Как быстро летит время, которое не остановить. СЕГОДНЯ прошло ровно 30 лет с той самой трагической даты, когда на переходе из Южной Америки в Африку затонул т/х «Полесск» Балтийского морского пароходства.
Из 30 человек, находившихся на борту, выжил только один – ст. моторист Юрий Алтухов, которого, к сожалению, уже тоже нет в живых. Правда он прожил недолго, всего 7 лет и скончался 29 июля 2000 года...
Однако Юрий Алтухов при жизни рассказал на «пленку» о последних часах и минутах гибели парохода вместе с экипажем.
Сохранившаяся в архивах Балтийской территориальной организации Российского профсоюза моряков запись – еще одно доказательство того, как стихия бывает безжалостна к морякам. Просим с пониманием отнестись к представленному ниже материалу: здесь вы не найдёте ответ о причинах, приведших к катастрофе. Скорее его следует рассматривать, как повествование в знак памяти о тех, кто никогда уже не вернется домой из рейса…
Итак, приводим отрывки из воспоминаний единственного выжившего моряка.
Ничто не предсказывало этой трагедии
Ни Юрий Алтухов, ни двадцать девять его товарищей, оказавшихся в далеком 1993 году на борту российского сухогруза «Полесск» Балтийского Морского Пароходства, и предположить не могли, чем обернется очередной рейс, который стал практически для всех из них последним. Беда случилась в Южной Атлантике, когда судно попало в жесточайший шторм.
Ю. Алтухов: «11 сентября мы вышли из порта Буэнос-Айрес. Судно было загружено полностью: в трюмах костная мука, трубы. На палубе - генгруз: контейнеры, конструкции. Мы пересекали Атлантику сороковыми широтами, а это район неспокойный. В течение недели шли довольно-таки спокойно. Судно вело себя очень хорошо, устойчиво. Ничто не предсказывало трагедии. Все резко изменилось 16 сентября, когда появился шторм, усиливающийся с каждой минутой. В районе 9.30 - 10 часов вечера судно вдруг получило резкую раскачку: на правый борт – на левый, на правый – на левый. Потом ушло на правый, и с правого борта не вернулось на ровный киль. Крен получился градусов, примерно, на тридцать. В общем, на палубе уже стоять было невозможно, если не опереться на что-то».
Через несколько минут прозвучал сигнал общесудовой тревоги, и экипаж приступил к проведению мероприятий по спасению судна. Причем не все моряки до конца понимали, что положение действительно бедственное.
Ю. Алхтухов: «Четвертый механик занимался откачками. Пробовали, по команде с мостика, перекачку балласта и топлива, чтобы как-то выровняться. Потом у нас начала срабатывать сигнализация на поршневую воду. Периодически заскакивали в ЦПУ, где встречались и получали команды. Машина продолжала работать: от этого как-то все постепенно успокоилось. Экипаж пришёл в себя и начал думать о спасательных средствах».
Старший моторист Алтухов заскочил в свою каюту, схватил гидрокостюм, спасательный жилет, свитер, теплые кроссовки. Он быстро надел все это дело и глянул в иллюминатор: фальшборт уже даже при качке не высвечивался. Затем Юрий вышел на ботдек, где уже находилось несколько человек в гидрокостюмах. До этого он все время находился в машинном отделении, и еще толком не понимал, насколько серьезная ситуация. Большой крен и качка, конечно, чувствовались, но в «машине» было сухо, тепло, и не видно, что делается вокруг. Только сейчас ему стало ясно, что судно терпит настоящее бедствие.
Даже когда остановилась машина - накрылись вспомогательные механизмы, экипаж пытался бороться за судно, хотя все уже понимали, что его не спасти. Последняя запись, сделанная с трудом найденным карандашом в вахтенном журнале, гласила: машина остановилась в 02:10 17 сентября 1993 года.
Мечта наша была – плотик увидеть спасательный
Все моряки собрались на главной палубе. То, что происходило с судном и экипажем далее, наверное, сравни катастрофе со всем известным «Титаником». Правда, в меньших масштабах.
Ю. Алтухов: «…И тут судно легло надстройкой на борт. Мы лезем на него: это буквально на фальшборт подтягиваешься. Главное - удержаться там. Некоторые срываются и скатываются вниз под уклон. В голове проносится: куда перебираться ближе, к носу или корме? К корме – тут винт видно, если еще будет судно переворачиваться, может стукнуть. Потом пароход вдруг резко пошел вниз, с ускорением и под углом, с огнями, что я запомнил. Тут такая кутерьма, брызги, низкочастотный гул, как бы выдох: «Ух!» Очень сильно это запечатлелось в памяти. И брызги! Я оказался на поверхности воды, всплыл безо всяких усилий. Глубоко я никуда не попадал, воздуха мне вполне хватило.
Страха я абсолютно никакого не испытал. Постоянно находишься на поверхности воды, какие бы волны ни были, словно поплавок. Вот тут вода крутит - чувствуется. Контейнер раз мимо меня пронесся. Я за него рукой зацепился. Потом подумал: какой смысл, он меня еще и шарахнет, и все равно затонет. Так что я его отпустил. Огоньки вокруг мелькали, разговор тоже, какие-то крики. Еще такое ощущение, что стало светлее, потому что когда с борта на воду смотришь - сплошная темнота, а здесь было довольно светло, потому что свет идет с воды».
Минут через пятнадцать Юрия Алтухова и токаря Юру Александрова буквально столкнуло друг с другом, даже подгребать не пришлось. Они сцепились карабинами со спасательных поясов, что потом помогло поднять обоих на борт судна, пришедшего на помощь...
В свое время профсоюз помог вдове установить достойный памятник на могиле моряка. Юрий Алтухов покоится в Санкт-Петербурге на Волковском кладбище, совсем недалеко от церкви. На Серафимовском кладбище установлен мемориал всем погибшем морякам т/х «Полесск». Сюда каждый год приходят все, кто их знал, близкие и родные членов экипажа, чтобы возложить цветы и венки к небольшому мемориалу с именами тех, для кого тот роковой рейс стал последним.
Помяните добрым словом моряков...