43 MY CHILDHOOD IN THE USSR, HOW TO LOSE 20 KG WEIGHT

После каникул мы встретились, как родные. За две недели мы жутко соскучились. Первые три дня взахлеб обменивались впечатлениями. Я, конечно, рассказала всем о моей поездке в столицу. Мне посочувствовали, поделились своими приключениями, и жизнь наша пошла своим чередом. Мальчишки вечерами пропадали у нас, но с каждодневными гулянками мы покончили. Теперь бурно отмечались только дни рождения и большие Советские праздники. А так же святой для нас день – день Печати. (почти не учимся) Когда приходили ребята учеба откладывалась на потом, а т.к. они, как правило, засиживались у нас за полночь, планы позаниматься плавно переносились на завтра. И так каждый день. Даже мальчишки нас как-то спросили: «Девчонки, а когда вы учитесь? Мы еще ни разу не видели вас за тетрадками». Конечно, мы пытались кое-что сделать до их прихода, но не очень в этом преуспевали. (только с тобой) Хоть в нашей компании царили дружеские отношения, но потихоньку стали складываться некоторые симпатии. Например, Рафка ненавязчиво ухаживал за Юлькой, а Вовчик, как казалось, больше внимания уделял мне. Если он собирался ехать домой в Петропавловск, то непременно уговаривал меня поехать с ним, хотя и Рафка, и Надюшка, да и вообще пол общаги было родом из нашего города. Я же, не смотря на занятия, всегда соглашалась составить компанию. У него кто-то из родни работал на железной дороге, и мы частенько, если не могли достать билетов, ехали в кабине электровоза. Хоть там не было никаких удобств, но мы не переживали по этому поводу. Дорога пролетала быстро и незаметно. И вообще, не так уж и часто у нас была возможность побыть вдвоем. Однажды мы застряли в кабине на восемь часов. Оказалось, что впереди произошла авария и неизвестно, когда возобновиться движение. До нашего родного города оставалось всего каких-нибудь пара часов, и мы с Вовчиком решили добирался на автобусе, благо состав стоял не в поле, а на запасном пути около какого-то населенного пункта. Нам повезло, и в Петропавловск мы попали вместе с концертной бригадой. Так же, если надо было ехать в город за картошкой или за вином, Вовчик обычно уговаривал меня составить ему компанию. Я в очередной раз все бросала и отправлялась с ним. Когда же Вовчику было необходимо рано встать, в этом случае на роль главного будильника опять же приглашалась я. Часто он сидел в нашей комнате, когда я была там одна. Мы просто болтали, смеялись и никогда не скучали вдвоем. А если Насончик начинал беситься, я была у него первой и самой замученной жертвой. Но он всегда чувствовал грань, за которую переходить не следовало. Когда видел по моему лицу, что через пару секунд я сорвусь и врежу ему всерьез, он заявлял: «Так, одна готова», __ и переходил к следующей жертве. После пары месяцев такого внимания и трогательной записки, оставленной Вовочкой для нас с Юлей в поезде, я стала замечать за собой, что его визитов я жду с большим нетерпением, чем визитов Бори с Рафкой. Еще через несколько дней, я поняла, что по уши влюбилась. (Вовкина тень) И все бы ничего, но существовала одна серьезная проблема: в общежитии уже была одна влюбленная по уши в Вовочку девица. Она как тень бродила за Насончиком, караулила его в коридорах, преследовала в институте, искала с ним встреч. Вочик частенько, прежде чем выйти из нашей комнаты, просил кого-нибудь из нас выглянуть и посмотреть, не маячит ли Лена, так звали эту несчастную, на горизонте. Я даже спросила его как-то: «Зачем доводить отношения до такого абсурда? Не лучше ли с ней объясниться?». Да я уже сто раз с ней объяснялся! Человек не понимает. Объяснись еще разок. Да бесполезно… Так, вся эта драма и протекала на наших глазах. Вся женская половина общежития искренне сочувствовала бедной Леночке, а вся мужская половина __ бедному Вовочке. Однажды, когда мы с надюшкой вернулись после выходных из дома, то в нашей комнате застали мрачного, как черная туча Вовку. Улучив момент, Королева нам шепнула: «Не трогайте его, Вовка злой как собака». А, что случилось? Потом расскажу. Оказалось, при всех, на танцах, Вовчик схлопотал от Ленки пощечину. А дело было так. Довольный и счастливый Вовка отплясывал на танцах. И тут в зал вошла Ленка и направилась прямиком к нему. Нам надо поговорить. Ты не видишь, я танцую, – бесцеремонно ответил ей Вова. Ах, так! – вскричала Лена, и отвесила ему звонкую пощечину. Вовчик развернулся и ушел с танцев к нам. Конечно мы его в этот вечер не доставали, не подшучивали над ним, не смеялись, наоборот старались всячески его отвлечь от мрачных мыслей. К концу вечера нам это удалось. Наконец, он стал улыбаться, и происшествие было забыто. А Ленку, после этого случая, мы даже зауважали. Но история их отношений не закончилась. Ленка, по-прежнему, бродила за любимым, искала, ждала, смотрела на него глазами преданной собаки. Но после эксцесса на танцах Вовка считал себя свободным, от каких быто ни было обязательств, перестал прятаться и проходил мимо, в упор ее не замечая. Но что бы Лена поняла, что любимый для нее потерян окончательно, должна была случиться трагедия, которая, в конце концов, произошла. Сначала эта безумная, в знак протеста, спрыгнула со второго этажа, нашего общежития, а затем, в Новогоднюю ночь, в очередной раз так и недожавшись Вовку, ушла в метель в одном платье и в туфельках в далекий посёлок «Нефтяники». А туда на трамвае надо было ехать около сорока пяти минут. Там ее обессилившую и замерзшую кто-то подобрал и отправил в больницу. Лена заработала двустороннее воспаленье легких, и врачи еле-еле спасли ей жизнь. Только после этого она поняла, что Вовчик не стоит таких жертв, и перестала его преследовать. After the holidays we met like family. For two weeks we have been terribly bored. The first three days excitedly exchanged impressions. Of course, I told everyone about my trip to the capital. They sympathized with me, shared their adventures, and our life went on as usual. The boys disappeared in the evenings with us, but we were done with everyday parties. Now only birthdays and major Soviet holidays were celebrated stormily. And also a holy day for us - the day of the Seal. (we hardly learn) When the guys came, study was postponed for later, and since. they, as a rule, stayed up with us after midnight, plans to work out were smoothly transferred to tomorrow. And so every day. Even the boys once asked us: “Girls, when do you study? We have never seen you behind notebooks.” Of course, we tried to do some things before they came, but we weren't very successful at it. (only with you) Although friendly relations reigned in our company, some sympathies gradually began to take shape. For example, Rafka unobtrusively courted Yulka, and Vovchik, as it seemed, paid more attention to me. If he was going to go home to Petropavlovsk, he would certainly persuade me to go with him, although both Rafka and Nadyushka, and indeed half of the hostel, were from our city. I, despite the classes, always agreed to keep the company. He had one of his relatives working on the railroad, and we often, if we could not get tickets, rode in the cab of an electric locomotive. Although there were no amenities, we did not worry about this. The road flew by quickly and imperceptibly. And in general, not so often we had the opportunity to be together. Once we got stuck in a cab for eight hours. It turned out that there was an accident ahead and it is not known when traffic will resume. Only a couple of hours remained before our hometown, and Vovchik and I decided to get by bus, since the train was not in the field, but on a siding near some settlement. We were lucky, and we ended up in Petropavlovsk together with the concert team. Also, if it was necessary to go to the city for potatoes or for wine, Vovchik usually persuaded me to keep him company. Once again, I dropped everything and went with him. When Vovchik needed to get up early, in this case, I was again invited to play the role of the main alarm clock. He often sat in our room when I was there alone. We just chatted, laughed and never got bored together. And if Nasonchik began to rage, I was his first and most tortured victim. But he always felt the line beyond which he should not have crossed. When he saw in my face that in a couple of seconds I would break loose and hit him seriously, he declared: “So, one is ready,” __ and moved on to the next victim. After a couple of months of such attention and a touching note left by Vovochka for Yulia and me on the train, I began to notice myself that I look forward to his visits more than Boris and Rafka's. A few days later, I realized that I fell head over heels in love. (Vovka's shadow) And everything would be fine, but there was one serious problem: in the hostel there was already one girl who was head over heels in love with Vovochka. She, like a shadow, wandered after Nasonchik, guarding him in the corridors, chasing him at the institute, looking for meetings with him. Vochik often, before leaving our room, asked one of us to look out and see if Lena, that was the name of this unfortunate woman, was looming on the horizon. I even asked him once: “Why bring the relationship to such an absurdity? Wouldn't it be better to talk to her?" Yes, I have already explained it a hundred times! The person does not understand. Explain one more time. Yeah it's useless... So, the whole drama unfolded before our eyes. The entire female half of the hostel sincerely sympathized with poor Lenochka, and the entire male half ___ poor Vovochka. One day, when we returned with our mother after a weekend away from home, we found Vovka as gloomy as a black cloud in our room. Seizing the moment, the Queen whispered to us: "Don't touch him, Vovka is as angry as a dog." And what happened? I'll tell you later. It turned out, in front of everyone, at the dance, Vovchik got a slap from Lenka. And it was like that. Satisfied and happy, Vovka danced at the dances. And then Lenka entered the hall and went straight to him. We need to talk. You don't see, I'm dancing, - Vova answered her unceremoniously. Ah well! Lena cried out, and gave him a resounding slap in the face. Vovchik turned around and left the dance for us. Of course, we didn’t get him that evening, didn’t make fun of him, didn’t laugh, on the contrary, we tried in every possible way to distract him from gloomy thoughts. By the end of the evening we succeeded. Finally, he began to smile, and the incident was forgotten. And Lenka, after this incident, we even began to respect. But the story of their relationship is not over. Lenka, as before, wandered after her beloved, searched, waited, looked at him with the eyes of a devoted dog. But after the excess at the dance, Vovka considered himself free from any obligations, stopped hiding and walked past, not noticing her point-blank. But in order for Lena to understand that her beloved was completely lost to her, it had to happen tragedy that finally happened. First, this crazy woman, in protest, jumped off the second floor of our hostel, and then, on New Year's Eve, once again without waiting for Vovka, she went into a blizzard in one dress and shoes to the distant village of "Oilmen". And it took about forty-five minutes to get there by tram. There, someone picked her exhausted and frozen and sent her to the hospital. Lena developed bilateral pneumonia, and the doctors barely saved her life. Only after that did she realize that Vovchik was not worth such sacrifices, and she stopped pursuing him. (не хочу быть посмешищем) Наблюдая всю эту историю, я поняла, что у меня нет никакого желания становиться еще одной «притчей во языках» для обитателей нашего общежития. Одна несчастная девушка, бредущая, как тень за Вовчиком это грустно, но две дурочки, следующие за ним – это смешно! Поэтому, о своих чувствах, я никому не говорила, даже самым моим близким подружкам, и только ближе к лету, я все-таки призналась Надюшке. (На свою голову, как оказалось в последствии.) Я старалась вести себя так, чтобы никому, и, главное, самому Вовке, ничего такого не могло прийти в голову. (Борькина авоська) Долгое время мне это удавалось. Мы жили обычной жизнью, вместе питались, вместе проводили свободное время. Сначала мы ребят просто угощали, но прокормить троих здоровых, обладающих прекрасным аппетитом, мужиков, было не так-то просто. Но через несколько совместных трапез в комнату зашел Боря, держа в руках полную авоську еды. Мы с Надюшкой открыли рты от изумления. Из сетки торчала палка копченой колбасы, что само по себе в те времена было редкостью. Во всяком случае, вот так, запросто, войти в магазин и купить ее никто не мог. Кроме этого деликатеса, сквозь ячейки виднелись банки сгущенки, тушенки, рыбных консервов. Это что? Продукты. Зачем? Но вы же нас кормите… Это нам? Вам. Вот это да! После этого случая ребята все время старались что-нибудь приносить, но еды, как правило, не хватало и в ход шло все, что находилось из съестного. (разлучник преферанс) Время летело незаметно. Потихоньку подкрадывалась весна. Мальчишки по-прежнему проводили у нас много времени, но вскоре появился конкурент – преферанс. Ребята иногда засиживались за ним целую ночь. На все наши просьбы по поводу коллективного обучения этой игре мальчишки говорили: Садитесь и смотрите. А если непонятно? Спрашивайте. Сначала мы так и делали, но вскоре сидеть и тупо смотреть в карты надоело. Итак, наш девичий триумвират преферанс не признал. (прогулка по сугробам) Отношения с моим любимым Вовочкой у меня складывались ровные. Мы, по – прежнему, часто общались, вместе ездили домой, ходили за вином. Однажды принесли четыре трехлитровых банки яблочного вина. В Омске в то время спиртные напитки были в большом дефиците. Водкой можно было разжиться далеко не всегда, от бормотухи, мы, т.е. девчонки, после того печального опыта с портвейном «777», категорически отказывались, каберне забраковали ребята. А больше в продаже ничего и не было. Поэтому, когда мы с Вовочкой наткнулись на яблочное вино, недорогое и довольно приятное, то с радостью купили его, на все деньги. Весь вечер прошел за потреблением этого напитка. Заодно мы смотрели теннисный матч. Надюшка из вредности болела за американца, чем весь вечер вызывала на себя наш справедливый гнев. Я, как правило, спиртным не злоупотребляла. Обычно обязанность таскать на себе, приводить в чувство, и укладывать спать возлагалась на меня. Но в этот раз в моем одурманенном мозгу зародилась мысль: а неплохо было бы, чтобы хоть раз кто-нибудь на себе потаскал меня. Может быть, тогда у моих девчонок пропадет охота набираться вином до поросячьего визга. Подумано – сделано. Через минуту, пытаясь обратить внимание на свое состояние, я стояла перед зеркалом и, тщательно, расчесывалась вилкой. Вскоре я своего добилась. Вся компания увлеченно за мной наблюдала. В ответ на вопрос, чем это ты занимаешься, я обиженно улыбнулась и стала молча обувать валенки на босу ногу, схватила пальто и выскочила на улицу в полной уверенности, что сейчас же за мной вдогонку, кто-нибудь сорвется. Это была Надюшка. А кто же еще? Конечно моя преданная и верная Надюшка. Она обнаружила меня разлегшейся в сугробе. Это хрупкое, худенькое существо, весом около сорока трёх килограмм, старательно пыталось поднять меня на ноги. Я вставать категорически отказывалась, просила бросить меня и дать умереть спокойно. Надюшка совсем выбилась из сил и, наконец, оставила попытки вернуть меня в теплое общежитие и куда-то унеслась. Я, слегка недоумевая, осталась лежать в сугробе в гордом одиночестве, справедливо подозревая, что она сейчас вернется. Так оно и вышло: Надюшка прибежала с шапкой и теплыми штанами. Я больше не могла наблюдать за ее бесплодными попытками меня поднять. Мне стало ее жалко, и я выбралась из сугроба. «Не хочешь домой – пойдем погуляем», __ лучше бы она этого не говорила. Гулять я пошла, но чего стоило Надюше удерживать меня на ногах. А я, между тем, не могла пройти спокойно и двух шагов. Непрерывно поскальзываясь, я все время стремилась принять горизонтальное положение. А моя бедная хрупкая подружка мужественно старалась поднять мое нелёгкое, грузное, нетрезвое тело. Она меня уговаривала, просила, ругалась, тащила изо всех сил вверх. А я, не то что бы была не в состоянии идти, просто расслабилась, пребывая в полной уверенности, что меня не бросят замерзать. Наконец, я решила, что пора идти домой. Собралась с силами и, опираясь на счастливую, от мысли, что мучения скоро закончатся, Надюшку, пошла домой. Перед дверью в общежитие, моя измученная подружка тщательно меня, похожую на огромную бесформенную снежную бабу, отряхнула, вытерла размазанную по щекам тушь, попросила сосредоточится и пройти мимо вахтерши не шатаясь. Так я и сделала: четко печатая шаг и размахивая руками, как солдат я промаршировала в домой, оставив позади изумленную бабу Нину. Это она на спор, – пояснила Надюшка. А…, понятно. В комнату, где вся наша компания продолжала веселиться, Надюшка меня не повела, а усадила на панцирные сетки, выставленные в коридор, в связи с ремонтом, и побежала за ключом, решив уложить меня спать дома. Я улеглась на разобранные кровати и жаловалась всем проходящим мимо девчонкам на то, что меня никто не любит и все меня бросили. Они смеялись, спрашивали, чем помочь, но я просила оставить меня в покое. Вскоре прибежала Надюшка и отправила меня спать. На другой день, все, кто меня видел вечером, принялись рассказывать небылицы о моих вчерашних проделках. Но я быстро прервала их фантазии, заявив, что все прекрасно помню, и четко пересказала события, произошедшие во время нашей прогулки. Мы посмеялись, и от меня отстали. (don't want to be a laughing stock) Watching this whole story, I realized that I have no desire to become another "parable in tongues" for the inhabitants of our hostel. One unfortunate girl wandering like a shadow behind Vovchik is sad, but two fools following him are ridiculous! Therefore, I didn’t tell anyone about my feelings, even my closest girlfriends, and only closer to summer, I nevertheless confessed to Nadyushka. (On my own head, as it turned out later.) I tried to behave in such a way that no one, and, most importantly, Vovka himself, could come up with anything like that. (Borka's shopping bag) For a long time I succeeded. We lived a normal life, ate together, spent our free time together. At first, we simply treated the guys, but it was not so easy to feed three healthy men with an excellent appetite. But after several joint meals, Borya came into the room, holding a full bag of food in his hands. Nadyushka and I opened our mouths in amazement. A stick of smoked sausage protruded from the mesh, which in itself was a rarity in those days. In any case, like this, easily, no one could enter the store and buy it. In addition to this delicacy, cans of condensed milk, stew, canned fish were visible through the cells. What's this? Products. What for? But you feed us... Is it for us? To you. Blimey! After this incident, the guys all the time tried to bring something, but food, as a rule, was not enough and everything that was edible was used. (razluchnik preference) Time flew by imperceptibly. Slowly spring crept up. The boys still spent a lot of time with us, but soon a competitor appeared - preference. The guys sometimes sat up behind him the whole night. To all our requests regarding the collective teaching of this game, the boys said: Sit down and watch. What if it's not clear? Ask. At first we did just that, but soon we got tired of sitting and stupidly looking at the cards. So, our girlish triumvirate did not recognize preference. (walk through the snowdrifts) Relations with my beloved Vovochka I developed even. We, as before, often talked, went home together, went for wine. Once they brought four three-liter cans of apple wine. In Omsk at that time, alcoholic beverages were in great short supply. It was far from always possible to get hold of vodka, from chatter, we, i.e. the girls, after that sad experience with port wine "777", categorically refused, the guys rejected the cabernet. And there was nothing else for sale. Therefore, when Vovochka and I stumbled upon apple wine, inexpensive and rather pleasant, we gladly bought it, with all the money. The whole evening was spent drinking this drink. At the same time we watched a tennis match. Out of spite, Nadya was rooting for the American, which aroused our justified anger all evening. I usually don't drink alcohol. Usually the duty to carry, bring to life, and put to bed was assigned to me. But this time, a thought arose in my drugged brain: it would be nice if at least once someone dragged me on themselves. Maybe then my girls will lose the desire to fill up with wine to the squeal of a pig. Thought - done. A minute later, trying to pay attention to my condition, I stood in front of the mirror and carefully combed my hair with a fork. I soon got my way. The whole company was watching me with enthusiasm. In response to the question, what are you doing, I smiled resentfully and began to silently put on boots on my bare feet, grabbed my coat and ran out into the street in full confidence that someone would break after me immediately. It was Nadia. And who else? Of course, my devoted and faithful Nadya. She found me sprawled out in a snowdrift. This fragile, thin creature, weighing about forty-three kilograms, diligently tried to lift me to my feet. I categorically refused to get up, asked me to leave me and let me die in peace. Nadyushka was completely exhausted and, finally, gave up trying to return me to a warm hostel and took off somewhere. I, slightly perplexed, remained lying in a snowdrift in splendid isolation, rightly suspecting that she would soon return. And so it happened: Nadyushka came running with a hat and warm pants. I could no longer watch her fruitless attempts to lift me up. I felt sorry for her, and I got out of the snowdrift. “If you don’t want to go home, let’s go for a walk,” __ it would be better if she didn’t say this. I went for a walk, but what did it cost Nadyusha to keep me on my feet. And I, meanwhile, could not walk calmly and two steps. Constantly slipping, I always tried to take a horizontal position. And my poor fragile girlfriend tried courageously to lift my heavy, heavy, drunken body. She persuaded me, asked, cursed, dragged me up with all her might. And I, not that I would not be able to walk, just relaxed, being in full confidence that they would not leave me to freeze. Finally, I decided it was time to go home. Gathered her strength and, leaning on the happy, from the thought that the torment would soon end, Nadya, went home. In front of the dorm door, mine the exhausted girlfriend carefully brushed me off, wiped the mascara smeared on her cheeks, asked me to concentrate and walk past the watchman without staggering. So I did: clearly typing a step and waving my arms, like a soldier, I marched home, leaving behind the astonished grandmother Nina. This is it for a bet, - explained Nadyushka. Ah, got it. In the room where our whole company continued to have fun, Nadyushka did not take me, but seated me on armored nets put out in the corridor in connection with repairs, and ran for the key, deciding to put me to bed at home. I lay down on the dismantled beds and complained to all the girls passing by that no one loves me and that everyone abandoned me. They laughed, asked how to help, but I asked them to leave me alone. Soon Nadyushka came running and sent me to bed. The next day, everyone who saw me in the evening began to tell stories about my yesterday's tricks. But I quickly interrupted their fantasies, declaring that I remember everything perfectly, and clearly recounted the events that occurred during our walk. We laughed and left me behind. (первое апреля) Пришла весна и с ней – первое апреля. Мы как всегда упустили сей факт из виду, и поэтому, когда в комнату, сразу же после нашего возвращения из школы, забежал запыхавшийся и раскрасневшийся Рафка мы участливо спросили: Ты откуда? Что случилось? Девчонки, быстро собирайтесь в кино. Мы достали билеты на американскую комедию. Начало через пол часа. Мы за вами зайдем. Ждите. Надо сказать, что в конце семидесятых годов американские комедии в советском кинопрокате были большой редкостью, посему через пять минут весь небольшой состав нашей комнаты стоял перед дверью в полной амуниции и боевой готовности. Ребята задерживались, а мы парились в верхней одежде и изнывали от нетерпения. Наконец дверь отворилась, и в комнату осторожно заглянули три хитрые рожи: А, готовы? С первым апреля! Что?! Недоумение на наших лицах было таким искренним, что мальчишки тут же покатились со смеху, и в них полетели подушки, тапочки и другие предметы незатейливого студенческого быта. Через несколько минут, когда все обхохотались Рафочка рассказал: для того чтобы все выглядело очень правдоподобно, он не поленился и пол часа торчал в открытой форточке, добиваясь натурального румянца на лице, и дал два лишних круга по лестнице, чтобы казаться сильно запыхавшимся. Теперь мы уже все вместе смеялись над нашей доверчивостью, оценив комичность ситуации. Ну, девчонки, вы даете. Обычно позовешь вас куда-нибудь, так вы вечно копаетесь, а тут и пяти минут не прошло, быстро собрались. Так американская комедия, и пол часа оставалось… Мы вообще хотели сначала, чтобы вы вниз спустились, но решили, что тогда над вами вся общага потешаться будет. Но это уже слишком жестоко. И на том спасибо. Ребята еще долго подтрунивали над нами, вспоминая эту историю. (крах моих надежд) Весна была в полном разгаре. Я, по-прежнему, сохла по Вовчику, скрывая ото всех мои чувства, и делала это на редкость удачно. Никто, даже он сам, ни о чем не догадывались, пока однажды утром я не совершила непростительную глупость. Вовчик, как всегда, попросил разбудить его пораньше, т.к. собирался пойти к зубному. Я сама частенько просыпала, лекции, но пропустить такую процедуру, как побудка любимого я не могла. Сначала нежно и ласково, но без особого успеха, а затем сурово я пыталась привести Вовочку в чувство. Он, как всегда, мычал, ворочался и отмахивался, повторяя сквозь крепкий здоровый сон: «Сейчас, встаю, еще минуточку». Наконец мое терпение лопнуло, я заявила, что ухожу, и хлопнула дверью. Через пять минут всклокоченный и заспанный Вовка прибежал в нашу комнату с извинениями. Я, конечно же, его простила, и мы договорились поехать вместе: я – занятия, он – к зубному. Через пол часа трамвай нас повез в район «Нефтяники». Когда Вовочка вышел, я вдруг решила, что и мне срочно надо вылечить зубы, выскочила на следующей остановке и поплелась в больницу. По дороге до меня вдруг дошло, как глупо я буду выглядеть при встрече с ним, а в поликлинике мы непременно столкнемся, а если не столкнемся, то на кой ляд я выскакивала из трамвая, могла ведь спокойно полечить зубы в другой раз. Я, как тень бродила по коридорам не в силах ни на что решиться: ни зайти в кабинет, ни повернуться и уйти прочь. Как и следовало ожидать, вскоре наткнулась на Вовчика. При виде меня лицо его выразило растерянность и недоумение: А ты что тут делаешь? А мне тоже надо зубы лечить, вместе же веселее. А я уже закончил, поехали домой. Я понуро шла за ним на улицу, понимая всю нелепость создавшейся ситуации. В трамвае мы все больше молчали, в отличие от пути в поликлинику, когда мы всю дорогу оживленно беседовали на разные темы. (обойду стороной) Ничего, конечно, страшного не произошло, но с этих пор Вовочка стал ко мне относиться несколько иначе. Он по-прежнему так же часто ходил к нам в гости, так же со мной общался, но когда дело доходило до очередного безудержного веселья, Вовчик старательно меня обходил. Я особо не переживала, т.к. он все равно выделял меня, хоть и таким странным образом, из моих подружек. Однажды это произошло настолько красноречиво. Вовчик заявил, что нас пора помучить и по привычке направился прямиком к моей кровати. По дороге что-то вспомнил, это явно отразилось на его лице, и Вовчик резко изменил курс, переключаясь на Юлю. Тут я не выдержала и с усмешкой сказала: «Ну, конечно, я же теперь «персона нон грате». Вовчик ничего не ответил, но выводы для себя сделал. С этих пор он ко мне относился ровно так же, как и к моим девчонкам. (одинокие рыдания) И вот тут на меня навалилась настоящая тоска. Если в нормальном состоянии, я еще могла контролировать свои чувства, смеялась вместе со всеми, бесилась, болтала, танцевала, в общем, вела себя совершенно адекватно, то стоило мне выпить, тоска неудержимо рвалась наружу. Меня только и хватало тихо уйти туда, где меня никто не увидит и не найдет. Я понимала, что если я разрыдаюсь на людях, то меня замучают вопросами о причинах рыданий и рано или поздно кто-нибудь догадается, с чем они связаны, и стану очередным посмешищем – очередной жертвой Насоновского обаяния. А мне этого очень не хотелось, поэтому я уходила на улицу, за общежитие, где находился плац военной кафедры, бродила по нему и рыдала. Постепенно хмель выветривался из моей буйной головы, и я успокаивалась, но еще час уходил на то, чтобы с моего лица, напрочь, исчезли следы слез, и оно приняло обычный жизнерадостный вид. После этого я, как ни в чем не бывало, появлялась в комнате, где мои неугомонные друзья продолжали веселиться. На вопрос: «Где ты была, мы тебя обыскались?», я загадочно отвечала: «Места надо знать» и незамедлительно включалась в общее веселье, так и ничем себя не выдав. (April first) Spring has come and with it - the first of April. We, as always, lost sight of this fact, and therefore, when Rafka, out of breath and flushed, ran into the room, immediately after our return from school, we sympathetically asked: Where are you from? What happened? Girls, hurry up to the movies. We got tickets for an American comedy. Starting in half an hour. We will come for you. Wait. I must say that at the end of the seventies, American comedies in Soviet film distribution were very rare, therefore, in five minutes, the entire small composition of our room was standing in front of the door in full ammunition and combat readiness. The guys lingered, and we steamed in outerwear and languished with impatience. At last the door opened, and three cunning faces peered into the room cautiously: Ah, are you ready? Happy first of April! What?! The bewilderment on our faces was so sincere that the boys immediately rolled with laughter, and pillows, slippers and other items of unpretentious student life flew at them. A few minutes later, when everyone was laughing, Rafochka said: in order to make everything look very believable, he was not too lazy and stuck out in the open window for half an hour, achieving a natural blush on his face, and gave two extra circles up the stairs to seem very out of breath. Now we all together laughed at our gullibility, appreciating the comicality of the situation. Well, girls, you give. Usually you will call you somewhere, so you are always digging, and then even five minutes have not passed, you quickly gathered. So an American comedy, and half an hour remained ... In general, at first we wanted you to go downstairs, but we decided that then the whole hostel would make fun of you. But this is already too cruel. And thanks for that. The guys made fun of us for a long time, remembering this story. (collapse of my hopes) Spring was in full swing. I, as before, dried up on Vovchik, hiding my feelings from everyone, and did it extremely successfully. No one, not even himself, guessed anything until one morning I did an unforgivable stupidity. Vovchik, as always, asked to wake him up early, because. I was going to go to the dentist. I myself often woke up, lectures, but I could not miss such a procedure as waking up a loved one. At first, gently and affectionately, but without much success, and then severely, I tried to bring Vovochka to his senses. He, as always, mumbled, tossed and turned and waved, repeating through a sound healthy sleep: "Now, I'm getting up, just a minute." Finally, my patience snapped, I announced that I was leaving and slammed the door. Five minutes later, disheveled and sleepy, Vovka ran into our room with an apology. Of course, I forgave him, and we agreed to go together: I - classes, he - to the dentist. Half an hour later, a tram took us to the Neftyaniki district. When Vovochka left, I suddenly decided that I urgently needed to get my teeth fixed, jumped out at the next stop and trudged to the hospital. On the way, it suddenly dawned on me how stupid I would look when I met him, and in the clinic we would certainly collide, and if we didn’t collide, then why the hell did I jump out of the tram, I could calmly treat my teeth another time. I, like a shadow, wandered through the corridors, unable to decide on anything: neither to enter the office, nor to turn around and walk away. As expected, soon came across Vovchik. When he saw me, his face expressed bewilderment and bewilderment: And what are you doing here? And I also need to treat my teeth, it’s more fun together. And I'm done, let's go home. I dejectedly followed him into the street, realizing the absurdity of the situation. On the tram, we were more and more silent, in contrast to the way to the clinic, when we talked animatedly on various topics all the way. (I will bypass) Nothing, of course, terrible happened, but since then Vovochka began to treat me a little differently. He still came to visit us just as often, talked to me the same way, but when it came to the next unbridled fun, Vovchik diligently avoided me. I was not particularly worried, because. he still singled me out, albeit in such a strange way, from my girlfriends. Once it happened so eloquently. Vovchik said that it was time to torture us and, out of habit, went straight to my bed. On the way, he remembered something, it was clearly reflected on his face, and Vovchik abruptly changed course, switching to Yulia. Then I could not stand it and said with a grin: “Well, of course, I’m now“ persona non grate ”. Vovchik did not answer, but drew conclusions for himself. Since then, he treated me exactly the same way as he treated my girls. (lonely sobs) And this is where the real sadness came over me. If in a normal state, I could still control my feelings, laughed along with everyone, freaked out, chatted, danced, in general, behaved quite adequately, then as soon as I had a drink, longing uncontrollably rushed out. It was enough for me to go quietly to a place where no one would see me or find me. I understood that if I burst into tears in public, then they would torment me with questions about the causes of sobs, and sooner or later someone would guess what they were connected with, and I would become the next one. ridicule - another victim of Nason's charm. But I really didn’t want this, so I went outside, behind the hostel, where the parade ground of the military department was located, wandered around it and sobbed. Gradually, the hops disappeared from my violent head, and I calmed down, but it took another hour for the traces of tears to completely disappear from my face, and it took on its usual cheerful look. After that, as if nothing had happened, I appeared in the room where my restless friends continued to have fun. To the question: “Where were you, did we search you?”, I mysteriously answered: “You need to know the places” and immediately joined in the general fun, without betraying myself in any way. (стройна, как Сочинский кипарис) Как мне не было горько, как не страдала я весной 1980 года, но как ни странно мои страдания неожиданно принесли мне неоценимую пользу. Однажды, одевая свою куртку, которая осенью была мне слегка маловата, я заметила, что она на мне болтается. Перестегнув застежки, которые уменьшали ее объем, я обнаружила тот же результат. В глубокой задумчивости я подоставала все свои вещи, которые еще совсем недавно на меня просто не лезли. Все они болтались на мне как на вешалке, а юбка в застегнутом состоянии просто соскальзывала с бедер. Убедившись, что мне это не кажется, я побежала взвешиваться и обнаружила: вместе с горькими слезами я лишилась восемнадцати килограмм. При росте метр шестьдесят восемь я теперь весила шестьдесят восемь килограмм. На мне осталось лишних всего пять кг, сбросить которые не составляло никакого труда. Вместе с относительной стройностью, пришел и успех в отношениях с мужской частью нашего общежития. Я невольно стала замечать на себе заинтересованные взгляды молодых парней, на танцах, опять же, ребята стали приглашать меня значительно чаще. Более того, у меня появился свой, личный, воздыхатель – Вова С. Но меня, как на грех, не интересовал никто, кроме моего Насончика. (пора по пиву пора) Хоть большие пьянки в нашем небольшом коллективе стали большой редкостью, но все же частенько мы собирались попить пивка, которое я ненавидела. Я искренне не понимала, что в нем хорошего. Если водка имеет отвратный вкус, то хоть выпить ее надо не так много, чтобы опьянеть. А пива надо выпить немерено, чтобы дойти до того же состояния. Зачем себя изводить? Я даже маме задала этот вопрос, на что получила невнятный и неискренний ответ, мол, пиво пьют, дабы утолить жажду. Но составить компанию ребятам я никогда не отказывалась, так как среди них всегда был мой любимый Насончик. Вот и в этот раз в комнату ввалились мальчишки и потащили меня к себе пить пиво. Разговор завязался душевный, но вкус мерзкого напитка не стал от этого лучше. Я мурыжила стакан в руках и через силу делала мелкие глоточки. Через некоторое время он опустел, и ребята тут же заполнили его новой порцией. Как ни странно, но второй стакан пошел куда легче, вкус пива показался гораздо приятнее, а третий __ я вообще не заметила, как выпила. Мы сидели, болтали, смеялись, а пиво все не кончалось. Наконец я поднялась из-за стола и с ужасом обнаружила, что ноги меня держат плохо. Уходить не хотелось, и я устроилась на подоконнике. Вскоре ко мне перебрался Вовочка, а мальчишки, Рафка с Борькой, как-то незаметно исчезли из комнаты. Вовчик улегся мне головой на колени. Мы тихо разговаривали. Я перебирала руками его волосы, рисовала ему лицо и на душе, от близости с любимым, и от выпитого пива воцарилось райское блаженство. Я мечтала и думала о том, что вот так, с ним, готова сидеть вечно. Но все хорошее кончается. Кто-то из соседей забежал в комнату и о чем-то попросил Ввовочку. Идиллия была нарушена. Я сползла с подоконника и поплелась домой. Там на меня навалилась такая тоска, что я разрыдалась. Вскоре из школы пришла Юлька и застала меня за этим занятием. Ирочка, что случилось? – встревоженно спросила она. Никто меня не любит… А…, что пили? Никто меня не понимает… Юлька оставила меня в покое, а я горько плакала пока хмель не выветрился. Никогда не думала, что с пива можно быть такой пьяной, но, однако, очень полюбила этот темный пенистый напиток. (пиво и купание в мае) Второй семестр подходил к концу, стремление учиться меня покинуло окончательно и бесповоротно. Долгов накопилась целая куча, но вместе с их возрастанием желание что-либо исправлять катастрофически таяло. Почти все время, я и мои девчонки, посвящали развлечениям, поэтому, когда у нас в комнате в очередной раз появились ребята и попросили, взаймы, денег на пиво мы пренебрегли занятиями и поставили условие: денег дадим, если они возьмут нас с Юлей с собой пить пиво «на хвоста». Мальчишки с радостью согласились, предложив прихватить с собой, пустую тару. В комнате нашлись две трехлитровые банки и бидон. С этой посудой мы и вышли на улицу, где нас ожидала живописная компания в количестве девяти парней, держащая в руках, две десятилитровых канистры и эмалированное ведро, и мы дружно отправились за пивом. Отстояв огромную очередь, ребята решили взять пятьдесят литров. Тут то и выяснилось, что тары не хватает. Все разбежались по ближайшим магазинам и через десять минут в нашем распоряжении были еще три трехлитровые банки. Последние два литра в бутылках из-под молока достались нам с Юлей. Вот такой литражной процессией мы и продолжили свой путь на Зеленый остров. Уютно расположившись на живописном берегу Иртыша, мы приступили к поглощению этого чудесного напитка. Мы с Юлей напряглись и посчитали: на каждого из присутствующих приходилось около пяти литров. Представить, что мы способны потребить такое количество пива, было трудно, и мы отчаянно спорили о том, сколько банок останется. Но в результате проспорили обе – за несколько часов все пятьдесят литров благополучно перекочевали в наши желудки. Вот тут-то и встал вопрос о купании. На дворе стояло тридцатое мая, и в сибирском городе Омске мало находилось желающих открыть в это время купальный сезон. Но пиво сделало свое дело: половина из нас захотела окунуться в ледяную воду. Еще по пути на Зеленый остров наша компания живо обсуждала такую возможность, но разговоры на эту тему, в тот момент, носили чисто теоретический характер. А сейчас в наших глазах читалась непоколебимая решимость осуществить задуманное. А моей Юле натерпелось опробовать свой новый купальник. Мы с Юлькой решили сходить на разведку. Невдалеке нашли удобный пляж, переоделись и не стали звать ребят, а сами мужественно полезли в воду. Меня хватило только на два шага, и мои ноги заныли от ледяной стужи. А Юлька с разбегу забежала по самую шею. И тут к нам подошли мальчишки. Ну что? Как водичка? Замечательная, простучала синими зубами Юлька. А ты что же? Наверное, мало выпила, что-то дальше заходить меня не тянет. И вдруг я услышала встревоженный шепот моей подруги: Ира, иди ко мне!!! Нет, я передумала купаться. Ира, иди, у меня застежка у купальника сломалась, я выйти не могу, – взмолилась окончательно замерзшая Юлька. Делать нечего, собрав в кулак всю свою волю, я решительно вступила в этот ледяной кошмар. Пять минут, стуча зубами и борясь с подступающими судорогами, я пыталась завязать бретельки на узел, но они оказались слишком короткими, да и озябшие руки не желали меня слушаться. Когда наши застывшие тела приобрели темно-лиловый цвет, а ноги потеряли всякую чувствительность, мы оставили бесплодные попытки привести в порядок Юлькин купальник и стали прогонять прочь ребят, чтобы можно было спокойно выйти на берег. Но мальчишек очень заинтересовала наша возня, и уходить они не желали. Не в силах больше находиться в этом аду, я руками сцепила Юлькин купальник, и мы наконец-то выбрались на сушу. Юлька быстро накинула на себя сарафан и стянула ненавистную тряпку. Ребята же поглядели на наши дрожащие, окоченевшие тела, и тут же простились с желанием искупнуться. Вернувшись к костру, мальчишки достали откуда-то взявшуюся бутылку водки (наверное, в отличие от нас, ребята подозревали, что пива может не хватить для полного счастья, и предусмотрительно прихватили ее с собой), быстро влили в нас по сто грамм, а остальной драгоценной жидкостью тщательно растерли. Весь поход занял около семи часов, и вечером усталая, но довольная, и, как ни странно, почти трезвая, вся наша компания благополучно возвратилась домой в родную общагу. (slender as Sochi cypress) No matter how bitter I was, no matter how I suffered in the spring of 1980, but strangely enough, my suffering unexpectedly brought me invaluable benefits. One day, while putting on my jacket, which was a little small for me in the fall, I noticed that it dangled on me. Refastening the fasteners, which reduced its volume, I found the same result. In deep thought, I stood up all my things, which until recently just didn’t climb on me. They all dangled on me like on a hanger, and the buttoned skirt simply slipped off the hips. Convinced that it didn’t seem to me, I ran to weigh myself and discovered: along with bitter tears, I lost eighteen kilograms. With a height of meter sixty-eight, I now weighed sixty-eight kilograms. I had only five extra kilos left on me, which it was not difficult to lose. Along with relative harmony, success came in relations with the male part of our hostel. I involuntarily began to notice the interested looks of young guys on me, at dances, again, the guys began to invite me much more often. Moreover, I had my own, personal, admirer - Vova S. But, as a sin, I was not interested in anyone except my Nasonchik. (it's time for beer it's time) Although big booze in our small team has become a rarity, but still often we were going to drink beer, which I hated. I honestly didn't understand what was good about it. If vodka tastes disgusting, then at least you don’t have to drink so much to get drunk. And you have to drink a lot of beer to reach the same state. Why torture yourself? I even asked my mother this question, to which I received an indistinct and insincere answer, they say, they drink beer in order to quench their thirst. But I never refused to keep the guys company, because my beloved Nasonchik was always among them. So this time the boys burst into the room and dragged me to their place to drink beer. The conversation began sincere, but the taste of the vile drink did not get any better from this. I held the glass in my hands and forced myself to take small sips. After a while it was empty, and the guys immediately filled it with a new portion. Oddly enough, but the second glass went much easier, the taste of beer seemed much more pleasant, and the third __ I didn’t notice how I drank it at all. We sat, chatted, laughed, and the beer did not end. Finally, I got up from the table and was horrified to find that my legs were not holding me well. I did not want to leave, and I settled on the windowsill. Soon Vovochka moved in with me, and the boys, Rafka and Borka, somehow imperceptibly disappeared from the room. Vovchik laid his head on my knees. We spoke quietly. I went through his hair with my hands, painted his face and in my soul, from closeness with my beloved, and from drinking beer, heavenly bliss reigned. I dreamed and thought that like this, with him, I was ready to sit forever. But all good things come to an end. One of the neighbors ran into the room and asked Vvovochka for something. The idyll was broken. I slid off the windowsill and trudged home. There, such anguish came over me that I burst into tears. Soon Julia came from school and caught me doing this. Irochka, what happened? she asked anxiously. Nobody loves Me… And… what did you drink? Nobody understands me… Yulia left me alone, and I wept bitterly until the hops were gone. I never thought that you could be so drunk with beer, but, however, I really fell in love with this dark foamy drink. (beer and swimming in May) The second semester was coming to an end, the desire to learn left me completely and irrevocably. A whole bunch of debts have accumulated, but along with their increase, the desire to correct something has melted disastrously. Almost all the time, my girls and I devoted to entertainment, so when the guys once again appeared in our room and asked for a loan for money for beer, we neglected our classes and set a condition: we will give money if they take Yulia and me with them drink beer "on the tail." The boys gladly agreed, offering to take an empty container with them. There were two three-liter jars and a can in the room. With these dishes, we went out into the street, where a picturesque company of nine guys was waiting for us, holding in their hands, two ten-liter canisters and an enameled bucket, and we went together for beer. Having stood in a huge queue, the guys decided to take fifty liters. It was then that it turned out that there was not enough container. Everyone fled to the nearest stores and ten minutes later we had three more three-liter cans at our disposal. Yulia and I got the last two liters in milk bottles. With such a displacement procession, we continued our way to Zeleny Ostrov. Having comfortably settled down on the picturesque bank of the Irtysh, we began to absorb this wonderful drink. Yulia and I tensed up and counted: each of those present accounted for about five liters. It was hard to imagine that we could consume that much beer, and we argued frantically about how many cans would be left. But as a result, both of them lost a bet - in a few hours, all fifty liters successfully migrated into our stomachs. This is where the question of bathing comes in. It was the thirtieth of May outside, and in the Siberian city of Omsk there were few who wanted to open the swimming season at that time. But the beer did its job: half of us wanted to take a dip in the icy water. Even on the way to Zeleny Ostrov, our company was actively discussing this possibility, but the conversations on this topic, at that moment, were purely theoretical. And now in our eyes there was an unshakable determination to carry out the plan. And my Yulia had to endure trying out her new swimsuit. Yulia and I decided to go exploring. Not far away we found a convenient beach, changed clothes and did not call the guys, but courageously climbed into the water. It only took me two steps, and my legs ached from the icy cold. And Yulia ran up to her neck with a run. And then the boys came up to us. Well? How is the vodka? Wonderful, Julia rattled her blue teeth. What are you? Probably, I drank a little, something does not pull me further to go. And suddenly I heard an alarmed whisper of my friend: Ira, come to me!!! No, I changed my mind about swimming. Ira, go, the clasp of my bathing suit is broken, I can’t get out, - Yulia, completely frozen, begged. There was nothing to do, having gathered all my will into a fist, I resolutely entered into this icy nightmare. For five minutes, chattering my teeth and struggling with the onset of cramps, I tried to tie the straps into a knot, but they turned out to be too short, and my cold hands did not want to obey me. When our frozen bodies acquired a dark purple color, and our legs lost all sensitivity, we abandoned fruitless attempts to put Yulia's swimsuit in order and began to drive the guys away so that we could safely go ashore. But the boys were very interested in our fuss, and they did not want to leave. Unable to be in this hell any longer, I clasped Yulka's bathing suit with my hands, and we finally got out on land. Julia quickly put on a sundress and pulled off the hated rag. The guys looked at our trembling, stiff bodies, and immediately said goodbye to the desire to swim. Returning to the fire, the boys took out a bottle of vodka that had come from somewhere (probably, unlike us, the guys suspected that beer might not be enough for complete happiness, and prudently took it with them), quickly poured one hundred grams into us, and the rest carefully rubbed with precious liquid. The whole trip took about seven hours, and in the evening, tired, but satisfied, and, oddly enough, almost sober, our entire company safely returned home to their hostel. 82 А Поход на природу около лагеря Приближалась весна, и вместе с нею приближалась очередная сессия. Ребята, как оглашенные, носились по институтским аудиториям, пытаясь сходу расправиться с долгами, чтобы как можно скорее получить заветные зачёты и вовремя выйти на сессию. Как всегда, хуже всех с подобной ситуацией справлялась именно Наташа. Она давно замечала за собой эту особенность - чем больше у неё скапливалось хвостов, тем меньше появлялось желания с ними расправиться. Она, как обычно, тут же впадала в понурое вялое оцепенение, отягощённое смутной тоской и стойким нежеланием что-либо делать и как-то исправлять ситуацию. Поэтому, когда её друзья предложили несколько отвлечься от тяжкого труда на ниве высшего образования и отправится в трёхдневный поход на природу, Наташа радостно согласилась, тем более компания на этот раз подобралась на редкость душевная. Вместе с Наташей на пикник собрались три её ближайших подружки: Надюшка, Юлия и Иришка, а также два ближайших друга: Рафочка и Женька Жданов, ну и, как вишенка на торте, туда же планировал отправиться вместе с ними и её любимый Вовочка. Погода, этой весной, на удивление, стояла чрезвычайно жаркая. Столбик термометра ежедневно с энтузиазмом переваливал за тридцать градусов в тени. Расположение для лесного бивуака выбирал Женька, который прекрасно знал живописные окрестности города Омска и уверенно вёл всю компанию к месту дислокации. Сначала друзья довольно долго ехали на электричке, потом по несусветной жаре пересекали огромное распаханное поле, и наконец тяжко и мучительно продирались сквозь глухую заросшую чащу леса. Всё это нелёгкое путешествие усугубляла дикая жара, тяжёлая туристическая поклажа и огромные озверевшие комары, беспрерывно кидающиеся в атаку на все открытые части тела утомленных и усталых путников. Замученная нелегкой борьбой с непереносимыми трудностями, Наташа вдруг неожиданно почувствовала себя реально плохо, а именно, она начала задыхаться. С ней уже однажды случалась подобная неприятность. В далёком детстве, в пионерском лагере, притомившись от длительного бега на утреннюю зарядку, она вдруг почувствовала - воздух перестал проходить через её воспалённое горло. Вместо спокойного уверенного дыхания оттуда вырывалось натужное сипение. От усталости и недостатка кислорода у Наташи резко потемнело в глазах, и она неожиданно потеряла сознание. Очнулась больная только через несколько минут, находясь, к этому моменту, уже в изоляторе медпункта. Оказалось её тяжкое состояние усугубила жестокая ангина. Именно распухшие гланды, так плотно перекрыли горло, заблокировав напрочь и без того затруднённое дыхание девочки. Вот и сейчас Наталью испугали похожие симптомы, ей снова было трудно дышать, в глазах темнело, и там, во мраке, резво мельтешили разноцветные яркие искры. Девушка сразу остановилась, обессилено сбросив в траву тяжелую поклажу. - Всё, я больше не могу идти, - тихо заявила она, - мне плохо. Друзья тут же переполошились, аккуратно усадили Наташу на поваленное дерево, помахали на неё сорванными веточками берёзы вместо опахала и вручили страдалице бутылку холодной воды, настойчиво предлагая отдохнуть немного и перевести дух. Надо сказать Наталья и сама не рвалась немедленно продолжать утомительное путешествие. Ребята, посовещавшись, решили передать свои вещи остающимся девчатам и отправиться выбирать подходящую для лагеря поляну быстро, налегке и в гордом одиночестве. Барышни не возражали. Они всерьёз перепугались за побледневшую подружку и полностью доверились мужской половине в выборе лучшего места для расположения стоянки. Вернулись парни на удивление быстро, с гордостью сообщив - лагерь найден, всё необходимое для дальнейшего пребывания там присутствует, находится он совсем рядом и можно туда уверенно передислоцироваться. Наташу по-прежнему оставили сидеть на поваленном дереве и караулить вещи, искренне пообещав вскоре за ней вернуться. Действительно, через десять минут челночных перемещений и сама Наталья оказалась на уютной полянке, расположенной недалеко от Пионерского лагеря. Юные ленинцы туда ещё не заехали, и столь близкое соседство ничуть не грозило друзьям частыми набегами неугомонной детворы. Но сам лагерь уверенно гарантировал питьевую воду, находящуюся в минутной доступности и столь необходимую для нормального существования начинающих туристов. Наташу ребята все ещё старались не тревожить понапрасну. Друзья её оберегали и самостоятельно занимались налаживанием не хитрого лесного быта: установкой палаток, сбором хвороста и разжиганием костра. Наталья потихоньку начала приходить в себя. Дыхание восстанавливалась, блестящие чёртики в глазах постепенно исчезли, но до сих пор любое движение сразу вызывало у девушки тяжёлую отдышку. К тому же яростные беспрерывные комариные атаки так же не давали прийти в чувство расклеившейся туристке. Так и сидела Наталья в гордом одиночестве, на бревне, укутавшись, в тридцати градусную жару, с головы до ног в тёплое шерстяное одеяло. Однако уже через час она почувствовала себя вполне здоровой и тут же включилась в работу по приготовлению вкусного ужина. Вскоре на костре задорно кипел огромный котелок картошки с тушёнкой, и друзья радостно потирали руки в предвкушении долгожданного застолья. Конечно же, столь замечательный вечер необходимо было отметить рюмкой другой горячительного. Поскольку в магазинах выбор алкогольных напитков ограничивался в основном терпким вином Каберне, или трёх литровыми банками яблочного, поэтому студенты, в большинстве случаев, предпочитали затариваться именно водкой. Так случилось и на этот раз. С аппетитом поедая картошку ребята, раз за разом, поднимали тосты за прекрасный отдых, чудесную погоду, и наконец-то притихших комаров. Действительно, если пару часов назад они с отвратительным гудением впивались в любой открытый участок тела, то теперь, вечером, может быть благодаря приличной порции алкоголя, друзья перестали замечать этих мерзких кровожадных тварей. Наташа, вместе со всеми, от души веселилась, смеялась, пела песни под гитару и параллельно наслаждалась красотой леса, живописной природой и замечательной компанией. Однако то ли благодаря чистому воздуху, хорошей закуске или нервному возбуждению, она вдруг заметила, что совершенно не испытывает даже самого лёгкого чувства опьянения, о чём с тревогой и озабоченностью тут же сообщила своим друзьям. На удивление, встречается время от времени подобное состояние, называемое в простонародье "не в коня корм". Сколько бы ты не принимал внутрь горячительного, никак не можешь испытать первоначальное долгожданное чувство эйфории. Но Наталья, в силу своей молодости и неопытности в подобных вещах, не знала, и не осознавала всю опасность нависшей над ней угрозы. Она по-прежнему после каждой рюмки с завидной регулярностью продолжала плакаться и стенать на тему не преодолимой трезвости. Наташа даже не подозревала, что порой, когда чувство эйфории и лёгкого опьянения не приходит слишком долго, то потом бывает достаточно одной капли, чтобы на тебя резко, почти мгновенно, с неимоверной тяжестью обвалился весь мир. Друзья над ней по-доброму посмеивались, и в предрассветной тишине, заканчивая разливать крайнюю бутылку, со словами: "Ну чтож, держи, самая трезвая", отжали в стакан страдалице последние капли. Она с радостью выпила остатки, и пребывая весь вечер абсолютно, на её взгляд, здравой и адекватной, вдруг внезапно почувствовала, как на неё неожиданно и мучительно обрушилась вся сила принятого алкоголя. Разом, в один момент, у неё, бесконечной чередой, проявились явные признаки птичьей болезни "перепил", а именно двоение в глазах, сильное головокружение и постоянно подкатывающее к горлу тошнотворное давление. -Пойду-ка я полежу в палатке,- еле внятно ворочая языком, пролепетала она. Но в палатке девушке, на удивление, стало ещё хуже. По вполне реальному ощущению, её беспрерывно бросало из стороны в сторону, как при жестоком морском шторме, ноги со все нарастающей скоростью, кружились вокруг её головы, а тяжёлая духота летней ночи и опять внезапно озверевшие комары, только лишь усугубляли её, и без того, плачевное положение. Наталья вновь выползла из палатки и озирая мутным несчастным взглядом своих друзей решительно заявила: "Мне срочно нужны две берёзки". Прозвучала эта фраза, как кодовое слово, как приказ, и подружки мигом подхватили захмелевшую барышню под белы ручки, и повели в тёмный лес искать такие нужные, и так срочно необходимые, белые раздвоенные стволы. Наташа, стесняясь ребят и возлюбленного, старалась увезти девочек, как можно дальше в лес, отбраковывая, одну за другой, белоствольные красавицы. Проснулась Наталья рано утром, всё в той же палатке, но в гордом одиночестве. Вполне приличное самочувствие и отсутствие головной боли говорили ей о том, что вчерашние объятия с берёзками прошли вполне успешно. Снаружи раздавались весёлые крики друзей, которые с завидным упрямством снова и снова звали Наташу завтракать. Вероятно, именно эти громкие и настойчивые звуки недавно прервали сладостный сон девушки. Наташа выползла из палатки, неторопливо и задумчиво потянулась и наивно спросила, где она может взять воды для неизбежной процедуры утреннего омовения. Однако такой простой и невинный вопрос неожиданно вызвал бурю веселья в рядах её друзей. " Ну ты и соня,- смеялись ребята,- мы, например, с утра пораньше сбегали в лагерь, там дружно сделали зарядку, умылись, так что и ты можешь последовать нашему примеру". Наташу слегка насторожило это весьма лестное предложение: - Неужели совсем нет воды? - удивлённо спросила она,- мне же много не надо, а надо совсем чуть-чуть... - Вода, конечно, есть,- ласково ответил Женька,- но она нужна, чтобы заваривать чай, и потом посуду мыть чем-то тоже необходимо... Не то чтобы Наталье так уж сильно не хотелось бежать в лагерь, но ей показалось несколько обидным столь бездушное к ней отношение, поэтому она молча развернулась на 180° и громко сопя от возмущения уползла в обратно в палатку. Не успела девушка как следует насладиться своим рассерженным состоянием, как вдруг почувствовала, что её бренное тело резко пришло в движение. Любимые друзья решили не давать развития пустяковой ссоре, и, просто схватив Наталью за ноги, выволокли её на свет Божий. Конечно же, вода нашлась. Её хватило и почистить зубы и ополоснуть сонную расстроенную мордашку девушки. Ребята усадили Наталью за стол и на этом случайный конфликт был исчерпан целиком полностью. На завтрак друзей ожидало коронное макаронное, но на этот раз сдобренное изрядной порцией отличной говяжьей тушёнки. Чтобы не тащить с собой в туристический поход много лишних и тяжёлых вещей, ребята решили питаться попарно, вдвоём, из одной столовой миски. Напарницей Натальи оказалась её любимая подружка Надежда, и вчера, во время ужина, никаких неприятных происшествий между ними не произошло. Девочки весело и дружно совместно рубали тушёную картошку из одной плошки, не испытывая при этом никаких неудобств, обид и не предъявляя друг другу взаимных упреков. Однако сегодня, с раннего утра, Надюша увлечённо рассказывала смешную историю, забывая при этом, хотя бы из редка, время от времени, зачерпывать ложкой вкуснейшие макароны. Наталья же напротив, несмотря на вчерашнее вечернее недомогание, с прекрасным аппетитом метала содержимое тарелки в рот, с завидной регулярностью, напрочь позабыв про свою болтливую голодную сотрапезницу. Через какое-то время Надежда вспомнила истинную причину нахождения за импровизированным лесным столом, и попыталась ухватить ложкой свой завтрак. И в этот момент она с изумлением обнаружила практически пустую миску в руках ближайшей соседки. - Ты что уже всё слопала? - удивлённо спросила она. И столько в её глазах было искреннего недоумения, такая в них сквозила тоска и растерянность, что ребята не удержались и громко расхохотались над этой необычной сценкой. Наташа, сильно покраснев от стыда и расстройства, понурившись, виновато смотрела на голодную подругу. - Наденька, ты разве не ела? - удивлённо спросила девушка. - Да нет же! Я же рассказывала, - возмущенно ответила та. - Ой, прости, а я так увлечённо тебя, слушала, что даже не заметила, как всё съела, - в ответ пролетала Наташа. Наблюдая это нелепое выяснение отношений, друзья просто покатывались со смеху, комментируя произошедшие события: - Эх, Надежда, - хохоча говорил Женька,- Как ты могла согласиться кушать с ней из одной тарелки, разве ты не догадывалась с кем имеешь дело? - Да-да, - давясь от смеха, продолжал комментировать Рафка,- Ты же знаешь, за Наточкой нужен глаз да глаз. - Так мы же только начали завтракать,- снова пожаловалась Надежда, - Я рассказывала... поворачиваюсь, а в тарелке то уже ничего нет... И глядя на весьма упитанную, слегка пристыженную Наталью и на её худенькую растерянную товарку, друзья в который раз попадали от хохота с бревна на землю. Благо в котелке ещё сохранилась вполне приличная порция макаронов с тушёнкой, и Надюша не осталась голодной, а вместе с возвращением сытости, к ней вновь вернулись уверенность, чувство юмора и отличное настроение. Наталья же, в этот момент, действительно ощущала себя виноватой, но сделала она роковую ошибку совершенно не сознательно. Она просто увлеклась интересной историей и абсолютно забыла о том, что радостно поедает уже чужую, незаслуженную порцию, такого вкусного и аппетитного завтрака. Но девушка понимала и другое: если сейчас она позволит себе обидеться на не в меру развеселившихся приятелей, то это не затейливое пришествие непременно сохранится у них в памяти, и с этих пор, ребята будут каждый раз, собираясь за столом, весело подтрунивать над незадачливой подругой. Поэтому, преодолев первый приступ замешательства, Наташа весело и беззаботно смеялась над собой вместе с ними. После завтрака друзья решили отправиться в пионерский лагерь в надежде обнаружить там открытый плавательный бассейн. Уж очень им хотелось в такую немыслимую жару окунуться в прохладные воды искусственного водоёма. Действительно, к одиннадцати часам утра температура воздуха благополучно перевалила за тридцать градусов, и отвратительные комары вновь кинулись в беспрерывную атаку. А подружкам так мечталось позагорать, понежиться на ярком майском тёплом солнышке, да и понырять в бассейне в этот момент казалось просто необходимо. Бассейн в лагере действительно присутствовал, однако обслуживающий персонал до сих пор не удосужился наполнить его водой. Так и сияла на солнце эта сиротливая бетонная чаша сухим потрескавшимся днищем, показывая всем своим убогим видом - купание отменяется решительно и бесповоротно. Но друзья и не подумали расстраиваться: во-первых в заасфальтированном Пионерском царстве практически не наблюдались назойливые кровожадные твари, и в связи с этим, появлялась прекрасная возможность уж если не искупаться, то хотя бы спокойно уютно и с комфортом позагорать. К тому же вскоре ребята обнаружили поливочный шланг, вполне подходящей длины, из которого они с радостью окатывали или друг-друга такой желанной, но такой, до визга и писка, до обмирания и до зубовного скрежета, ледяной водой. Они гонялись с этим шлангом по всей территории, поочерёдно вырывая скользкую резиновую кишку из рук товарища, и пытаясь направить её прямо в лицо лучшему другу, невзирая, в этот момент, ни на пол, ни на возраст, ни на взаимные тёплые отношения, сложившиеся между парнями и девушками. Вскоре в ход пошла тяжёлая артиллерия. Как всегда столь нелепая и опасная идея пришла в первую очередь в ветреные и легкомысленные головы девчонок. Они, увидев невдалеке огромную кучу жёлтого мелкого строительного песка, необдуманно решили использовать его против команды парней. Зачерпнув, валявшимся рядом, ржавым, помятым ведром приличную порцию, Надюшка обсыпала мокрого и разгоряченного Владимира пыльной прилипчивой субстанцией с головы до ног. Ребята, если бы девочки не подали им столь ужасный пример, никогда бы не стали, даже в шутку, использовать против подружек такой неприятный грязный и сыпучий материал. Однако теперь руки у них оказались развязаны, и подружкам только и оставалось, как с визгом уворачиваться от бесконечных яростных атак, разбушевавшихся мальчишек. Они с визгом удирали от обильных пескообразных бомбометаний, пытаясь спрятаться в разросшихся кустах сирени и, старательно запасаясь песочными снарядами, переходили, время от времени, в активные безудержные контратаки. Бои местного значения шли с переменным успехом, хотя девочки уже совсем не радовались собственной затее, и периодически старались активные военные действия перевести на стадию длительного перемирия и дипломатических переговоров с противником. Однако всё ещё разгневанный Владимир уговаривал ребят не поддаваться на провокацию, пока он не отомстит своей обидчице, а именно Надежде, которая первая совершила на него неожиданное, вероломное, песочное нападение. Ребята устроили длительное совещание в сиреневых кустах и там разработали коварный план мести. В какой-то момент они прикинулись не заинтересованными в продолжении побоища, всем своим видом показывая грядущее окончание активного противостояния, затем скрытно подкрались с тылу к не вовремя расслабившейся Надюшке, быстро оттянули резинку нижней части её ярко-жёлтого купального костюма, и всыпали туда изрядную порцию мокрого песка. Надюшка, ощутив на себе эту подлую грязную выходку взревела трубным гласом разъяренного слона, но прекрасно понимая - если она немедленно отправится в погоню за обидчиком, то при этом она непременно равномерно распределит столь ужасный подарок по всему телу внутри купальника, чего делать девушке категорически не хотелось. Так и шла Надюшка на широко расставленных полусогнутых ногах, стараясь не потревожить красноречиво оттягивающее вниз тонкую ткань желтых купальных плавок, песочное сокровище, и беспрерывно выкрикивая, страшные проклятия в адрес мстительного Вовчика. Девчонки, понимая всю катастрофичность положения пострадавшей подруги, глядя, на её весьма своеобразную походку и на свисающий между ног тяжелый коричневый ком, всё же никак не могли удержаться от хохота. Ребята же ржали открыто, громко и неудержимо, как молодые резвые кони, совершенно не стесняясь своего веселья. Ведь всю эту нелепую глупую затею придумали и претворили в жизнь именно девочки. И в этот момент в пионерском лагере внезапно закончилась вода. Девочкам реально стало не до смеха; подружку надо было срочно спасать, а её даже просто ополоснуть оказалось нечем. Девочки уже всерьёз рявкнули на ребят и приказали им быстро убраться с их глаз долой, а сами принялись судорожно решать где, как и чем можно ополоснуть и избавить от налипшего песка несчастную, злую и ужасно расстроенную подругу. Так они и не придумали ничего лучшего, как заткнуть пучком травы корыто рукомойника, наполнить его тёплой водой из многочисленных бочков и опустить в импровизированную ванну маленькое худенькое тело девушки, заранее освободив её, целиком и полностью, от пострадавшего в неравной борьбе, купального костюма. Когда всё-таки Наде удалось избавиться от песка, подружки, хмурые и усталые, вернулись к палаткам. Ребята к тому времени успокоились и остыли от разгоряченной борьбы, и Володя буквально кинулся в ноги к обиженной подруге с мольбой о прощении. Надюшка от души влепила ему звонкую увесистую затрещину и после, понимая долю и своей вины, великодушно простила парня. Ближе к вечеру, обосновав свое решение необходимостью срочно подготовиться к зачёту, Владимир быстро засобирался в город. Наташа категорически не хотела оставаться без него в страшном ночном лесу, и она уговорила Надежду тоже вернуться в общежитие, под предлогом дать, наконец, уединиться, без назойливого внимания лишних глаз, действительно двум влюблённым парам, и друзья весело и непринуждённо, налегке, без рюкзаков и палаток, отправились на станцию. Hiking in nature Spring was approaching, and with it the next session was approaching. The guys, as if announced, rushed around the institute classrooms, trying to immediately deal with their debts in order to receive the coveted tests as soon as possible and go to the session on time. As always, it was Natasha who dealt with this situation worst of all. She had long noticed this feature in herself - the more tails she accumulated, the less desire she had to deal with them. She, as usual, immediately fell into a dejected, sluggish numbness, burdened by vague melancholy and a persistent reluctance to do anything and somehow correct the situation. Therefore, when her friends suggested that she take some time off from the hard work of higher education and go on a three-day hike in nature, Natasha happily agreed, especially since the company this time was extremely friendly. Together with Natasha, three of her closest friends gathered for the picnic: Nadyushka, Yulia and Irishka, as well as two closest friends: Rafochka and Zhenya Zhdanov, and, like the cherry on the cake, her beloved Vovochka also planned to go there with them. The weather this spring, surprisingly, was extremely hot. The thermometer enthusiastically exceeded thirty degrees every day in the shade. The location for the forest bivouac was chosen by Zhenya, who knew the picturesque surroundings of the city of Omsk very well and confidently led the entire company to the location. First, the friends rode the train for quite a long time, then crossed a huge plowed field in the utter heat, and finally, heavily and painfully made their way through the dense overgrown thicket of the forest. This whole difficult journey was aggravated by the wild heat, heavy tourist luggage and huge, brutal mosquitoes, constantly attacking all exposed parts of the body of tired and weary travelers. Tormented by a difficult struggle with unbearable difficulties, Natasha suddenly suddenly felt really bad, namely, she began to choke. A similar nuisance had happened to her once before. In distant childhood, in a pioneer camp, tired from a long run for morning exercises, she suddenly felt that the air had stopped passing through her sore throat. Instead of calm, confident breathing, a strained hiss escaped from there. From fatigue and lack of oxygen, Natasha’s vision suddenly darkened, and she suddenly lost consciousness. The patient woke up only a few minutes later, being, by this time, already in the isolation ward of the first-aid post. It turned out that her serious condition was aggravated by a severe sore throat. It was the swollen tonsils that blocked the throat so tightly, completely blocking the girl’s already labored breathing. And now Natalya was frightened by similar symptoms, she again had difficulty breathing, her eyes were getting dark, and there, in the darkness, colorful bright sparks flickered briskly. The girl immediately stopped, exhaustedly throwing her heavy luggage into the grass. “That’s it, I can’t walk anymore,” she said quietly, “I feel bad.” The friends immediately became alarmed, carefully sat Natasha down on a fallen tree, waved plucked birch branches at her instead of a fan, and handed the sufferer a bottle of cold water, insistently suggesting that she rest a little and take a breath. It must be said that Natalya herself was not eager to immediately continue the tedious journey. The guys, after consulting, decided to hand over their things to the remaining girls and go to choose a clearing suitable for the camp quickly, lightly and in splendid isolation. The young ladies didn't mind. They were seriously scared for their pale girlfriend and completely trusted the male half in choosing the best place for the parking lot. The guys returned surprisingly quickly, proudly announcing that the camp had been found, everything necessary for a further stay was present there, it was very close and you could confidently relocate there. Natasha was still left sitting on a fallen tree and guarding her things, sincerely promising to return for her soon. Indeed, after ten minutes of shuttle movements, Natalya herself found herself in a cozy clearing located not far from the Pioneer camp. The young Leninists had not yet moved there, and such close proximity did not threaten their friends with frequent raids by restless children. But the camp itself confidently guaranteed drinking water, which was within minutes’ reach and so necessary for the normal existence of novice tourists. The guys were still trying not to disturb Natasha unnecessarily. Her friends protected her and independently worked on establishing a simple forest life: setting up tents, collecting brushwood and lighting a fire. Natalya slowly began to come to her senses. Her breathing was restored, the shiny little devils in her eyes gradually disappeared, but until now, any movement immediately caused the girl to experience severe shortness of breath. In addition, the furious, continuous mosquito attacks also did not allow the groggy tourist to come to her senses. So Natalya sat in splendid isolation, on a log, wrapped in a warm wool blanket from head to toe in thirty-degree heat. However, within an hour she felt I felt quite healthy and immediately got to work preparing a delicious dinner. Soon a huge pot of potatoes and stew was bubbling fervently on the fire, and friends were joyfully rubbing their hands in anticipation of the long-awaited feast. Of course, such a wonderful evening had to be celebrated with a glass of another strong drink. Since the choice of alcoholic drinks in stores was limited mainly to tart Cabernet wine, or three-liter cans of apple wine, students, in most cases, preferred to stock up on vodka. This happened this time too. Eating potatoes with gusto, the guys, over and over again, raised toasts to a wonderful vacation, wonderful weather, and finally quiet mosquitoes. Indeed, if a couple of hours ago they were digging into any open part of the body with a disgusting buzz, now, in the evening, perhaps thanks to a decent portion of alcohol, friends stopped noticing these vile bloodthirsty creatures. Natasha, along with everyone else, had a lot of fun, laughed, sang songs with a guitar and at the same time enjoyed the beauty of the forest, picturesque nature and wonderful company. However, whether due to the clean air, a good snack or nervous excitement, she suddenly noticed that she did not experience even the slightest feeling of intoxication, which she immediately reported to her friends with alarm and concern. Surprisingly, a similar condition occurs from time to time, popularly called “not the horse’s feed.” No matter how much intoxicating drink you take, you cannot experience the initial long-awaited feeling of euphoria. But Natalya, due to her youth and inexperience in such things, did not know and did not realize the full danger of the threat hanging over her. After every drink, she continued to cry and moan with enviable regularity about her insurmountable sobriety. Natasha didn’t even suspect that sometimes, when the feeling of euphoria and slight intoxication does not come for too long, then one drop is enough for the whole world to suddenly, almost instantly, collapse on you with incredible weight. Her friends laughed kindly at her, and in the pre-dawn silence, finishing pouring the last bottle, with the words: “Well, here you go, the most sober one,” they squeezed the last drops into the sufferer’s glass. She happily drank the rest, and having remained absolutely, in her opinion, healthy and adequate all evening, she suddenly felt the full force of the alcohol she had taken suddenly and painfully fall upon her. All at once, in an endless series, she showed obvious signs of the bird disease “overdone”, namely double vision, severe dizziness and a constantly nauseating pressure in her throat. “I’ll go lie down in the tent,” she mumbled, barely intelligibly moving her tongue. But in the tent the girl, surprisingly, felt even worse. According to a very real feeling, she was constantly tossed from side to side, as if in a fierce sea storm, her legs were spinning around her head with ever-increasing speed, and the heavy stuffiness of the summer night and again the suddenly brutal mosquitoes only aggravated her, and without that, deplorable situation. Natalya crawled out of the tent again and, looking at her friends with a dull, unhappy look, decisively declared: “I urgently need two birch trees.” This phrase sounded like a code word, like an order, and the girlfriends instantly grabbed the tipsy young lady under their white arms and took her into the dark forest to look for the much needed, and so urgently needed, white forked trunks. Natasha, embarrassed by the boys and her lover, tried to take the girls as far into the forest as possible, rejecting, one after another, the white-trunked beauties. Natalya woke up early in the morning, still in the same tent, but in splendid isolation. She felt quite well and had no headaches, telling her that yesterday’s hugs with the birch trees had been quite successful. Outside, cheerful cries of friends were heard, who, with enviable stubbornness, again and again called Natasha to have breakfast. It was probably these loud and persistent sounds that recently interrupted the girl’s sweet sleep. Natasha crawled out of the tent, stretched slowly and thoughtfully, and naively asked where she could get water for the inevitable morning ablution. However, such a simple and innocent question unexpectedly caused a storm of fun among her friends. “Well, you sleepyhead,” the guys laughed, “for example, we ran to the camp early in the morning, did exercises together, washed ourselves, so you can follow our example.” Natasha was slightly alarmed by this very flattering proposal: - Is there really no water at all? - she asked in surprise, - I don’t need a lot, but just a little... “Of course, there is water,” Zhenya answered affectionately, “but it is needed to make tea, and then you also need something to wash the dishes with.” It’s not that Natalya didn’t really want to run to the camp, but she seemed somewhat insulted by such a callous attitude towards her, so she silently turned 180° and crawled back into the tent, snoring loudly with indignation. The girl did not have time to properly enjoy her angry state, when suddenly she felt that her mortal body suddenly began to move. Beloved friends decided not to let a trifling quarrel develop, and simply grabbed Natalya by the legs and dragged her into the light of God. Of course, water was found. It was enough for her to brush her teeth and rinse the girl’s sleepy, upset face. The guys sat Natalya down at the table and this random conflict was completely settled. For breakfast, the friends were treated to the signature pasta, but this time flavored with a hefty portion of excellent beef stew. In order not to carry a lot of unnecessary and heavy things with them on a camping trip, the guys decided to eat in pairs, together, from one dining bowl. Natalya’s partner turned out to be her beloved friend Nadezhda, and yesterday, during dinner, no unpleasant incidents happened between them. The girls cheerfully and amicably chopped stewed potatoes together from the same bowl, without experiencing any inconvenience, insults and without making mutual reproaches to each other. However, today, from early morning, Nadyusha was enthusiastically telling a funny story, while forgetting, at least from time to time, to scoop up the delicious pasta with a spoon. Natalya, on the contrary, despite yesterday’s evening illness, with an excellent appetite threw the contents of the plate into her mouth, with enviable regularity, completely forgetting about her talkative, hungry companion. After some time, Nadezhda remembered the real reason for being at the makeshift forest table, and tried to grab her breakfast with a spoon. And at that moment she was surprised to find an almost empty bowl in the hands of her nearest neighbor. -Have you already devoured everything? - she asked in surprise. And there was so much sincere bewilderment in her eyes, such melancholy and confusion showed through them that the guys could not resist laughing loudly at this unusual scene. Natasha, blushing deeply from shame and frustration, drooping, looked guiltily at her hungry friend. - Nadenka, haven’t you eaten? - the girl asked in surprise. - No! “I told you,” she answered indignantly. “Oh, I’m sorry, but I was listening to you so enthusiastically that I didn’t even notice how I ate everything,” Natasha flew in response. Watching this ridiculous showdown, the friends simply roared with laughter, commenting on the events that had taken place: “Oh, Nadezhda,” Zhenya said laughing, “How could you agree to eat from the same plate with her, didn’t you guess who you were dealing with?” “Yes, yes,” Rafka continued to comment, choking with laughter, “You know, Natochka needs an eye and an eye.” “So we just started having breakfast,” Nadezhda complained again, “I was telling you... I turn around, and there’s nothing on the plate anymore...” And looking at the very well-fed, slightly ashamed Natalya and her thin, confused companion, the friends once again fell from the log to the ground laughing. Fortunately, there was still quite a decent portion of pasta and stew left in the pot, and Nadyusha did not remain hungry, and with the return of fullness, her confidence, sense of humor and good mood returned. Natalya, at that moment, really felt guilty, but she made a fatal mistake completely unconsciously. She simply got carried away by the interesting story and completely forgot that she was happily eating someone else’s, undeserved portion of such a tasty and appetizing breakfast. But the girl also understood something else: if now she allows herself to be offended by her overly amused friends, then this simple advent will certainly remain in their memory, and from now on, the guys will cheerfully make fun of their unlucky friend every time they gather at the table . Therefore, having overcome the first attack of confusion, Natasha cheerfully and carefree laughed at herself with them. After breakfast, the friends decided to go to the pioneer camp in the hope of finding an outdoor swimming pool there. They really wanted to plunge into the cool waters of an artificial reservoir in such unimaginable heat. Indeed, by eleven o’clock in the morning the air temperature had safely exceeded thirty degrees, and the disgusting mosquitoes again rushed into a continuous attack. And the girlfriends so dreamed of sunbathing, soaking up the bright warm May sun, and diving in the pool at that moment seemed simply necessary. There was indeed a swimming pool in the camp, but the maintenance staff still had not bothered to fill it with water. So this lonely concrete bowl shone in the sun with its dry, cracked bottom, showing everyone with its wretched appearance that swimming was decisively and irrevocably cancelled. But the friends did not even think of being upset: firstly, in the asphalted Pioneer Kingdom there were practically no annoying bloodthirsty creatures, and in this regard, there was a great opportunity, if not to swim, then at least to sunbathe calmly and comfortably. In addition, the guys soon discovered a watering hose, quite a suitable length, from which they happily doused each other with such a desired, but such, to the point of squealing and squeak until you faint and grind your teeth, with ice water. They chased with this hose throughout the entire territory, alternately tearing the slippery rubber gut out of the hands of a comrade, and trying to direct it straight into the face of their best friend, regardless, at that moment, of neither gender, nor age, nor the mutual warm relationship that had developed between boys and girls. Soon heavy artillery was used. As always, such a ridiculous and dangerous idea came first of all to the flighty and frivolous heads of the girls. They saw a huge pile of yellow fine construction sand nearby and thoughtlessly decided to use it against the team of guys. Having scooped up a decent portion from a rusty, dented bucket lying nearby, Nadyushka sprinkled the wet and hot Vladimir with a dusty, sticky substance from head to toe. Guys, if the girls had not set such a terrible example for them, they would never have used such unpleasant, dirty and loose material against their girlfriends, even as a joke. However, now their hands were untied, and the girlfriends had no choice but to squeal and dodge the endless furious attacks of the raging boys. They ran screaming from the heavy sand-like bombings, trying to hide in the overgrown lilac bushes and, diligently stocking up on sand shells, went over, from time to time, into active unrestrained counterattacks. Local battles went on with varying degrees of success, although the girls were no longer happy about their own idea, and periodically tried to transfer active military operations to the stage of a long truce and diplomatic negotiations with the enemy. However, the still angry Vladimir persuaded the guys not to succumb to provocation until he took revenge on his offender, namely Nadezhda, who was the first to make an unexpected, treacherous, sand attack on him. The guys held a long meeting in the lilac bushes and there they developed an insidious plan for revenge. At some point, they pretended to be uninterested in continuing the massacre, showing with all their appearance the impending end of the active confrontation, then secretly crept up from the rear to the inopportunely relaxed Nadyushka, quickly pulled the elastic band of the lower part of her bright yellow bathing suit, and poured a hefty portion there wet sand. Nadyushka, feeling this vile dirty trick on herself, roared with the trumpet voice of an angry elephant, but knowing full well that if she immediately went in pursuit of the offender, then she would certainly evenly distribute such a terrible gift throughout her body inside the swimsuit, which the girl categorically did not want to do. . So Nadyushka walked on widely spaced, half-bent legs, trying not to disturb the sandy treasure eloquently pulling down the thin fabric of her yellow swimming trunks, and constantly shouting terrible curses at the vengeful Vovchik. The girls, realizing the catastrophic nature of the situation of their injured friend, looking at her very peculiar gait and the heavy brown lump hanging between her legs, still could not help but laugh. The guys neighed openly, loudly and uncontrollably, like young frisky horses, completely unashamed of their fun. After all, it was the girls who came up with this whole ridiculous stupid idea and put it into practice. And at that moment the water in the pioneer camp suddenly ran out. The girls really had no time for laughter; my friend needed to be rescued urgently, but there was nothing to even rinse her off with. The girls had already seriously barked at the boys and ordered them to quickly get out of their sight, while they themselves began to frantically decide where, how and with what they could rinse and rid their unfortunate, angry and terribly upset friend of the stuck sand. So they couldn’t come up with anything better than plugging the washbasin with a bunch of grass, filling it with warm water from numerous barrels and lowering the girl’s small, thin body into the makeshift bath, having previously freed her completely and completely from her bathing suit, which had suffered in an unequal struggle. When Nadya finally managed to get rid of the sand, the girlfriends, gloomy and tired, returned to the tents. By that time, the guys had calmed down and cooled down from the heated struggle, and Volodya literally threw himself at the feet of his offended friend with a plea for forgiveness. Nadyushka gave him a resounding, heavy slap on the wrist with all her heart and then, realizing her own share of guilt, she generously forgave the guy. Towards evening, justifying his decision by the need to urgently prepare for the test, Vladimir quickly got ready for the city. Natasha categorically did not want to be left without him in the scary night forest, and she persuaded Nadezhda to also return to the hostel, under the pretext of finally giving privacy, without the intrusive attention of prying eyes, to really two couples in love, and friends, cheerfully and naturally, lightly, without backpacks and tents, we went to the station. (Стурский и прощание) Незаметно подкралась сессия. Наши ребята немного раньше нас сдали экзамены и через несколько дней должны были уехать на практику в славный город Рыбинск. Мы с ужасом ждали неотвратимое расставание. А у меня, в это время, появился ухажер по имени Вовочка Стурский. Он давно посматривал в мою сторону, а тут, наконец, решился и пригласил на свидание и не куда-нибудь, а в лучший ресторан города. Меня, конечно, мало трогали его переживания, т.к. моя бестолковая голова по самую макушку была забита мыслями о любимом Насончике. Но посещение ресторана совпало с днем отъезда ребят. Их поезд уходил вечером, а я не была уверена, хватит ли сил не разрыдаться при прощании и не кинуться на грудь любимому со слезами и признаниями. Я с тоской представляла этот последний вечер: как я буду себя сдерживать из последних сил, как буду в отчаянии метаться по комнате, как буду заставлять себя говорить нормальным голосом и улыбаться дурацким шуткам. А тут подворачивалась возможность смыться в ресторан вместе с так удачно подвернувшимся поклонником. Я одним махом убивала двух зайцев сразу: во-первых, давала лишний повод Вовочке поревновать, ведь девчонки обязательно доложат ребятам, где я и с кем, а во-вторых, избавляла себя одним махом от всех переживаний этого вечера. Так и поступила. За два часа до официального прощания мы с Вовиком Стурским отправились в ресторан. Это было еще то свидание. Я думала о своем, совершенно не понимая радостно лопочущего незадачливого кавалера. Отвечала невпопад, с ужасом понимая, что может быть, уже никогда больше не увижу Нончика, что, может быть, лишила себя последнего шанса, последнего разговора, последнего взгляда. Постепенно и до Вовки дошло, что со мной творится что-то неладное. Он сник и тоже замолчал. Но все же мы обреченно тащились в ресторан. Зал оказался переполненным, и места нам достались рядом с солидной супружеской парой. Вовчик сделал заказ, а я, с полными слез глазами, сидела, потупившись, и думала: «Боже, что я тут делаю, когда любимый уезжает?». Наконец, мои нервы сдали, я вскочила из-за стола и метнулась вниз по лестнице, прикидывая в уме, сколько у меня в запасе времени. Выбежав на остановку, я стала судорожно озираться в поисках троллейбуса. И тут ко мне, запыхавшись, подбежала женщина, что сидела с нами за столом. Миленькая, простите его, вернитесь, он ничего не понимает, он чуть не плачет, вернитесь, вы еще помиритесь… Нет…, ни за что…, простите…, ___ прошептала я и вскочила на подножку уже отъезжающего троллейбуса. От остановки к общаге я неслась со скоростью, которую никогда в жизни не развивала даже на спортивных площадках, и, подбегая, увидела, как из двери выходят Насончик, Боря и Рафочка, вместе с моими девчонками. Не выдержала характер, ___ шепнула Надюшка, которая одна из всех была в курсе моих переживаний. Я думал ты не придешь, ___ сказал Насончик, целуя меня в щеку. Как я могла? Не скучай, до встречи! Счастливо… Попрощавшись с нами, мальчишки сели в такси и уехали. Я смотрела вслед машине и думала, хватил ли у меня сил пережить расставание. И тут на мои глаза попался Вовчик Стурский. «А…, и он тоже ушел из ресторана…», ___ подумала я, повернулась и пошла в общагу. В дверях Вовик меня догнал и схватил за руку: Ира, нам надо поговорить. Господи, да отстань ты от меня… Говорить…, о чем нам говорить, мне так плохо, а тут еще Вовик со своими разговорами. В комнату мы вошли подавленные и разбитые. Без мальчишек она казалась пустой и тихой. Нам уже было плохо без их шуток, веселья, попоек…. Нам было плохо без НИХ. В молчании сготовили ужин, сели за стол и, не сговариваясь, разревелись. Ведь впервые за полгода мы сели ужинать без наших ребят. (Верните мне фото любимого) Как всегда, к сессии, я оказалась не готова. Почти по каждому предмету висели хвосты. Из последних сил я старалась как-то с ними справиться. Особенно доставал сопромат. В течение всего семестра я билась с ним. Из десяти работ девять сделала самостоятельно и успешно защитила, в то время, как почти вся наша группа благополучно скатывала чужие варианты. Решила и я попробовать. Но мне с подобными вещами катастрофически не везло. Вот и на этот раз, с болью в сердце я протянула свою работу преподавателю. Он внимательно ее рассмотрел, повертел в руках и задумчиво спросил: Это ваш вариант? Да – уверенно сказала я, глядя на него самыми честными глазами. Пойдемте проверим… И я уныло поплелась на четвертый этаж. Где-то между вторым и третьим мои нервы сдали: Я выполнила не свой вариант…, решила я честно, признаться. Ах, так, я уверен, что, и все девять остальных вы списали. Нет, остальные я сама сделала. Значит, защитить их заново для вас труда не составит. Ничего себе не составит, я целый семестр из кожи вон лезла, а тут все сначала надо начинать. А первый экзамен уже через два дня. В результате, до экзаменов меня не допустили. Но я честно пыталась выкарабкаться из сложившейся ситуации. Все шло одно к одному: и Насончик меня не любил, и сессию я заваливала, и с Надюшкой у нас в очередной раз обострились отношения, все говорило о том, что пора уезжать. О создавшейся ситуации я думала постоянно. С одной стороны, у меня было довольно мало шансов выкарабкаться, но, не смотря на все неприятности, мне было страшно покидать такой родной, такой веселый мир студенческого общежития. Страшно бросать институт, страшно терять друзей. Так я думала, перебирая фотографии, скопившиеся за последние три года, смотрела на любимые лица, и такая тоска сжимала сердце. Вдруг я обнаружила, что не могу найти единственную фотографию любимого. В нашей комнате, как всегда толпилось много народу. Испытав шок от потери, фото я не стала дожидаться, пока все разойдутся, и тихонько спросила у Надюшки, не видела ли она, его где-нибудь. Нет, не видела, __ ответила Надюшка Посмотри, пожалуйста! Да не брала я фото твоего Вовика, – довольно громко заявила Надюха. Ты еще громче скажи, мне кажется, не все слышали… И тут Надюха, обладающая несдержанным характером, заявила: Ну, кто еще не знает, что Карнаухова влюбилась в Насонова?! В комнате, в которой находилось довольно много народу, воцарилась напряженная тишина. На меня уставились, нет, не с насмешкой, а как-то напряженно и растерянно сразу несколько пар глаз. Все замерли, побросав свои дела. Испуганно смотрели две подружки – Светки: Фелова и Нерова, задумчиво – Сережка Игнатов, сосредоточенно Рафочка. В общем, в комнате разыгралась немая сцена со мной в главной роли. Но мне ее исполнение не доставляло никакого удовольствия. Я развернулась и вышла в коридор, совершенно ошарашенная. Я, конечно, знала, что Надюха в гневе плохо соображает, но что она способна, вот так, запросто выдать всем мою самую сокровенную тайну, выставить меня на посмешище…. Я просто не знала, что и думать. Меня охватывал леденящий ужас. Теперь вся общага узнает, что у Вовочки появилась еще одна несчастная. Теперь я буду постоянно наталкиваться на сочувствующие или насмешливые взгляды. Нет, надо отсюда сматываться пока не поздно. Пока я так думала, потерянно бредя по коридору, из комнаты выскочила Надюшка и с криком «Ирочка, прости меня, пожалуйста» бросилась мне навстречу. Я же сделала вид, что ее в упор не вижу и, дернув плечом, прошла мимо. Надюшка тут же снова рассвирепела, фыркнула, как разъяренная кошка и убежала в комнату. Я же отправилась на плац, решив не возвращаться домой, пока не приду в чувство. Надюхин поступок оказался последней каплей, и я прекратила борьбу и ничего не стала делать, чтобы меня допустили к экзаменам. Так меня и отчислили с формулировкой «за неявку на сессию». Прощай любимый город. Потихоньку я начала складывать вещи, и, о Боже, какое счастье, нашла фотографию моего Вовчика, из-за которой разыгралась такая драма. На радостях я и с Надюшкой помирилась, ведь вскоре мы разъедемся далеко и надолго. Единственное, что я знала точно, это то, что домой, в Петропавловск, я не вернусь. Самым подходящим местом, куда хотелось уехать, мне показался город Алма-Ата. Там жила моя любимая тетя. Я стала потихоньку собирать вещи, с ужасом думая о том, что я скажу родителям. Ладно, мамочка, она меня любую будет любить, хоть с высшим образованием, хоть без него. А папочка может устроить мне хорошую взбучку. Он и не особо хотел, чтобы я шла в институт, но раз уж я туда попала, то должна его обязательно закончить. Хорошо хоть они, о моем отчислении, узнают из письма, и в момент папиного гнева, я присутствовать не буду. Время шло быстро. Я забрала документы из института, собрала вещи. Близился день отъезда. Мне повезло, наши ребята работали в строй отряде проводниками в поезде Омск – Ташкент, который шел через Алма-Ату, и мне даже билет брать не пришлось. Ирочка и Женька Жниев взялись доставить меня в столицу славной республики Казахстан, совершенно бесплатно. В свой первый рейс они отправлялись двадцать седьмого июня, почти сразу после моего дня Рождения. В день отъезда я бродила по нашему страшному, убогому общежитию, захлебываясь слезами тоски и нежности к этим облупившимся стенам, обваливающемуся потолку, к длиннющим коридорам, в которых, сидя на полу, ночи на пролет пели песни, к комнате, в которой я жила со своими девчонками, в которой перебывало столько моих друзей, к жизни, с которой я прощалась навсегда. Я бродила по коридорам, заглядывала на кухню или в умывальник и с ужасом думала: «Я здесь последний раз…. Даже если я здесь появлюсь, когда-нибудь снова, то это будет уже не мой дом…». Пришло время ехать на вокзал. Вместе с девчонками мы вышли из общаги. Я оглянулась, окинула ее взглядом сквозь слезы, из-за чего и разглядеть то не смогла толком, но этого и не требовалось. Я знала любую ее трещинку, любое окошко, за каждым из них жили мои друзья. То, что находилось прямо над входом, принадлежало Серёжке, Феде и Борису М. Из него, частенько, вечерами, на голову ничего не подозревающим студентам, лилась вода, спускались пауки и мухи на нитках, а в ночь Старого Нового года сыпалась мука или елочные иголки. Последнее окно слева, на втором этаже, принадлежало нашим мальчишкам: Вовочке, Боречке и Рафочке. На третьем этаже, чуть правее блестели стеклами окна нашей комнаты. Я никак не могла себя заставить уйти прочь. Девчонки тащили меня за руки, что-то тарахтели о времени, о поезде, а я ни о чем другом думать просто не могла, я прощалась с частью своей жизни, и подозревала, что больше ни где мне не будет так здорово и весело. Наконец, я справилась со слезами. Мы сели в трамвай, и я тоскливо смотрела в окно, пока Королева не сказала в шутку: Больше не мыться тебе в нашей баньке… Больше не ходить тебе в кинотеатр им. Маяковского, – подхватила Надюшка. Больше не гулять тебе по парку им. Двадцати восьми Панфиловцев, __ промолвила Юлька, и мы зарыдали уже все вчетвером. Прощание на вокзале вышло сумбурным, мы о чем-то бессвязно, перебивая друг друга, говорили, что-то обещали, в чем-то клялись, поочередно целуясь и обнимаясь. Наконец, место в вагоне было мною занято, вещи погружены, а состав, потихоньку набирая скорость, покатил вдоль перрона. Девчонки бежали вдоль состава, размахивая руками, а я, глядя в последний раз на них, на любимый город Омск, снова расплакалась. И вдруг поезд остановился. Юлька и две Надюшки подбежали к моему вагону и стали кричать: Ирочка, одумайся, не уезжай, оставайся, __ кричали они сквозь слезы. Я молча качала головой, понимая, что мосты сожжены, решение принято __ меня ждет новая жизнь. (Stursky and farewell) The session crept up unnoticed. Our guys passed the exams a little earlier than us and in a few days they had to leave for practice in the glorious city of Rybinsk. We waited with horror for the inevitable parting. And at that time, I had a boyfriend named Vovochka Stursky. He had been looking in my direction for a long time, and then, finally, he made up his mind and invited me on a date, and not just anywhere, but to the best restaurant in the city. Of course, I was little touched by his experiences, because. my stupid head to the very top was filled with thoughts about my beloved Nasonchik. But the visit to the restaurant coincided with the day of departure of the guys. Their train was leaving in the evening, and I was not sure if I had the strength not to burst into tears at parting and not to throw myself on the chest of my beloved with tears and confessions. I imagined this last evening with longing: how I would restrain myself with the last of my strength, how I would rush around the room in desperation, how I would force myself to speak in a normal voice and smile at stupid jokes. And then the opportunity turned up to escape to the restaurant along with the fan who turned up so well. I killed two birds with one stone at once: firstly, I gave Vovochka another reason to be jealous, because the girls would definitely tell the guys where I was and with whom, and secondly, I saved myself in one fell swoop from all the experiences of this evening. And so it did. Two hours before the official farewell, Vovik Stursky and I went to a restaurant. It was another date. I was thinking about my own, completely not understanding the happily muttering unlucky gentleman. She answered inappropriately, realizing with horror that maybe I would never see Nasonchik again, that, perhaps, I had deprived myself of the last chance, the last conversation, the last look. Gradually, it dawned on Vovka that something was wrong with me. He slumped and fell silent too. But still we doomedly trudged to the restaurant. The hall turned out to be overcrowded, and we got seats next to a respectable married couple. Vovchik made an order, and I, with tears in my eyes, sat downcast and thought: “God, what am I doing here when my beloved is leaving?” Finally, my nerves gave out, I jumped up from the table and rushed down the stairs, figuring out in my mind how much time I had left. Running out to the bus stop, I began to frantically look around in search of a trolleybus. And then a woman who was sitting with us at the table ran up to me, out of breath. Darling, forgive him, come back, he doesn't understand anything, he almost cries, come back, you'll make peace... No..., no way..., sorry..., ___ I whispered and jumped on the bandwagon of the already departing trolleybus. From the stop to the hostel, I rushed at a speed that I had never developed even on sports grounds in my life, and, running up, I saw Nasonchik, Borya and Rafochka coming out of the door, along with my girls. I could not stand the character, ___ whispered Nadya, who was the only one who was aware of my experiences. I thought you weren't coming, ___ Nasonchik said, kissing my cheek. How could I? Don't miss it, see you soon! Happily… After saying goodbye to us, the boys got into a taxi and left. I looked after the car and wondered if I had the strength to survive the breakup. And then Vovchik Stursky caught my eye. “Ah ... and he also left the restaurant ...”, ___ I thought, turned around and went to the hostel. At the door, Vovik caught up with me and grabbed my hand: Ira, we need to talk. Lord, get away from me... Talking... what should we talk about, I feel so bad, and then there's Vovik with his conversations. We entered the room depressed and broken. Without the boys, it seemed empty and quiet. We already felt bad without their jokes, fun, booze .... We were bad without THEM. In silence, they prepared dinner, sat down at the table and, without saying a word, burst into tears. After all, for the first time in six months, we sat down to dinner without our guys. (Give me back a photo of a loved one) As always, I was not ready for the session. There were tails on almost every item. I tried my best to deal with them. Especially got sopromat. I fought him all semester. Out of ten papers, I did nine on my own and successfully defended it, while almost our entire group successfully rolled up other people's options. I decided to try it too. But I've had bad luck with things like this. So this time, with pain in my heart, I handed my work to the teacher. He examined it carefully, turned it over in his hands, and asked thoughtfully: Is this your choice? Yes, I said confidently, looking at him with my most honest eyes. Let's go check... And I trudged dejectedly to the fourth floor. Somewhere between the second and third my nerves passed: I did not fulfill my own version ..., I decided to be honest, to confess. Oh, well, I'm sure you did, and you wrote off all nine of the others. No, I made the rest myself. So, it will not be difficult for you to protect them again. It won’t make anything for itself, I’ve been climbing out of my skin for a whole semester, and here you have to start all over again. The first exam is in two days. As a result, I was not allowed to take the exams. But I honestly tried to get out of this situation. Everything went one to one: Nasonchik did not like me, and I flunked the session, and with Nadya our relations once again deteriorated, everything indicated that it was time to leave. I was constantly thinking about the situation. On the one hand, I had quite a few chances to get out, but, despite all the troubles, I was afraid to leave such a dear, such a cheerful world of a student hostel. It's scary to leave college, it's scary to lose friends. So I thought, sorting through the photographs accumulated over the past three years, looking at my favorite faces, and such longing squeezed my heart. Suddenly I found that I could not find a single photo of a loved one. In our room, as always, a lot of people crowded. Having experienced the shock of the loss, I did not wait for the photo until everyone dispersed, and quietly asked Nadyushka if she had seen him somewhere. No, I didn’t see, __ Nadyushka answered Have a look, please! Yes, I didn’t take a photo of your Vovik, ”Nadyukha said rather loudly. You say it even louder, it seems to me that not everyone heard ... And then Nadyukha, who has an unrestrained character, said: Well, who doesn't know yet that Karnaukhova fell in love with Nasonov?! There was a tense silence in the room, which was filled with quite a few people. Several pairs of eyes stared at me, no, not with mockery, but somehow tensely and bewildered at once. Everyone froze, dropping their business. Two girlfriends looked frightened - Sveta: Felova and Nerova, thoughtfully - Seryozhka Ignatov, Rafochka concentrated. In general, a silent scene played out in the room with me in the lead role. But I didn't enjoy her performance. I turned around and walked out into the corridor, completely dumbfounded. Of course, I knew that Nadyukha was not thinking well in anger, but that she was capable of, like this, easily giving out my most secret secret to everyone, making me a laughing stock .... I just didn't know what to think. A chilling horror seized me. Now the whole hostel will know that Vovochka has another unfortunate woman. Now I will constantly encounter sympathetic or mocking glances. No, we need to get out of here before it's too late. While I was thinking this, wandering lostly along the corridor, Nadyushka jumped out of the room and, with a cry of “Irochka, forgive me, please,” rushed to meet me. I pretended not to see her point-blank and, jerking my shoulder, walked past. Nadyushka immediately became furious again, snorted like an angry cat and ran into the room. I went to the parade ground, deciding not to return home until I came to my senses. Nadyukhin's act turned out to be the last straw, and I stopped fighting and did nothing to be allowed to take the exams. So I was expelled with the wording "for not attending the session." Farewell beloved city. Slowly, I began to pack things, and, oh God, what happiness, I found a photo of my Vovchik, because of which such a drama broke out. To celebrate, I reconciled with Nadyushka, because soon we will part far and for a long time. The only thing I knew for sure was that I would not return home to Petropavlovsk. The city of Alma-Ata seemed to me the most suitable place where I wanted to go. My beloved aunt lived there. I began to slowly collect my things, thinking with horror about what I would tell my parents. Okay, mommy, she will love any of me, even with a higher education, even without it. And daddy can give me a good thrashing. He didn’t really want me to go to college, but since I got there, I must definitely finish it. Well, at least they learn about my expulsion from the letter, and at the moment of my father's anger, I will not be present. Time passed quickly. I took the documents from the institute, packed my things. The day of departure drew near. I was lucky, our guys worked in the detachment as conductors on the Omsk-Tashkent train, which went through Alma-Ata, and I didn’t even have to take a ticket. Irochka and Zhenya Zhniev undertook to deliver me to the capital of the glorious Republic of Kazakhstan, completely free of charge. They departed on their first flight on the twenty-seventh of June, almost immediately after my birthday. On the day of departure, I wandered around our terrible, wretched hostel, choking with tears of longing and tenderness for these peeling walls, a crumbling ceiling, for long corridors in which, sitting on the floor, songs were sung all night long, to the room in which I lived with with my girls, in which so many of my friends have been, to a life that I said goodbye to forever. I wandered along the corridors, looked into the kitchen or into the washbasin and thought with horror: “This is the last time I am here .... Even if I appear here, someday again, it will no longer be my home ... ". It's time to go to the station. Together with the girls, we left the hostel. I looked around, looked at her through tears, because of which I could not really see it, but this was not required. I knew any of its cracks, any window, behind each of them my friends lived. The one that was right above the entrance belonged to Seryozhka, Fedya and Boris M. From it, often, in the evenings, water poured onto the heads of unsuspecting students, spiders and flies descended on strings, and on the night of the Old New Year, flour or Christmas tree needles. The last window on the left, on the second floor, belonged to our boys: Vovochka, Borechka and Rafochka. On the third floor, a little to the right, the windows of our room shone with glass. I couldn't bring myself to leave. The girls were dragging me by the arms, rattling something about time, about the train, but I simply couldn’t think of anything else, I said goodbye to a part of my life, and suspected that I wouldn’t be so cool and fun anywhere else. Finally, I got over my tears. We boarded the tram and I looked out the window wistfully until the Queen said jokingly: You no longer wash in our bathhouse ... You don't have to go to the cinema anymore. Mayakovsky, - picked up Nadyushka. No more walking in the park to them. Twenty-eight Panfilov's men, __ Yulka said, and all four of us were already sobbing. The farewell at the station turned out to be chaotic, we talked about something incoherently, interrupting each other, promised something, swore something, kissing and hugging in turn. Finally, I occupied a place in the carriage, things were loaded, and the train, slowly picking up speed, rolled along the platform. The girls ran along the train, waving their arms, and I, looking at them for the last time, at my beloved city of Omsk, burst into tears again. And suddenly the train stopped. Yulia and two Nadyushkas ran up to my car and started shouting: Irochka, change your mind, don't leave, stay, __ they shouted through their tears. I silently shook my head, realizing that the bridges were burned, the decision was made __ a new life awaits me.