Художник сидел с задумчивым видом. В комнате было много различных картин. На одной мать с новорожденным ребенком на руках проливала слезы радости, даже был слышен тихий плач ребенка и радостный шепот отца. На другой мужчина в возрасте лил горькие слезы над могилой своей супруги, которую забрала болезнь, от изображения исходил тихий звук похоронной процессии. Была картина с дивными пляжами, от одного взгляда на которую становилось тепло и чувствовался морской бриз. Также нашлось место и для пейзажа с холодными горными вершинами и бесконечными снежными ледовыми полями от которых так и веяло холодом, а по коже сразу бежали мурашки. Он рисовал разные виды и разных людей. Сотен национальностей, разнообразных религий. Особенно хорошо у него получались глаза. Если хорошо вглядеться, то внутри зрачка он аккуратно выводил маленький едва различимый огонек и в его работах у всех он получался совершенно по-разному, уникальным.
Художник тяжело дышал. В глазах совсем не было эмоций. Полностью опустошен. Тяжелые веки самопроизвольно опускались. Казалось бы, он не спал уже целое тысячелетие. Большая мрачная комната. Вся в пыли и мусоре. Он утомился настолько, что ему уже стал совершенно неважен окружающий антураж. Его творческая мастерская - захламлённая комната, как будто не имела границ. Бесконечные ряды работ, выставленные вдоль стен, уходили на многие километры вдаль. Над каждым холстом висел настенный фонарь, большинство из которых уже перегорели и не давали света. Рабочее место великого живописца располагалось у северной стены этой бесконечной комнаты, во всю ширину которой отражалась проекция часов. Часы не в том понимании в каком мы привыкли их видеть. Прямоугольной формы, с одной минутной стрелкой на три тысячи делений с фоном в виде бесконечной галактики и парящих звезд. Вы бы сломали голову пытаясь понять эту систему исчисления времени, но стрелка часов показывала на 2999 и была близка к завершению полного цикла вращения. Сегодня был один из тех дней когда великий мастер полностью оказался поглощён творческим кризисом. Он устал, всячески старался не замечать в суете рутинных дней, что у него закончилось вдохновение. Художник решил пройтись по своей галерее, чтобы немного развеять скуку. Проходя мимо в большинстве своем уже стоящих в потемках картин, он остановился около одной, фонарь над которой все еще светил.
Сколько уже прошло дней? Недель? Месяцев? 33-ти трёх летний Ваня полагал, что на дворе уже должен быть август или сентябрь. Дни тянулись целую вечность, а точнее он уже потерял счет дней. День слился с ночью, он перестал отличать обеды от завтраков и ужинов. Кожа ужасно зудела. Он отдал бы все за кусочек шоколада и теплый душ. Уже как несколько месяцев оказался пленником в подвале собственного дома. Родная мать (с признаками явных психических отклонений) кормит его лишь хлебом и водой, спускаясь в подвал все причитает о божественном наказании. Как пёс на цепи, сидит и слушает безумные басни про то, что он утратил веру в бога. Совсем недавно мать перешла к пыткам, она совсем сошла с ума. Начала тушить о него сигаретные окурки громко выкрикивая что-то о том как надо беречь священный богом данный сосуд. Он и не мог предположить, что его мать обладает такой фантазией. Совсем недавно, вдохновленная теми же лозунгами , сумасшедшая из пипетки закапала ему в глаза чекушку водки.
Ваня родился в маленькой деревне в Московской области. Рос вполне обычным парнем. В меру мозговитым и трудолюбивым. Рос в обычной невзрачной семье. На грани нищеты. Его отец жизнь проживал ежедневно заправляясь до отказа дешевой самогонкой. В результате чего Ваня даже и не помнит отцовского лица. Он умер когда мальчику было 3 года. У него отказали почки. Мать делала все, что могла для достойного воспитания мальчика. Работала учителем в деревенской школе. Во многом благодаря её усилиям Ване удалось отучится на инженера за счет бюджетных государственных средств. Время быстро пролетело и вот Ване шел четвертый десяток. Маленький мальчик вырос в взрослого делового мужчину, ведущего инженера в крупной московской компании. Настолько делового, что рутина стала ему дороже семьи. Ничего не поделаешь, таков уж ритм современной жизни. В родной деревне он не был уже 5 или 6 лет, так с ходу и не вспомнишь. В январе он ответил на звонок. Голос в трубке рассказал о том, что мать тяжело больна и нуждается в помощи. Он правда собирался сорваться с места и поехать к ней. Собирался месяц, второй, третий и вот пока он собирался поступил еще 1 звонок и на этот раз голос в трубке сообщил ему о смерти матери. В июне месяце Ваня поехал на свою малую Родину.
До деревни он добрался поздним вечером. Добрел по пустынным улицам до дома. Абсолютная тишина и пустота, настолько непривычная после городского балагана. Ему было не по себе и уже хотелось как можно быстрее уехать из глубинки, непонятно почему, но ностальгия ни капельки не одолевала Ивана. Завтра утром... Он проснется и пойдет в администрацию, чтобы побыстрее уладить все вопросы. У него нет времени, нужно как можно быстрее решать дела. Утром Ваня проснулся в погребе, прикованным и обездвиженным. Над ним стояла мать, живая. Не проронив ни слова поставила перед ним тарелку с хлебом и стакан воды. Развернулась и ушла. И так день за днем. Спустя пару недель она впервые заговорила. Хотя это сложно назвать речью. Громко крича и заливаясь слезами она отчитывала его за то, что он забыл о ней. Что-то о том, что дитя забыло о своей матери, далее следовал несвязанный бред среди которого около сотни раз прозвучало слово грех. Каждый раз когда Ваня пытался что либо сказать или ответить получалось только мычать. Непонятно как, но он оказался немым. Далее она перешла к пыткам.
Кажется Ваня ослеп. Но неудивительно. Самогон не предназначен для того, чтобы закапывать его в глаза. Он сидит уже который час слушая дикий рев и бредни, ему очень больно. Она взяла охотничий нож и аккуратно выводит по всему его телу какие-то буквы. Сколько уже это длится? Кажется он потерял сознание и снова очнулся. Удивительно к нему вернулось зрение... Она что-то напевает себе под нос. Ее взгляд настолько пустой... Только сейчас Иван задумался. Почему по его приезду деревня казалась такой пустой? Что за голос в телефоне сообщил ему о гибели матери? Кто это был? Почему никто не приходит? Ведь он уже здесь так долго. Сознание начинало покидать его тело. Кажется мать закончила свою работу над его телом. После этого она взяла нож и нанесла себе более сотни ударов крича, что во всем виноват Иван. Она разворотила себе все брюхо. Часть органов вывалилось на пол. Мать с абсолютно хладнокровным видом воткнула Ивану в сердце нож.
Художник стоял напротив последней картины в своей галерее над которой еще горел фонарь. Свет потух. Он устал творить. Иссяк. Вдохновение покинуло его. Он был разочарован. Потушил свет в своей бесконечно большой мастерской и погрузился в вечный сон.
