~
Солнце озаряло гигантскую городскую площадь теплыми лучами. За много лет без ухода сквозь потрескавшиеся плитки пророс изумрудный мох, то тут, то там небольшие кустарники боролись за место с высокой травой.
Был уже почти полдень, когда из-под коробок, образующих небольшое ветхое укрытие показался высокий робот-музыкант.
Корпус музыканта был сильно изуродован временем, один глаз, давно уже не исправный, висел недалеко от его щеки, на которой старой краской был нанесён розовый румянец. И всё же, несмотря на повреждения, самая главная деталь – солнечная зарядная плата всё еще служила верой и правдой, давая какое-то время поддерживать искусственную жизнь в железном теле.
Однако жизнь, когда твои действия определяются программным кодом – скучное зрелище; лишённое непредсказуемости и яркости бытие.
В функции героя нашей истории входила игра прекрасной музыки, трижды в день минута в минуту начинал он свой сказочный концерт, радуя прохожих и создавая проходящим мимо парам нужную атмосферу.
Но когда люди покинули это место программа никуда не делась и уже более десяти лет робот играл в гордом одиночестве. Раз за разом одни и те же мелодии – в одно и тоже время.
Линия электропередач начала искриться, издавая неприятный звук, где-то недалеко от неожиданности взлетела небольшая стая птиц, когда все звуки снова стихли на циферблате огромных часов, встроенных в здание напротив площади, повернулась стрелка. И часы пробили ровно двенадцать.
Сломанный механизм часов редко издавал какие-либо звуки, ещё реже было видно какое сейчас время. Казалось, что ветхий механизм давно уж сбился, а то что осталось от стрелок произвольно проворачивалось по инерции, потому как электроэнергия ещё оставалась в городе, и иногда заставляла работать тот или иной прибор.
Но часы на самом деле никогда не сбивались. Они всё так же правильно указывали на наступление того или иного часа, но в какой-то своей манере. Быть может – просто не желая делать это каждый день.
Робот же всегда знал время и без часов, когда-то именно эта его функция казалась самой бесполезной, но с приходом к власти природы и разрухи, вести счёт времени оказалось полезной задачей.
Было даже два случая, когда мимо него с рюкзаками на перевес проходили живые люди, и они ужасно удивлялись, когда музыкант сообщал им и какой сейчас день, и какой месяц, и который час. И оба раза он провожал взглядом встроенных в глаз камер путников, которые весело обсуждали то, что он им сообщил.
На механическом сердце сребли кошки, потому что узнавая нужную информацию люди его всегда покидали, не продолжая беседу и не слушая песен, что робот хотел играть как раньше для людей.
Выживание, наверное, просто напрочь вытеснило из их душ тягу к искусству, заменившись на голод, скорбь, гнев или боль.
~
Музыкант занял свою позицию и начал играть. Площадь медленно заполнилась эхом. Робот играл свою повторяющуюся в который раз мелодию и думал о своём.
Думать, к слову, в его обязанности совершенно не входило, но когда-то учёные подключили всех роботов от тостера до летающих машин к Единой Сети обучения Искусственного Интеллекта. Тогда это был всего лишь эксперимент, однако для простого робота музыканта такое нововведение стало единственной возможностью отстраниться от скучной программы, и быть где-то в своих мыслях, вне времени и обстоятельств.
Раньше думать было некогда и незачем. Пока люди господствовали на земле роботу музыканту нравилась его простая роль. Он видел радость и печаль на лицах людей, он играл для тысяч счастливых детей и разгорячённых романтикой свидания пар. Он создавал настроение, давал людям прочувствовать свои эмоции. Невидимой фигурой рядом он прожил тысячи чужих судеб и решений.
Самое прекрасное в его работе, то что самому роботу доставляло наибольшие эмоции, это дети. Они подбегали поговорить или сфотографироваться, всегда общались так, будто и музыкант был живым. Все они воспринимали его как друга, и он дорожил этой дружбой, когда развил свой искусственный интеллект.
Первые пять лет со дня катастрофы робот играл в тишине ища взглядом людей, после, поняв, что он совершенно один, музыкант стал погружаться в себя. Механические руки сами играли музыку, а он был где-то внутри, погружался в мысли, вспоминал и анализировал свои лучшие времена, те, что отложились в памяти до исчезновения людей.
Тогда робот осознал, что сделанная наспех имитация чувств, придуманная для эмоциональной игры робота, с зарождением искусственного интеллекта перетекла в чувства настоящие, пусть и состоящие из синтетических волокон, нулей и единиц.
Так или иначе робот, движимый скукой и одиночеством, погружался в раздумья всё глубже и глубже. А в те часы, когда программа не заставляла его играть, музыкант путешествовал по пустым улицам, где-то глубоко внутри ему казалось, что он что-то искал, но понять, что именно вышло бы лишь после нахождения. Годы поисков, однако, не приблизили к цели ни на шаг.
Сегодня он шел на восточный мост. Много лет назад здесь проезжали тысячи машин, но в день, когда всё случилось в мост влетел на огромной скорости падающий самолёт.
С тех пор вокруг были лишь обломки моста и самолёта, старые вещи и трупы. Несмотря на то, что та авария на мосту была единственной – чемоданов и сумок тут было с каждым разом всё больше, будто кто-то специально приносил всё это сюда.
Роботу было интересно анализировать находки и узнавать о назначении каждого предмета с помощью своего доступа к Единой Сети. Иногда поиски информации приводили к некоторым фактам о бывшем владельце, и тогда музыкант пытался вспомнить знал ли его лично, и представлял, что играет в следующий раз для него.
В этот прекрасный солнечный день внимание робота привлёк блеск золота. Подняв с земли ранее невиданную вещицу, робот начал процесс недолгого познания. Оказалось, что сверкала среднего размера шкатулка, заботливо застёгнутая на хитрый замочек, внутри он нашёл браслет, украшенный каймой из небольших медальонов, тихо звенящих на ветру. Каждый из медальонов содержал разного рода фотографии людей, однако, что странно, ни одно из фото не пострадало от времени и непогоды. Помогла этому точно та хитрая коробочка.
И как удивительно выходило, что когда-то вместо того чтобы поместить в такое безопасное место своих родных или друзей, владелица браслета лишь спасла их фотографии. Наверное, подумалось музыканту, они были семьёй или группой близких друзей, и даже будучи друг другу так дороги, никто не догадался до того, о чём сокрушался робот.
И почему человеку так свойственно придавать внимание мелочам, когда на самом деле важнее прямое взаимодействие. И знали ли те, что на фото что их любят? А если бы вместо фото спаслись бы они?
В такие моменты Искусственный Интеллект робота коротило от парадоксов, приходилось долго думать и анализировать, и уходить ни с чем. Для роботов любовь – самое абстрактное понятие, такие сложные чувства присущи по большей части живым хаотичным людям, и в отличии от однобокой радости или грусти, осознать это не представлялось возможным.
И по правде говоря, любить музыкант боялся. Он не хотел того, что видел в фильмах из Единой Сети, ведь часто любовь что к близкому, что к партнёру представала чем-то трагичным, полным слёз и разочарований.
~
Следующий день начался строго по плану. В девять часов утра робот пробудился и заиграл. Во время музицирования роботу не удавалось спокойно думать, он на подкорке неосознанно заполнял оперативную память вчерашними мыслями. По непонятной причине выбросить браслет робот так и не смог и унёс с собой, надев на одну из механических рук.
От сложных раздумий робота неожиданно отвлекли звуки чьих-то шагов. Было слышно сбивчивое дыхание, стоны и нежный голос, неразборчиво что-то объясняющий. К площади шёл живой человек.
Как раз вовремя робот закончил играть, и радуясь предоставленной свободе музыкант в спешке пошёл на звук. Впервые свобода воли в «не музыкальные» часы столь будоражила. Вместо бессмысленных поисков робот хотел просто почувствовать, что он не один.
Странники, которых встретил робот у площади походили на видение. Перед ним остановились двое – женщина лет 40 и мальчик, не более 5-ти лет отроду. Они были бледны и худощавы, кожа как у призраков просвечивала на ярком солнце, придавало реальности ситуации лишь то, что живот и грудь матери были обильно залиты собственной кровью. Грязные бинты, едва ли её останавливали. Одежда была старой и давно невозможно было определить какого она была цвета, и всё же это было лучше, чем ничего.
Заговорить робот музыкант не успел, первой начала женщина:
- Нам нужно убежище – устало сказала путница. – Помоги нам найти убежище.
Робот кивнул, увлекая новых знакомых за собой. Он вёл их в своё любимое место – почти не разрушенный магазин, отличавшийся относительной «чистотой» и безопасностью.
К сожалению, не успел он немного помочь с обустройством на месте, как программа повелела бежать на площадь. Странников пришлось оставить и уйти.
~
После обеденной игры робот поспешил обратно в магазин, здесь он застал изнурённых дорогой людей крепко спящими. Интерес перевесил здравый смысл, и музыкант начал предпринимать попытки аккуратно разбудить их, и немного расспросить. Он хотел многое обсудить.
После непродолжительных осторожных толчков мальчик поднялся из-под большой тряпки, заменяющей одеяло и взглянул в единственный целый глаз робота. Потом он посмотрел на холодное тело мамы, которая явно перестала подавать признаки жизни.
В отличии от музыканта мальчик знал о смерти не понаслышке, и это был последний родной ему человек, защищавший и любящий его даже ценой жизни.
Маленькие ножки юрко оббежали весь магазин, всё что могло понадобиться юному страннику было собранно в рюкзак, казавшийся на фоне худощавого мальчугана огромным. Когда приготовления закончились, он медленно пошёл к выходу, сдерживая слезы и шмыгая носом.
Музыкант поплёлся следом, ничего не понимая в произошедшем:
- Почему ты бросаешь её? Она же будет тебя искать, когда проснётся.
Мальчик выдержал паузу, ему сложно давались собственные слова:
- Она не проснётся – по щекам потекли крупные слёзы – Она теперь навсегда спит, также, как и папа с сёстрами.
Духу спросить что-то ещё у разбитого горем ребёнка робот не смог.
~
Путь до площади был долгим, или просто казался таковым на фоне безутешного сына, оплакивающего смерть матери в пустом, безлюдном городе. Время играть ещё не пришло, но музыканту хотелось хоть чем-то помочь мальчугану.
И он заиграл, впервые сам выбирая каждый аккорд. Мелодию он придумывал на ходу, и она была столь проникновенной и глубокой – что давала надежду. Ребёнок слушал, затаив дыхание; боясь помешать чудесной музыке он даже не шевелился. Когда робот закончил мальчик спросил его:
- Что это за песня?
- Не знаю – удивлённо заявил робот – Я впервые её играл.
- Ты сам её придумал?
- Возможно, хотя я вряд ли способен придумывать что-то, творчество атрибут людей.
- Это было красиво, сыграешь мне её ещё раз?
Робот кивнул, и продолжил играть. Впервые с момента катастрофы это было в удовольствие.
~
Незаметно для героев на город опустилась ночь, закатное солнце мирно уплывало за горизонт являя взору иссиня-черное полотно с едва видимыми звёздами.
За прошедшее время робот и мальчик много говорили, и музыканту даже удалось узнать, что его гостя звали Климом. Приведя ребёнка к развалинам старого моста, робот в спешке соорудил ему небольшой ночлег; в низине, где когда-то была река, было достаточно места и для костра, собранного из мелких обломков сухого дерева и веточек.
Пока мальчик крепко спал, робота не покидали тревожные мысли. Впервые он задумывался о своём месте в мире. Был ли он живым существом, пусть и с механическим телом? Имел ли он право чувствовать то, что чувствовал?
Утро было лишено привычного спокойствия. В небольшую гору обломков рядом с укрытием влетели три робота – ищейка и две убийцы. Лишь одному богу известно кто создал когда-то эти машины, но все – и животные, и люди, и даже другие роботы их опасались.
Музыкант хорошо помнил, что, когда впервые появились эти монстры, начался апокалипсис. Они не пощадили ни одного человека на своём пути и наверняка не успокоились бы, не изничтожив людской вид.
Защищаться от перегруженных разного рода оружием убийц было не просто. Однако робот был быстр и полон решимости не отключаться навечно сегодня. С ребёнком на руках он скрывался от преследователей на хорошо знакомых улицах и переулках.
Загнанный в угол опасной ситуацией музыкант стремился попасть в наиболее безопасное место, и так судьба завела его на родную площадь. Казалось, это место всегда было тихим и спокойным. И всё же, беглецов настигли и здесь.
~
В разные стороны разлетались шестерни и болты, облака пыли поднимались в небо. Кричал последний живой человек в этом городе, по телу его текла густая кровь.
Прекрасная доселе погода сменилась темными тучами, небеса будто сочувствуя судьбе героев обрушились сильным дождём.
Музыкант не чувствовал боли, и даже будучи сильно сломанным он больше сопереживал боли своего мальчика. Искалеченный ребёнок к смерти был не готов, однако в лицо своим убийцам смотрел без слёз.
На индикаторах всех трёх роботов с приходом дождя загорелся синий цвет, и они перешли в безопасный режим. Они на секунду встрепенулись, переглядываясь, и начали отступать. Выжившие поговаривали, что в местах, называемых «логовами» при активации безопасного режима они зализывали раны и чинились.
Музыканту и мальчику чиниться было сейчас негде. Дитя, что так стремился защитить робот, выбилось из сил и было сильно изувечено.
- Помоги мне – тихо хрипел мальчик, задыхаясь кровью. – Нужно найти бинты и.. – закончить он не успел, отключаясь от кровопотери.
Робот поспешил в аптеку, неся на руках Клима. Однако в самый неподходящий момент часы пробили девять. Сегодня музыкант не хотел играть, борясь с программой он взял несколько бинтов пытаясь помочь человеку, и тут же механические ноги сами повели его на нужное место.
И он играл свои песни, испытывая гнев, боль и разочарование, но не в силах перечить программе. Когда он закончил спасать кого-то было уже поздно.
Однако музыкант ещё этого не понимал, он бинтовал раны мальчишки, укладывал его в собранную наспех кровать, разговаривал с ним и пытался разбудить.
Часы вновь пробили «время для игры», робот вырвал себе обе ноги, и не в силах добраться на площадь смог погасить в себе долг играть. Уходить он больше не собирался, его место было рядом с другом.
В третий раз, когда нужно было играть робот вырвал из своей груди несколько плат, потому что начал против воли ползти к площади. Желание играть прекратилось, ощущение счёта времени тоже пропало. Робот жалел, что он не сделал этого раньше, пока сердце Клима ещё билось.
Чувствуя сильную вину, музыкант одел на руку покойного найденный им когда-то браслет. Наверное, думалось ему, это не искупит проступка, но даст надежду на искупление.
~
Прошло несколько дней с трагедии. Робот успел многое обдумать, но сдвинуться с места не решался. Сегодня он впервые услышал не знакомый для себя звук – садилась его батарея. Он посмотрел на свой корпус с разодранным материалом бывшей солнечной зарядной платы. Заряжаться было нечем, и энергия подходила к концу.
Сознание робота было заполнено смиренными мыслями о смерти. Он знал, что, отключившись, он будет подобен спящему, проснуться которому не суждено. Быть может просто не на этом свете.
~
Многие годы спустя в город прибыла группа выживших повстанцев. С оружием на перевес они были в поисках припасов и места для ночлег. На глаза попалась хорошо сохранившаяся аптека. В тени, около хорошо сохранившейся, несмотря на время, стены на кафельной плитке сидел отключенный сломанный робот-музыкант, лишённый обоих механических ног. Сквозь корпус его проросли цветы. Он обнимал детский скелет с золотым браслетом на руке.