружескую чету подвергали пыткам, а в Риме распустили слух, будто граф, подобно Нерону, собирался сжечь "вечный город". На горячих углях, под прессом раскаленного железа граф Калиостро и Лоренца открыли многое из своей прошлой жизни и раскрыли секреты некоторых своих фокусов. В марте 1791 года состоялся суд над графом, но за два прошедших года народ успел охладеть к магу, тем более что в Риме он и до того не был особенно популярен, а Франции и Англии тогда было не до судьбы графа Калиостро.
Супругов судили за масонство и чародейство, улики были налицо и отрицать факты было невозможно. К тому же Лоренцу убеждали дать показания против мужа как против простого мошенника и шарлатана, уверяя, что наказание ему в таком случае будет смягчено.
В материалах суда граф Калиостро представал беспардонным негодяем, с детства занимавшимся разного рода жульничеством; будучи странствующим художником, он не брезговал и кражами, а впоследствии даже приторговывал своей женой. Графу оставалось лишь одно: публично отречься от заблуждений, чтобы избежать позорной смерти. И он исполнил этот обряд. Разутый, с накрытой черным покрывалом головой, он прошел от замка Святого Ангела до церкви Святой Марии и там прочитал перед пастырем свое отречение. Стоя на коленях со свечой в руках, он вымаливал у Бога прощение, а на площади перед церковью палач сжигал все его хозяйство: "черные" рукописи, бумаги, письма, статуэтки Изиды и Аписа, пентаграммы, чучела… Конечно, будь Калиостро прежним, полным сил магом, он заставил бы стихнуть пламя, залив его дождем; на нем, прежнем, вмиг бы разлетелись цепи, и он мог бы перенестись в Париж, Лондон или Варшаву, чтобы оттуда освободить Лоренцу. Но великий чародей уже не был прежним. Не раз в тюрьме он напрягал свою волю и силу, исступленно проговаривал заклинания, но лишь шум слышался в сырых стенах каземата да проносились лиловые искры. Не слушались больше духи стареющего мага, и порой к графу подступало такое отчаяние, что он бросался на пол и кусал от досады пальцы или кричал, требуя вина.
В итоге Калиостро приговорили к смертной казни, которую папа Пий VI милостиво заменил пожизненным заключением в мрачном замке Сан-Лео. Заключенных доставляли в камеру в специальных ящиках, которые тюремщики поднимали по отвесной стене при помощи веревок и блоков. Сбежать оттуда было невозможно, но Калиостро все равно заковали в кандалы - якобы после того, как он на глазах у охранников превратил ржавый гвоздь в сверкающий стальной стилет.
Он просидел в тюрьме четыре года, писал какие-то совершенно безумные письма римскому папе, бранился, просил выпустить его на прогулку, бился головой об стену и, случалось, выл от тоски. В этой же камере он умер. Серафина, тоже пожизненно заключенная в монастырь, умерла в том же 1795 году. Но вот что интересно. Через несколько лет кто-то вскрыл могилу Джузеппе Бальзамо (он же - Алессандро Калиостро), и там ничего не обнаружилось. Его останки бесследно исчезли. Есть версия, что маг просто вызвал у себя нечто вроде каталепсии, чтобы сойти за мертвого, был вынесен за пределы крепости в зашитом мешке, а там уж бежал на манер графа Монте-Кристо. Что в таком случае было с ним дальше - история умалчивает. Но графу Калиостро наверняка хотелось бы, чтобы люди верили: он жив до сих пор и где-то на Востоке совершенствуется в искусстве магии.
Что касается итальянцев, они сделали из камеры Калиостро небольшой музей, и зазывают почем зря туристов в замок Сан-Лео, упирая на имя знаменитого соотечественника.
Некоторые из современников считали его человеком, одаренным необыкновенными способностями; другие видели в нем шарлатана, но истина скорее всего лежит посередине. Деятельность графа Калиостро совмещала в себе то и другое, но в таких огромных масштабах и с такими грандиозными последствиями, что он был на голову выше современных ему чародеев. Предания и рассказы о графе Калиостро настолько противоречивы, что по ним можно было бы описать жизнь двух разных людей - простого мошенника и личности, наделенной духовными дарами, но несомненно одно - Калиостро был одним из наиболее незаурядных представителей XVIII столетия, породив множество слухов и легенд, интерес к которым не исчез и по сей день.