Помнится, как в школе на уроках истории, иллюстрируя глубину раскола общества в гражданскую войну, рассказывали о семьях, в которых одно поколение сражалось на стороне красных, а другое – за белых. Или как на Зимней войне сын с отцом дрались по разные стороны фронта… Вроде бы неординарная ситуация, хотя… История эта древняя, как мир. Или чуть его моложе. Так что русская поговорка про яблоню и яблочко лукавит и апеллирует к частностям, а не общей картине. В жизни встречается всякое.
В свое время на русской земле изрядно потоптались отец и сын Делагарди, которые наследили так, что и ныне поминают. Только первого по церквям анафеме предавали, а младший вроде как освободитель ранга чуть ниже Минина с Пожарским. И как тут мораль не вывести? На самом деле – никак. Отец и сын руководствовались примерно единым нравственным кодексом, в котором личная выгода ставилась выше всех философских и политических идей. Что, собственно, в ту эпоху выглядело обыденно и даже как-то затрапезно. Ничего нового и яркого, нормально так выглядело. И по-человечески понятно. А уж какие стоны теперь по этому поводу историки издают – дело десятое, во многом регулируемое географией. Ну, да начнем по порядку – с отца.
Понтуса Делагарди при рождении звали Понс Декупри. Поскольку будущий дипломат, полководец и царедворец родился во Франции в 1520. Но не в околопарижской области с эталонным грассированием, а в Лангедоке. В краях крепко французских, но насыщенных особым говором, который не все коренные французы-то понимали… Что не так уж и важно. Куда важнее, что род Декупри числился благородным и древним.
Понс был младшим из троих сыновей. Следовательно, ему по традиции полагалась поповская карьера. И он ей по юности даже соответствовал – протирал монашескую рясу в аббатстве под Каркассоном. Правда, недолго: буйноватый и романтичный монах оттуда попросту сбежал в войска маршала де Бриссака, который тогда (1551 год) воевал в Пьемонте. Кампания шла между королем Франции Генрихом II и тогдашним папой, объединившимся с императором из Габсбургов (чего не сделаешь ради политики!). Воинствующий монах успел даже отличиться на поле бранном, но в 1552 году война затихла и превратилась в набор вялых и редких стычек, что молодому Декупри не нравилось. И в 1556 он ушел (больше даже уплыл) с французскими войсками, посланными поддерживать малолетнюю Марию Стюарт и ее регентшу. Вполне понятная миссия – там как раз католики с протестантами цапались. И как бывшему монаху, знакомому с конфликтами догматов с детства, не встрять?
Там уже во главе полка набожный полковник Декупри отвел душу. Но в 1559 году заключили странный мир, положивший конец франко-итальянским войнам, отчего основные драки в округе приутихли. Отчего солдату Понсу стало скучно (и голодновато). Вот он в поисках лучшей доли отправился в Данию. Там как раз вовсю зрела очередная грызня со Швецией, и профессионалы меча были в фаворе.
В 1562 году война разразилась, и Понтус Делагарди (теперь так, поскольку края северные) повоевал – снова храбро и успешно. Вскоре ему доверили немалое подразделение ландскнехтов. Но датское счастье солдата неожиданно завершилось в сентябре 1565 года. При штурме второстепенной крепости француз получил рану в руку и попал в плен. Где пробыл не сильно долго – встретил соотечественника, служившего шведской короне.
Соотечественник призвал земляка перейти на службу к шведам. И получил согласие. Правда, к обязанностям приступил не сразу. По этикету того времени переход наемников из лагеря в лагерь позором не считалось. Просто требовалось соблюсти формальности – официального разрешения от предыдущего работодателя. Тут пришлось проявить таланты дипломата. Так что Понтус добился официального письма от датского короля об освобождении от прежних обязательств. И с чистым сердцем принялся воевать уже с датчанами.
Имея талант договариваться с людьми, Понтус вскоре очутился в числе королевских фаворитов. И начал бодрые карьерные продвижения, которым не мешало даже сопротивление действующего канцлера – тот не доверял даже родной мамаше, а уж наемникам – и подавно. И опасения оказались оправданными. Делагарди изменил уже шведскому королю Эрику, его пригревшему.
Дело в том, что Эрик XIV Ваза был не в порядке с самого начала. Он страдал некой душевной болезнью, которую врачи нынешние уверенно называют шизофренией. Хотя обострения недуга случались нечасто, так что более-менее управляться с державой получалось. А еще у короля имелся родной брат Юхан, коротавший дни (не совсем добровольно) под надежной охраной с 1563 года в одном из замков. Вот постепенно при дворе и зрел заговор, имевший целью убрать безумца из власти. Понтус присоединился к заговорщикам, и в 1567 благородный сиделец вышел на волю.
Понятное дело, что случилась гражданская война, в которой Эрик быстро проиграл. Во многом благодаря Делагарди, который, воюя на стороне Юхана, овладел Вадстеной. Городом, в котором хранилась государственная казна. Что позволило дополнительно набрать вояк из Германии и Шотландии – понятных и давно знакомых опытному командиру. С их помощью решилась проблема в Стокгольме, куда бежал Эрик. Понтус знался и с гарнизоном города, и с горожанами. И тех, и других безумный король не устраивал. Вот они и открыли ворота без особых уговоров. Теперь уже ограничение свободы коснулось Эрика. А от Юхана III Делагарди достались высокие чины, почет, земли и личная дружба.
Меж тем войну с Данией никто не отменял, и Понтус, отработав распорядителем на коронации Юхана III, отбыл к театру военных действий. Снова с шумом и блеском. Воевал славно, пока в 1569 не попал в плен к датчанам, где просидел до 1571 года. На этот раз обошлось без переходов к противнику, так что отсидел честно. За что после вызволения получил дворянский герб с пышным рисунком и молодую жену (младше на 26 лет). Причем не простую, а цельную королевскую дочь. Пусть и внебрачную.
Поскольку у Понтуса имелся явный дипломатический дар, Юхан отправил его во Францию (а война-то продолжалась), чтобы тот прекратил вербовку датчанами французов и швейцарцев. С чем новоявленный дипломат блестяще справился, заодно выторговав еще и привилегию самим набирать во Франции наемников.
После завершения Северной семилетней войны Понтуса направили в Ливонию, где как раз русские осаждали Ревель. Но не воевать, а договариваться с окружением, поскольку русский царь Иван Васильевич Грозный во всю сооружал антишведскую коалицию. Вот ее возникновению и препятствовал Делагарди на посольском поприще. С переменным успехом, надо сказать.
Потом, до 1578 года, дипломатическая служба в Германии. Но там больше хлопотали о восстановлении в Швеции католицизма. А перед этим Понтуса назначили командующим войск в Прибалтике и дали губернаторскую должность в Эстляндии. Где он сумел навести порядок в войсках, хотя сначала у шведов на этом фронте больше шли неудачи. Которые объяснялись тем, что сложилось двоевластие. Делагарди больше пропадал с посольскими приказами, в то время как непосредственно на месте всем рулил Клас Тотт, на которого потом все эти неудачи и списали. А Делагарди сделали единоличным командиром в округе, освободив уже от дипломатических хлопот.
В 1580 году, пользуясь тем, что русские сцепились с Речью Посполитой, Понтус навел шухер в северных краях. Присоединил Корелу с уездами и захватил массу городов. В результате регион очистился от русских гарнизонов. За эти деяния Понтус получил два пылающих ядра в гербе и руководство новообразованным Кексгольмским герцогством.
Следом Эстляндия. Снова череда блистательных побед над русскими крепостями. Ивангород, Ям, Копорье – старые земли Псковичей. И в их числе Нарва. Причем взять этот город удалось не сколько организацией осады, сколько мотивацией – войскам обещали 24 часа на разграбление. Но только тем, кто непосредственно примет участие в штурме. И через сутки город взяли. Правда, в процессе грабежа вырезали 7000 человек: в основном стрельцов и русское население города. Жестокость, которую и сегодня поминают Делагарди. Причем не только в Новгороде и Пскове, но и в Прибалтике, повторяя легенды о барабанах из человеческой кожи и неупокоенности Понтуса многие века после смерти.
А вот Орешек так и не удалось взять, хотя народу на штурмах потеряли массу. Понтус еще попытался расширить завоевания, для чего в 1582 году послал конницу на Новгород – если не захватить, так хоть пограбить. Но те до Новгорода не добрались, увязнув в распутицу, потеряв весь обоз и большую часть коней.
Потом русские собрались с силами и намяли шведам бока, поколотив Делагарди в нескольких битвах подряд. Причем с двух направлений – участвовали князь Андрей Шуйский и боярин Дмитрий Хворостин. Отчего пришлось Орешек оставить в покое и вообще убраться в Карелию. А потом снова проблемы у русских по дипломатическим каналам, и в 1583 году пришлось заключать невыгодный для русских Плюсский мир, к составлению которого приложил руку и Понтус.
До 1585 года Делагарди еще поучаствовал в нескольких мелких походах, после чего отправился на чествования в Нарву. И тут сложилась незадача. Подплывая к Нарской крепости на лодке в окружении свиты и в полном парадном доспехе, военачальник был встречен салютом. Во время которого по ошибке одна из пушек плюнула ядром, угодившим в эту самую лодку. По другой версии, гребцы засмотрелись на торжественную встречу и проворонили или камень подводный, или притопленное бревно. В любом случае дно лодки оказалось пробито, и, облаченный в тяжелый доспех, Понтус Делагарди на глазах у многочисленных зевак быстро пошел ко дну. Его выловили из реки на следующий день. Но, понятное дело, признаков жизни не обнаружили.
Понтуса Делагарди похоронили в Нарве, рядом с женой, умершей во время родов за два года до описанных событий. Их совместное надгробие сегодня считается шедевром ренессанса. А в Москве, узнав о гибели врага, отслужили праздничный молебен и объявили о Чуде Божьем, явленном людям при участии Николы Угодника.
Читать статьи РАНЬШЕ ОСТАЛЬНЫХ и поддержать проект "Исторические сражения": boosty.to/battlez