Найти тему
Любовь Стариченко

Любовь Стариченко. МОЙ ПЕРВЫЙ ТВОРЧЕСКИЙ ПОДВИГ (рассказ из автобиографической повести «МОИ ТЕРНИСТЫЕ СТУПЕНЬКИ В МУЗЫКЕ»)

С 15 января 1992 года начались мои занятия на подготовительном платном отделении музыкального лицея, но пока только по сольфеджио.

Папа всегда сам водил меня на эти занятия и присутствовал на каждом из них.

Поначалу ему приходилось даже краснеть от стыда за меня, поскольку я не соответствовала высоким требованиям, которые предъявлялись к ученикам на этих занятиях.

Папа аккуратно записывал все требования педагога, все задания и потом помогал мне дома подготовиться к моему следующему уроку по сольфеджио.

Только с 1 февраля меня зачислили в класс фортепиано к педагогу-женщине, которая уже активно готовилась к своему предстоящему (она этого не скрывала) отъезду в Израиль, и, вероятно, по этой причине относилась ко мне и к другим своим ученикам подготовительного отделения, как к досадной обузе. Родителей учеников она во время этих занятий в свой класс не допускала: ей, очевидно,

не нужны были свидетели её «работы». Зато частенько к ней заходили её подруги-коллеги, с которыми она увлечённо и подолгу о чём-то беседовала.

Мне она почему-то не дала даже расписания моих у неё занятий

по фортепиано. Из-за этого мы с папой должны были чуть ли не ежедневно звонить ей по телефону и договариваться о моём следующем уроке по музыке.

Мало-помалу условно определились дни моих занятий по музыке: понедельник и четверг.

В конце февраля мы с папой пришли к ней в класс в четверг,

на время моего предыдущего музыкального занятия, потому что накануне

до неё не дозвонились и по этой причине не смогли с ней условиться о времени моего урока по фортепиано.

Увидев нас в классе, она выразила недоумение и объявила,

что сейчас она занята и в этот день проводить со мной урок не будет.

Папа возмутился и с упрёком в голосе её спросил:

— По какой причине Вы не желаете добросовестно заниматься с моей дочерью? И почему Вы не дали нам до сих пор точное расписание её занятий у Вас по музыке?

Выслушав всё это, она ему мстительно заявила:

— Я не обязана давать Вам отчёт о методике, которую я использую в своей работе с учениками. Если Вы чем-то недовольны, то в таком случае я вообще больше заниматься с Вашей дочерью не буду, ищите себе другого педагога!

Весь март папа ходил к директору музыкального лицея и умолял его назначить для меня педагога по фортепиано. Он говорил ему:

«Уважаемый Владимир Михайлович, мы с Вами чуть ли не в один год заканчивали Белорусскую государственную консерваторию. Несмотря на это

я же не прошу Вас принять мою дочь в музыкальный лицей по знакомству,

по блату; я прошу Вас лишь определить её к педагогу по фортепиано

для занятий музыкой, я умоляю Вас дать хоть какой-то шанс моей дочери!».

Наконец мольбы и просьбы моего папы возымели действие: с 1 апреля мне назначили педагога с отделения общего фортепиано, Алису Анатольевну Иоффе.

На первое занятие к Алисе Анатольевне меня повела мама: папа был сильно простужен.

Алиса Анатольевна позже мне как-то призналась, что если бы я пришла в тот раз с папой, то этот урок оказался бы для меня первым и последним.

Алисе Анатольевне определённо не понравилась моя музыкальная подготовка, которую я продемонстрировала ей за полтора месяца до вступительных экзаменов.

Моя мама по образованию химик, а не музыкант, и Алиса Анатольевна, очевидно, поняла, что она не смогла бы ей профессионально объяснить мои специфические недостатки, обрекающие на провал всю нашу затею с моим поступлением в музыкальный лицей. Поэтому она решила всё это объяснить следующий раз моему папе, музыканту.

Она добросовестно со мной позанималась, ничего не сказала маме о том, что было у неё на душе, и дала мне задание разучить по нотам шесть новых пьес.

На следующий урок к Алисе Анатольевне мы пришли уже вместе с папой.

Я сыграла на память(!) и, по мнению папы, безукоризненно все заданные мне шесть пьес.

Алиса Анатольевна была до крайности поражена этим моим маленьким подвигом и, по-видимому, была вынуждена кардинальным образом поменять своё мнение обо мне.

Теперь она уже с большей заинтересованностью и, быть может, даже с неким педагогическим азартом отнеслась к возможности подготовить меня

за короткий срок к поступлению в музыкальный лицей.

До начала приёмных экзаменов, фактически за период в полтора месяца,

она прошла вместе со мной три(!) годичных программы по фортепиано.

В середине мая я сдавала вступительные экзамены в музыкальный лицей.

По фортепиано мне поставили оценку «5-» (по пятибалльной системе),

а по сольфеджио «5».

Преподаватель по сольфеджио Светлана Семёновна Братухина

после экзамена сказала мне:

— Люба, вы с папой совершили настоящий подвиг! Я поздравляю тебя:

ты принята в музыкальный лицей!

Папа не спал две ночи от неожиданной огромной радости и счастья, и потом у него от этого болело сердце.

Продолжение следует.