С 15 января 1992 года начались мои занятия на подготовительном платном отделении музыкального лицея, но пока только по сольфеджио.
Папа всегда сам водил меня на эти занятия и присутствовал на каждом из них.
Поначалу ему приходилось даже краснеть от стыда за меня, поскольку я не соответствовала высоким требованиям, которые предъявлялись к ученикам на этих занятиях.
Папа аккуратно записывал все требования педагога, все задания и потом помогал мне дома подготовиться к моему следующему уроку по сольфеджио.
Только с 1 февраля меня зачислили в класс фортепиано к педагогу-женщине, которая уже активно готовилась к своему предстоящему (она этого не скрывала) отъезду в Израиль, и, вероятно, по этой причине относилась ко мне и к другим своим ученикам подготовительного отделения, как к досадной обузе. Родителей учеников она во время этих занятий в свой класс не допускала: ей, очевидно,
не нужны были свидетели её «работы». Зато частенько к ней заходили её подруги-коллеги, с которыми она увлечённо и подолгу о чём-то беседовала.
Мне она почему-то не дала даже расписания моих у неё занятий
по фортепиано. Из-за этого мы с папой должны были чуть ли не ежедневно звонить ей по телефону и договариваться о моём следующем уроке по музыке.
Мало-помалу условно определились дни моих занятий по музыке: понедельник и четверг.
В конце февраля мы с папой пришли к ней в класс в четверг,
на время моего предыдущего музыкального занятия, потому что накануне
до неё не дозвонились и по этой причине не смогли с ней условиться о времени моего урока по фортепиано.
Увидев нас в классе, она выразила недоумение и объявила,
что сейчас она занята и в этот день проводить со мной урок не будет.
Папа возмутился и с упрёком в голосе её спросил:
— По какой причине Вы не желаете добросовестно заниматься с моей дочерью? И почему Вы не дали нам до сих пор точное расписание её занятий у Вас по музыке?
Выслушав всё это, она ему мстительно заявила:
— Я не обязана давать Вам отчёт о методике, которую я использую в своей работе с учениками. Если Вы чем-то недовольны, то в таком случае я вообще больше заниматься с Вашей дочерью не буду, ищите себе другого педагога!
Весь март папа ходил к директору музыкального лицея и умолял его назначить для меня педагога по фортепиано. Он говорил ему:
«Уважаемый Владимир Михайлович, мы с Вами чуть ли не в один год заканчивали Белорусскую государственную консерваторию. Несмотря на это
я же не прошу Вас принять мою дочь в музыкальный лицей по знакомству,
по блату; я прошу Вас лишь определить её к педагогу по фортепиано
для занятий музыкой, я умоляю Вас дать хоть какой-то шанс моей дочери!».
Наконец мольбы и просьбы моего папы возымели действие: с 1 апреля мне назначили педагога с отделения общего фортепиано, Алису Анатольевну Иоффе.
На первое занятие к Алисе Анатольевне меня повела мама: папа был сильно простужен.
Алиса Анатольевна позже мне как-то призналась, что если бы я пришла в тот раз с папой, то этот урок оказался бы для меня первым и последним.
Алисе Анатольевне определённо не понравилась моя музыкальная подготовка, которую я продемонстрировала ей за полтора месяца до вступительных экзаменов.
Моя мама по образованию химик, а не музыкант, и Алиса Анатольевна, очевидно, поняла, что она не смогла бы ей профессионально объяснить мои специфические недостатки, обрекающие на провал всю нашу затею с моим поступлением в музыкальный лицей. Поэтому она решила всё это объяснить следующий раз моему папе, музыканту.
Она добросовестно со мной позанималась, ничего не сказала маме о том, что было у неё на душе, и дала мне задание разучить по нотам шесть новых пьес.
На следующий урок к Алисе Анатольевне мы пришли уже вместе с папой.
Я сыграла на память(!) и, по мнению папы, безукоризненно все заданные мне шесть пьес.
Алиса Анатольевна была до крайности поражена этим моим маленьким подвигом и, по-видимому, была вынуждена кардинальным образом поменять своё мнение обо мне.
Теперь она уже с большей заинтересованностью и, быть может, даже с неким педагогическим азартом отнеслась к возможности подготовить меня
за короткий срок к поступлению в музыкальный лицей.
До начала приёмных экзаменов, фактически за период в полтора месяца,
она прошла вместе со мной три(!) годичных программы по фортепиано.
В середине мая я сдавала вступительные экзамены в музыкальный лицей.
По фортепиано мне поставили оценку «5-» (по пятибалльной системе),
а по сольфеджио «5».
Преподаватель по сольфеджио Светлана Семёновна Братухина
после экзамена сказала мне:
— Люба, вы с папой совершили настоящий подвиг! Я поздравляю тебя:
ты принята в музыкальный лицей!
Папа не спал две ночи от неожиданной огромной радости и счастья, и потом у него от этого болело сердце.
Продолжение следует.