В 1837г. Великобритания была охвачена несвойственным обычно англичанам возбуждением и волнением: на трон британских самодержцев впервые за два с лишним века, после королевы Анны (6 февраля 1665– 1 августа 1714) уселась совсем юная особа по имени Виктория. И никто ещё не знал, что Англия вступила в великую для себя эпоху, названную чуть позже, но уже при жизни этой королевы «викторианской».
Мужская часть английского общества «сделала стойку»: ведь юная королева была красива и… не замужем! Но что интересно, матримониальные планы стали строить не только герцоги и виконты. Отнюдь! Плотоядно облизываться отчего-то стали и самые что ни на есть простолюдины. Видимо, из соображения «а вдруг…?»
Тем более, что портреты миловидной королевы разошлись по Англии широко, так что канцелярия Её Величества скоро была завалена письмами как со всех концов Великобритании, так даже и из заморских колоний. А среди жителей столицы нашлись такие, кто пытался проникнуть в королевские покои лично, дабы объясниться в чувствах вживую. Как это было, например, с кузнецом Томасом Флауэром, когда он слегка подшофе попытался добраться до королевских апартаментов с букетом цветов. Однако заблудился в многочисленных залах и уснул в одном из кресел, не добравшись до спальни королевы каких-то пары десятков футов.
Вы удивлены такой лёгкостью проникновения во дворец? А всё просто: управленческие структуры дворца не менялись на протяжение веков, и к середине XIX века совсем перестали отвечать сколько-нибудь эффективным требованиям безопасности монаршей особы. О чём говорить, если мытьём окон изнутри занималась одна служба, а снаружи – совсем другая, и даже находящаяся по другому адресу? Или растопка каминов: один департамент ведал закладкой туда дров, а другой – их розжигом.
Так что подпившие моряки и столичные бомжи часто бывали обнаруживаемыми охраной, сладко спящими на лужайках королевских садов. Для этого и надо-то было – всего лишь перелезть через невысокую ограду.
Но апофеозом разгильдяйства охранных служб можно считать историю с Эдвардом Джонсом, обнаружение и поимка которого у охранников превратилась даже в некоторую традицию. Впрочем, судите сами…
В один из зимних вечеров 1838 года Её Величество собралась отъехать из Букингемского дворца в Виндзорский замок. Старший привратник проводил её, до ворот, усадил в карету, закрыл за уехавшими ворота, вернулся в покои и улёгся спать. Но что-то не спалось…
Проворочавшись какое-то время в постели, привратник решил обойти покои, и вдруг наткнулся на некое лохматое и чумазое существо, которое при виде дворцового служителя обратилось в бегство. Привратник поднял тревогу, и скоро с помощью дежурного на тот момент констебля неизвестную сущность удалось поймать.
Это оказался подросток лет 15, который назвал себя Эдвардом Коттоном. При обыске из его карманов были извлечены всякие безделушки, похищенные во дворце с комодов и каминных полок, ещё не прочитанные (и даже не вскрытые) письма для королевы, горсть золотых монет. Но самая шокирующая полицейского и привратника находка оказалась в потрёпанных и грязных штанах оборванца – оттуда были извлечены кружевные, дорогие и изящные панталоны королевы!
Юный воришка вёл себя нагло. Его доставили в полицию, где выяснилось, что вовсе он не Коттон, а Джонс, что он из семьи, где есть ещё пятеро таких же сорванцов, а папенька его, сильно пьющий, особо воспитанием отпрыска не заморачивается!
Но самое шокирующее полицейских ждало впереди. Юный пройдоха признался, что живёт во дворце уже около 11 месяцев, разгуливая по ночам по пустым залам и коридорам, потихоньку воруя, а днём отсыпается в укромных уголках дворца, а то и в дымоходах каминов. Из него, будь он пообразованнее, мог бы получиться неплохой шпион – во время совещаний кабинета министров с королевой он часто сидел у них под носом… в тумбочке, а тои вовсе под столом, загороженный скатертью!
В полицейском участке Джонс просидел недолго: после визита к судье его отпустили с миром, учтя и его юность, и то, что ничего существенного он из дворца не стащил. А ещё про «Бой Джонса» узнали газетчики, и официальные власти, не желая делать маленькому негодяю рекламу, а дворцовые службы выставлять в негативном свете, спустили дело на тормозах.
Возможно, кого-то другое поимка и доставка в суд пошло бы на пользу. Но не таков был Эдвард Джонс! Через пару лет он снова предстал перед судьёй после того, как служанка во дворце заметила его под диваном в одной из комнат, что была расположен вплотную к спальне королевы. Но на этот раз всё было не так безобидно – ведь девушка увидела под диваном не мальчишку, а уже здоровенного юношу!
На этот раз судья не был так снисходителен. Теми более, что наглец заявил, что теперь на основе своих приключений и наблюдений за жизнью дворца он собирается написать книгу! Так что суд приговорил Джонса к трём месяцам каторги, и отбыл он этот срок до последнего часа. Однако выводов явно не сделал. Наоборот – он решил, что теперь-то слава ему обеспечена! Тем более, что в ходе следствия по этом эпизоду, в тюрьме его навестил знаменитый уже к тому времени Чарльз Диккенс, который как раз искал сюжеты для своих новых произведений. А ещё лондонский мюзик-холл заинтересовался проделками юного воришки и наглеца, и вознамерился поставить представление на ему «юный Джонс в будуаре Её Величества».
Впрочем, играть в постановке Эдвард отказался наотрез. У него были планы вновь попытать счастья в королевском дворце. Ну, влекло его туда, как магнитом! Надо ли говорить, что он попался на территории и в третий раз?
Он вновь предстал перед судом. Правда, на этот раз королевское правосудие решило, что в метрополии негодяю делать нечего. И чумазого похитителя королевских панталон отправили к берегам далёкой Бразилии в должности матроса на военном корабле. Где, как известно, «не забалуешь». Впрочем, пару раз Джонс прыгал за борт, чтобы сбежать – но офицеры оперативно спускали шлюпку и ловили беглеца. Прочем, потом, в Портсмуте, он однажды сбежал по-настоящему, и преодолев сотню миль, добрался-таки до окрестностей дворца – где охрана его уже традиционно изловила снова!
Судя по всему, на этот раз капризная богиня судьбы от юного Джонса отвернулась окончательно: на флот его опять вернули, и теперь он впрягся в военную лямку на целых 6 лет, после чего обосновался в Австралии, в Перте. И попытался вести жизнь добропорядочного английского отставного моряка. Выглядеть если не респектабельно, то хотя бы достойно.
Но простите, куда деть авантюрный характер, проявленный ещё в юности? Да и неудачи молодости душу вовсе не грели, она требовала реванша за былые неудачи. Джонса арестовали за грабёж, он отсидел какой-то срок в тюрьме, после чего предпринял новую попытку остепениться, даже затеял торговлю пирожками. Но душу пирожки не грели, а тот бес, что гнал его в юности в королевские покой и каминные дымоходы, снова начал подзуживать возвратиться к былому.
Скупые газетные заметки тех времён гласили, что вернулся Джонс в Англию таким же оборванцем, каким его изловили впервые в 15-летнем возрасте. О его дальнейших планах никому ничего не было известно – ведь он даже сменил имя! Видимо, или не желал быть никем узнанным, или хотел таким образом забыть своё бурное прошлое. Хотя, похоже, несостоявшуюся когда-то звезду мюзик-холла никто в Англии узнавать и не собирался.
А что касается Букингемского дворца, то охранялся он теперь куда как тщательнее, чем в годы безбашенной юности Джонса. А это означало, что постаревший, безденежный, неудачливый «претендент на королевскую руку» мог смотреть на стены дворца лишь издали.
По разным сведениям, Джонс закончил своё существование весьма печально: отсидев за мелкое воровство, он вконец опустился, побирался по улицам Лондона и в его окрестностях. А потом однажды вообще по пьяному делу сверзился, пьяный в стельку, с одного из мостов вниз головой. Унеся, таким образом, в безымянную могилу все свои тайны.
Хотя есть и другая версия его конца. По ней он вообще не возвращался из Австралии в Англию, а своё бренное существование закончил в городе Бэрнсдейл, на городском кладбище. Но так это или нет, не расскажут даже архивы, потому что за такой долгий срок имена ничем не примечательных побирушек в архивах не сохраняют. А могильные камни в таких случаях оставляют безымянными.
