Чтобы описать своё разрушенное, прерывистое и сюрреалистичное существование, один нарцисс написал: «Я часто испытываю шок, когда мне предъявляют неопровержимые доказательства какого-то события в моём прошлом». Это своеобразная исповедь одного нарцисса – очень любопытно.
Он мог что-то говорить, что-то делать, общаться с людьми, которые его знали, мог делать какие-то предложения, которые он писал – и он не помнит, чтобы он это делал, говорил или писал то, что ему приписывают.
Он не помнит, чтобы когда-нибудь встречался с человеком, который утверждает, что встречался с ним, что он в чём-то участвовал или был там. И дело даже не в том, что нарциссу это кажется чуждым, как будто это случилось с кем-то другим, просто у него нет никаких воспоминаний об этом.
Когда он пытается вспомнить, у него ничего не получается. Отсюда и его огромное, повторяющееся и ужасающе беспомощное состояние удивления. Эти когнитивные искажения, эти постоянные провалы в памяти настолько близки к тому, чтобы это можно было назвать полной потерей контроля над собой.
Нарцисс продолжает описывать: «Мой всепроникающий ужас смешивается с вуайеристским восхищением, кода я читаю эти записи, реконструирую высказывания, тщательно изучаю то, что сделал этот другой предыдущий человек, как уже было сказано».
Написав это, он пришёл к анализу, он решил узнать себя. Он много раз встречался с собой, отражаясь в разбитых зеркалах его дисфункциональной избирательной памяти. У него часто случаются приступы диссоциативной амнезии, когда он подавляет болезненное, неуместное, бесполезное. Такова структура его прерывистого существа, которым он является.
Но каковы правила, определяющие эту безжалостную и автоматическую цензуру? Что управляет процессом отбора? Какие события, какие люди, письма, мысли, эмоции и надежды были отброшены в сторону и преданы забвению? А почему же другие люди неизгладимо запечатлеваются в его памяти?
Это и есть хранилище его отвергнутой реальности, его истинного «Я», этого ветхого, незрелого, испуганного и атрофированного меленького ребёнка? Неужели это находится внутри? Неужели он боится соприкоснуться с самой памятью, сотканной из пряжи прошлых страданий и разочарований? Короче говоря, является ли это механизмом предотвращения эмоциональной вовлечённости, как это можно назвать? Боится ли он эмоций, которые сопровождают память?
Неочевидно, но это не так. При самоанализе он просто стирает и распыляет на атомы то, что больше не приносит пользы в погоне за нарциссическим ресурсом. Он читает книги, журналы, веб-сайты, научные статьи, официальные меморандумы и ежедневные газеты. После этого он сохраняет в долговременной памяти только те факты, взгляды, новости, теории и слова, которые могут помочь ему вызвать ответную реакцию у других людей.
✅ Подобно какому-то грызуну, он накапливает интеллектуальные ресурсы, которые вызывают максимальное удивление, восхищение и внимание у его слушателей. Для него более важна его аудитория, а не он сам. Всё остальное он отбрасывает с презрением, хотя к настоящему времени, после десятилетий самоподготовки, уже неосознанно.
Поэтому он редко вспоминает что-либо из прочитанного через несколько минут после прочтения. Ему трудно вспомнить сюжеты фильмов, сюжетные линии романов. Недавно он привёл один аргумент в одной статье, он изучает историю народов, он много путешествует и часто описывает те места, где он был в качестве туриста. Независимо от того, сколько раз он перечитывает свои собственные эссе, он находит их абсолютно новыми.
Ни одно предложение не кажется ему узнаваемым, как будто он не имел никакого отношения к написанию собственных статей. И после этого он сразу забывает о них. Точно так же он изменяет свою биографию по своему желанию в соответствии с потенциальными источниками ресурса, которые случайно его слушают. Он говорит эти вещи не потому, что верит в них, и не потому, что знает, что они правдивы.
Он признаётся: «По правде говоря, я знаю очень мало и многого не знаю. Я говорю такие вещи, потому что отчаянно пытаюсь произвести впечатление, вызвать какую-то реакцию, погреться в лучах одобрения, заслужить аплодисменты, благоговейный трепет или даже известность. Естественно, я очень скоро забываю о том, что только что сказал».
Его высказывания, его суждения, мнения, убеждения, планы, анализ, комментарии и повествования не являются результатом целостной структуры глубоко усвоенных и интегрированных знаний, не являются результатом набора убеждений – это эфемерные импровизации. Между ними нет никакой связующей нити.
✅ Здесь нет никакого «меня», – пишет он, – сегодня ты здесь, а завтра исчезнешь без моего ведома. Прежде чем он с кем-то встретится, он узнает об этом человеке максимально всё, что только можно найти. Затем он приступает к приобретению поверхностных знаний, которые наверняка создадут впечатление его гениальности или впечатления, граничащего с гениальностью.
Если суждено встретиться с политиком, который занимается сельским хозяйством и сотрудничает с Турцией, или является автором книг о древней керамике – он будет дни и ночи напролёт изучать турецкую историю, древнюю керамику и заниматься сельским хозяйством.
И он пишет: «Не прошло и часа после нашей встречи, как все факты, которые я так тщательно запоминал, вызвали у моего нового знакомого потрясение и восхищение, а у меня они исчезли, чтобы никогда больше не вернуться». Первоначальные взгляды, которые он так уверенно высказывал, исчезли у него из головы.
Он озабочен своей следующей добычей, следующей мишенью, и с учётом его или её пристрастий и интересов он двигается дальше по меняющейся галерее. Его жизнь – это не одна ниточка. Это пёстрое одеяло из случайных встреч, проверок, риска и поиска нарциссического ресурса, который для него стал настоящим наркотиком.
Вот ещё его важная фраза: «Я действительно чувствую себя как серия неподвижных кадров, каким-то образом неправильно анимированных. Я знаю, что зрители где-то там находятся. Я жажду их восхищения. Я пытаюсь протянуть руку, чтобы сломать структуру альбома с фотографиями, в который я превратился, но увы – всё безрезультатно. Я навсегда застрял там в двухмерной ловушке. И если никто из вас не захочет рассмотреть моё изображение в данный момент, я исчезну в цветах сепии, как старая фотография, пока совсем не исчезну».
Думаю – здесь не стоит что-либо добавлять. Всё от первого лица.
Берегите себя
Всеволод Парфёнов