Я стоял возле борта 201-го проекта и смотрел на дырки, которые сделал карандашом инженер завода. Завтра корабль отбуксируют куда то. Я боялся, что его выведут как мишень для очередных наших стрельб, которые будут через неделю. Я бы не смог стрелять в своего, думаю пацаны тоже не смогли бы. Наверное на нем будут тренироваться флотские канониры. В нем уже и металла то не осталось. Одна краска и ржавчина. Буксировать его куда то на утилизацию — себе дороже. Потому будут в него стрелять и затопят. Нормальный конец для военного корабля. С него уже все сняли и увезли на склад. Остался один корпус. И все равно его было жалко. Я дважды ходил на 201-м проекте, и оба раза на нем. Один раз я отправился в Новороссийск, в нашу маневровую базу ремонтировать передатчик. А корабль шел менять наш корабль, который вернется на базу. Мне как всегда повезло и был сильный шторм. Швыряло немилосердно. И хоть кораблик более мореходный чем остальные корабли бригады, но боковая волна делала свое дело. Когда подошли к Сочи, я еще был живой и нормальный и застал не слабое кусалово командира с комбригом:
- Я приказываю зайти в Сочи! Там волнение всего четыре балла!
- Я не буду заходить! И волнение здесь больше пяти баллов! Мне от сюда лучше видно! Я не буду рисковать экипажем и кораблем! Я иду в Новороссийск!
Я впервые увидел, как не выполняют приказ комбрига! Командир отвечает за корабль и экипаж. Только он принимает решение в опасной ситуации. Тогда в Сочи не было закрытого порта. Были ветер и волна. Командир правильно поступил. А комбриг давил из за того, что мы везли большой лист фанеры для кого то в Сочи. Наших там практически никого не было. Только корабль политбюро «Белый» и его экипаж. Все пацаны на мичманских должностях. Фанеру везли кому то левому. И поехала она в Новороссийск. А возле Лазаревской я уже лежал пластом как лист фанеры.
В Новороссийске передатчик перегревался. Срабатывала защита. Решетки фильтров вентиляции были забиты напрочь. Еле прочистил. Стало лучше. Вот и вся неисправность. Но решили заменить и сам вентилятор на чердаке. Он был большой и внушал доверие. А привезли маленький и какой то не взрачный. Я был уверен, что он не справится. Когда включили я был на чердаке. Он плюнул в меня каким то мусором и горячим воздухом. Я думал он все лампы высосет из передатчика! Такой маленький, а такой шустрый! Назад я вернулся на «Грифе», а 201-й остался дежурить.
А теперь корабль увозят навсегда… Что то я стал сентиментальным. Старею или съел чего то….
Ну, а если без сентиментов, то мы собрались на военный совет. Мы это я, Сашка Гурьев и Вовк (это фамилия такая), радист со списанного корабля. Он лучший из радистов на кораблях. Ему и подфартило. Он едет с экипажем корабля на долго в Питер, получать новый корабль. Поезд до Питера, а там целый месяц доделывать корабль с рабочими верфи! Потом прием и ходовые испытания. А после всего этого корабль загонят в сухой плавучий док и повезут по Волго-Балтийскому каналу в Азовское море. Мы с Сашкой завидовали Волчаре белой завистью. А собрались мы для того, чтоб обсудить даты, частоты и позывные, на которых мы с Вовком будем связываться. На корабле будет питание и будет передатчик. Будем общаться в телефонном режиме, в открытую. Можно было бы пообщаться на «ключе» под шифром, но решили рискнуть по полной. Это запрещено и нас могут засечь. Два кило ватных передатчика это не хухры мухры. Расписали все, даты, время, позывные, ну все. Попрощались и разошлись.
Время пролетело не заметно и мы уже вторую неделю «пасли» его передатчик в эфире. И вот, наконец, он вышел на связь. Слышимость хорошая. Особо не разглагольствовали, узнали где он и как дела. Мы отмечали на карте его продвижение по рекам и наконец новый 205-й проект прибыл в Жданов. Там ему установили все три бронзовых винта, которые до этого были прикреплены на палубе, и корабль уже своим ходом пришел в часть.
Нас ни кто не засек. Все прошло великолепно. Волчара рассказывал, как принимали новый кораль:
- Все характеристики корабля проверялись в море. Написано, что корабль выдерживает крен на правый борт столько то градусов. Получите! И рулевой валит корабль на борт так, что все кто не держался летят в переборку. Столько же на левый. Получите! И все летят в другую сторону. Отдавали якорь. Якорь всплыл! Очередной прикол корабелов. Сделали якорь и цепь из дерева и покрасили в черный цвет! Выжимали максимум из движков, бросали глубинные бомбы и пускали учебные торпеды. Проверяли все. Потом прилетел самолет, который тащил за собой на веревке «колбасу» - мишень для проверки «Рыси». Это радиолокационная система управления огнем пушек. Бочонок на кормовой мачте, похожий на прожектор, и есть эта "Рысь". Стреляла она хорошо, сначала по «колбасе», а потом по веревке. Стали резать веревку все ближе к самолету, пока летчики не подняли кипеш в эфире.
Я не ошибся, и скоро Волчару назвали лучшим среди корабельных радистов бригады. Вот к гадалке не ходи, поедет она домой через год в первой пачке!
Насчет пачки я ошибался. Перед самым дембелем, на последнем задержании какой то шаланды Волчара, уже дедушка, который обязан оставаться на корабле, рванул на задержанный корабль вместе с досмотровой группой. Решил в последний раз пойти и «вспомнить молодость». Когда перелазил на задержанный корабль, выронил радиостанцию «Сокол» и та ушла на дно как камень. Там глубина — мама не горюй! Записали координаты в вахтенный журнал, вот и весь инцидент. Только Вовка, особый отдел бригады, взял в оборот. Шло следствие. Следак все допытывался, не спрятал ли Волчара радиостанцию «Сокол» где то в укромном месте? А для вида утопил кирпич с проволокой вместо антенны. Волчара уехал на родину чуть ли не в последней пачке. Зато на долго запомнится ему последнее задержание!
