Сооснователь группы The Cure, чья новая книга посвящена становлению пост-панка в Великобритании времен Тэтчер, о примирении с Робертом Смитом и истинном значении субкультуры темной музыки
Джулиан Коман,The Observer
Прошло уже много времени с тех пор, как Лол Толхерст в последний раз играл на барабанах или клавишных в группе Cure, которую они основали в конце 1970-х годов вместе со своим школьным другом Робертом Смитом. Но время от времени он все еще пытается объяснить, о чем были песни тех ранних лет. В Великобритании времен Маргарет Тэтчер ранние классические песни Cure, такие как «Seventeen Seconds» и «A Strange Day», звучали в подростковых спальнях по всей стране как нота экзистенциального ангста. Текст песни «A Forest», вышедшей в 1979 году, передает общую атмосферу: «Девушки никогда не было, всегда одно и то же, я бегу в никуда, снова, снова, снова, снова...». К сожалению, катарсическая сила такой виртуозной меланхолии не всегда была очевидна для всех.
«В разговорах, которые я веду по всюду», — говорит Толхерст, — «меня раздражает, когда люди говорят: "О, но музыка такая депрессивная, и вы такой депрессивный, и люди, слушающие ее, должны становиться все более и более несчастными и даже причинять себе вред"».
«Ничто не может быть дальше от истины. Наоборот — это истина! Именно без такого способа понимания жизни и выражений, которые она порождает, негативные вещи становятся более вероятными. Послушайте, я не говорю, что Cure были какими-то великими спасителями или что-то в этом роде. Но очень много корреспонденции, которую мы получали — и которую я лично получал на протяжении многих лет — было от людей, которые говорили: "У меня все было очень плохо, и эта музыка стала для меня выходом к лучшему"».
Когда речь заходит о депрессии и плохих временах, Толхерст знает, о чем говорит. Накануне выхода в свет своей новой книги «Goth» он выступает из Лос-Анджелеса, где живет уже 30 лет, вырвавшись из спирали собственного упадка. Хронический алкоголизм Толхерста, самолично признанного «алкаша до отключки», привел к тому, что в 1989 г. Смит уволил его с поста барабанщика Cure, болезненно разорвав дружбу, начавшуюся в пятилетнем возрасте в начальной школе Святого Франциска в Кроули, Западный Суссекс. После этого Толхерст подал в суд на Смита и звукозаписывающую компанию Cure по поводу выплат роялти и проиграл. К тому времени, когда в 1994 г. он бежал в Лос-Анджелес, «стремясь стать чужаком в чужой стране», это было похоже на новую точку отсчета.
«Все рухнуло — я и группа, мой первый брак. У меня было неудачное судебное дело — я задолжал за него кучу денег. Мне нечем было заняться. Некоторое время я ютился на кушетках, обитая с одними друзьями в течение недели, а затем с другими в выходные».
После того как он успешно справился с зависимостью и постепенно перевернул свою жизнь, писательство стало для него формой терапии и источником новой самооценки. «В какой-то момент я понял», — говорит он, — «что мне необходимо вернуть себе часть своего творческого прошлого, как часть моего восстановления после проблем, которые мучили меня в конце Cure. Когда все встало на свои места, и я снова стал собой, я начал размышлять обо всем, что произошло».
Познакомившись с Памелой Де Баррес — автором классической книги про лос-анджелесских группи «Я с группой» — Толхерст передал ей первые наброски исповедальных мемуаров. Заявив, что у него явный литературный талант, она подготовила хорошо принятую книгу «Cured», опубликованную в 2016 году. Убедительный рассказ о раннем взлете группы Cure и честное повествование о его собственном саморазрушительном падении, в одной из рецензий книга была названа «одним из лучших рассказов об алкоголизме, которые вы когда-либо встретите».
«Goth» — это попытка дать более широкий срез времени, которое его сформировало. Читатели-обозреватели определенного возраста, воспитанные на диете конца 70-х годов, состоящей из шоу Джона Пила, NME и случайных французских экзистенциалистских романов, почувствуют теплый отблеск узнавания. Перечисляя группы и литературные влияния от Рембо до Франца Кафки и Альбера Камю, Толхерст исследует альтернативное мышление, которое даже смогло проникнуть на Top of the Pops в конце 70-х и начале 80-х годов. «Люди, которым понравился "Cured"», — говорит он, — «сказали, что хотели бы узнать больше о том, откуда все это взялось, эта музыка и этот мир. Поэтому я попытался найти смысл, причины и следствия».
Толхерст понимает, что название может вызвать недоумение. «Я знаю, что есть много поклонников, которые скажут: "Что? Нет, The Cure никогда не были готами!". На самом деле, первоначальное название книги не было "Goth". Я хотел назвать ее "Младшие святые", но издатели спросили: "О чем это?" Я попробовал предложить своему редактору "Пост-панк", но он сказал, что это слишком широкое название».
Однако цель состоит не в определении категорий, а в демонстрации и объяснении чувств, очарованных мрачной стороной жизни. В то время как более узкие уголки готической культуры фокусировались на вампирах, разрушенных аббатствах и несколько тревожных садомазохистских практиках, Толхерста интересует прежде всего некий неземной пессимизм: заунывная тоска и повышенный эмоциональный драматизм, выраженные в таких песнях, как «Wuthering Heights» Кейт Буш, «Love Will Tear Us Apart» Joy Division и «I Know It's Over» группы Smiths.
Откуда же взялась вся эта обреченность? «После войны в Великобритании», — говорит Толхерст, — «были Beatles, а затем идеалистическая, утопическая музыка конца 60-х годов. Во время экономического кризиса, который привел к власти Тэтчер, все это свернулось. Панк стал очищением». В своей книге он опирается на работы ирландской писательницы и ученого Трейси Фейхи, которая связывает готику в искусстве с периодами острых социальных потрясений. Промышленная революция породила «Франкенштейна» Мэри Шелли в 1818 году. Распад послевоенного политического консенсуса в 1970-х годах привел к появлению панка. Но нигилизм в стиле Sex Pistols никогда не был достаточным для Толхерста и Смита, двух католических мальчиков из пригорода Кроули, тяготевших к мистическому и таинственному.
«Одна из вещей, которую освободил постпанк», — утверждает Толхерст, — «это чувство романтической тоски, присущее жизни подростков. Он позволил нам выскочить из музыкальных зыбучих песков 70-х, перейти по мосту панка и дать голос тысячам поэтов, влюбленных в меланхоличную красоту бытия».
В провинциальных городах Британии одним из побочных продуктов этого перехода стала процветающая субкультура, состоящая из одетых в черное, бледнолицых, покрытых лаком мрачных людей. В таких клубах, как Batcave в Лондоне и Bastille в Бристоле, песни, посвященные обреченной любви, быстротечности, упадку и смерти, заполняли танцплощадки. Siouxsie And The Banshees, The Damned, Bauhaus и The Cure стали саундтреком для новой мрачно-романтической эстетики. По его словам, это было «гораздо больше, чем просто начесать волосы и надеть черную одежду».
Все это было более четырех десятилетий назад. Сегодня, в возрасте 64 лет, волосы Толхерста серебристо-серые и лишь слегка взъерошены на макушке. Но он не утратил ни своего энтузиазма к сатурнианскому образу жизни, ни своего южноанглийского акцента, так как на западном побережье процветает готическая жизнь.
Женившись во второй раз и став американским гражданином, Толхерст осенью этого года выпускает новый альбом с Баджи, бывшим барабанщиком группы Siouxsie And The Banshees, а также с различными приглашенными артистами. На обложке будет изображен отрывок из «Noche Oscura», поэмы Иоанна Креста, прославляющей религиозную власть ночи над днем. Он также регулярно общается с другими «старшими готами», включая Джулианну Риган из группы All About Eve, и ведет регулярный подкаст, в рамках которого недавно взял интервью у Селесты Белл, дочери всеми любимой Поли Стайрин, вокалистки группы X-Ray Spex, умершей в 2011 году.
«Первоначальным готам... сейчас за 60», — пишет он в конце книги. — «В общем и целом они остались такими же, как и раньше: романтичными и меланхоличными нонконформистами, которые каким-то образом избежали отказа от своего образа жизни и стали более традиционными. Напротив, они приспособили свою жизнь к тому, чтобы чтить свою готичность и при этом изящно стареть».
Старые кладбищенские привычки умирают с трудом. В поездках Толхерст и его помощница Марджи обязательно посещают так называемые местные «экспонаты смерти», например, мемориальные комплексы Кеннеди в Далласе. Находясь в Перу на книжном фестивале, он вспоминает, как был очарован музейной экспозицией в католическом университете Санта-Мария в Арекипе. Морозные температуры сохранили тело девушки инков, принесенной в жертву богам в XV веке, и она была выставлена на постоянное обозрение. «Это было похоже на что-то из фильма Дэвида Линча», — говорит он. Латинская Америка стала для Толхерста откровением. Там публикация «Cured» прошла с большим успехом, что побудило его провести мероприятия в Чили и Аргентине, а также в Перу. «Там более трепетно относятся к трансцендентному», — комментирует он. — «Я думаю, что католическое воспитание настраивает на это».
Болезненные излишества гота в стиле семейки Аддамс могут выродиться в своего рода пионерскую черную комедию. Но озабоченность Толхерста течением времени, изменчивостью и смертностью человека кажется искренней и глубокой, что, наверное, неудивительно после тех серьезных потрясений, которые произошли в его жизни. На книжном фестивале в Арекипе он подружился с Кэтрин Мэнникс, автором бестселлера «Имея в виду конечную цель: Умирание, Смерть и Мудрость в эпоху отрицания».
«Она сказала, что это единственный разговор, который мы никогда не ведем, — о том, как умереть. Она примерно того же возраста, что и я, и в течение трех дней фестиваля мы вместе вели непрерывную дискуссию. А потом я пошел и прочитал ее книги. Сейчас я нахожусь в третьем акте жизни, с какой стороны ни посмотри, поэтому мое сознание сосредоточено на этих темах. Чувство гота, по крайней мере, открывает такие вещи и позволяет разобраться с ними. Оно не пытается замести неудобные вещи под ковер».
Выздоровевший, окрепший и с нетерпением ожидающий своего следующего литературного проекта (в котором, вероятно, будут затронуты темы, связанные с Мэнникс), Толхерст излучает довольно незлобивый оптимизм в отношении будущего. Но наследие прошлого никогда не остается в стороне. За три десятилетия, прошедшие с момента ухода Толхерста, группа Cure стала только больше. Летом они приезжали играть в Hollywood Bowl, расположенный в нескольких милях от места, где Толхерст построил свою новую жизнь.
Они со Смитом помирились после разрыва в 1989 г. и злополучного судебного иска Толхерста: «Невозможно знать человека 60 лет и не примириться с ним», - говорит он, - «но это как семья, она то поднимается, то опускается в зависимости от эмоциональных волн того времени. Это правда». В книге «Cured», а теперь и в «Goth» Толхерст берет на себя всю ответственность за свой алкогольный срыв. В 2011 году Смит пригласил своего старого друга вернуться и сыграть в серии концертов, посвященных первым трем альбомам группы.
Тем не менее, когда Толхерст зашел за кулисы Bowl, чтобы воссоединиться с группой, это все равно показалось ему важным моментом. «Это было очень странно», — говорит он. — «Гримерка находилась прямо в недрах площадки, и когда я спустился туда, то как будто вернулся в 1977 год. Это было такое странное ощущение! Я взял с собой племянницу, которой 21 год, и она никогда не видела такого количества англичан, разговаривающих в одном месте. Там было много детей различных участников группы Cure, о которых я знал, но никогда не встречал».
По мнению Толхерста, между Смитом, Саймоном Гэллапом, давним басистом The Cure, и им самим еще есть что обсудить и обдумать. «В разговоре с Саймоном он сказал, что у нас много истории. Нам нужно поговорить об этом. И у меня сложилось впечатление, что Роберт хочет... не обязательно связать концы с концами, но сделать так, чтобы все было вместе, полезно и хорошо, потому что он хороший человек. Он действительно сказал мне это — что нам есть о чем поговорить, но за кулисами Hollywood Bowl — не то место!»
Прошлое также будет присутствовать в задумчивости, когда Толхерст вернется в Англию для продвижения «Goth». Он намерен посетить Кроули, где до сих пор живет его старший брат и похоронены родители. Отношение Толхерста к родному городу можно назвать амбивалентным. «Единственное, в чем я когда-либо был согласен с Моррисси, это... что это была за песня? "Everyday Is Like Sunday". В подростковом возрасте Кроули был для меня ужасен, очень уныл, очень скучен».
Одна из тем «Goth» — то, как музыкальная сцена конца 70-х годов позволила эстетам из маленьких городков вырваться из удушающих пригородных условностей. Но дом, как это ни обидно, всегда остается домом. В последний раз, когда Толхерст приезжал в Кроули вместе со своей американской женой Синди, в аэропорту Гатвик его встречал бывший участник группы Cure Майкл Демпси.
«Майкл сказал: "Хотите посмотреть старые места?" Мы оказались в пабе Rocket, где начиналась группа Cure. Мы с Синди зашли туда, и все было так же мрачно и ужасно, как я когда-либо помнил. Даже хуже. Первое, что сказал бармен моей жене: "Вы не можете сюда войти, пока не снимете эту шляпу"».
«Я был такой: "Вау, неудивительно, что мы ушли отсюда. Сцена, на которой мы выступали, стала немного шире, но там не было ничего, вообще ничего, чтобы сказать, что мы здесь были. Самое большое, что когда-либо случалось с этим пабом. Никаких следов!»
Хм. Разве это не совершенство гота в своем роде? Все приходит и все уходит, быстротечность — часть человеческого бытия. Руины и упадок — это все, что нам остается. Или, как говорится в песне «Seventeen Seconds» группы Cure 1980 года: «Время ускользает, и свет начинает меркнуть, и все вокруг затихает».
Толхерст, конечно, понимает, о чем идет речь, но — что весьма удивительно — не может принять ее в данном случае. Возможно, сейчас он живет полноценной жизнью почти за 5 500 миль от дома, в одном из самых шикарных городов мира. Но он по-прежнему хочет увековечиться в Кроули в виде синей мемориальной доски. «Одна из особенностей этого возраста», — говорит он, — «заключается в том, что все больше и больше людей, которых ты знаешь, занимают ответственные посты. Мой друг работает в совете Кроули, и время от времени мы посылаем друг другу шутливые электронные письма. Я говорю: "Ты уже установил мемориальную доску? Если да, то я прыгну в самолет и открою ее для тебя". Он отвечает: "Это трудно продать!"».
С любезностью человека, находящегося глубоко в «третьем акте», Толхерст, по крайней мере, признает, что тупиковая ситуация имеет определенную аутентичность. «Это очень похоже на Кроули. Я полагаю, что было бы неправильно, если бы было по-другому».
Книга «Goth: A History» опубликована издательством Quercus
