надежно стара и для того, чтобы пройти техосмотр, ей требовался основательный ремонт, а времени у него на это не было. Мой муж, как большинство австрийцев, склонен все делать сам – для них это что-то вроде символа мужской потенции? Жили мы тогда в тихом, малонаселенном районе, мест для парковки было навалом, казалось бы, машина никому не мешает, но по закону машина без актуальной наклейки техосмотра на улице стоять не может. Да, закон есть закон, но полиция не обращает на это внимания или просто закрывает глаза на подобные нарушения, пока какой-нибудь доброхот ей их не откроет. Короче, штраф не заставил себя ждать, и штраф немалый. В тот же день раздается телефонный звонок.
— Ну что, вы получили наконец штраф на свою колымагу? – интересуется незнакомый голос.
— Не понимаю. Кто говорит? – сбивчиво отвечаю я.
— Господин Хирш (именно так, «господин»), ваш сосед из первого подъезда. Обещаю, получите еще один штраф, я уже написал второе заявление. Немедленно уберите ваш металлолом с улицы!
— Почему она вам мешает, ведь на улице достаточно места? – недоумеваю, стараясь сохранять миролюбие.
— У нее нет наклейки техосмотра.
— А вам что до того? На улице стоят и другие машины с просроченными наклейками…
— Другие двигаются, а ваша нет!
У меня кончаются аргументы, а голос в трубке злобно продолжает:
— Короче, я не шучу!
— И вам не стыдно признаться, что это вы пишете кляузы? – беспомощно апеллирую к совести.
— А вы как думали?
— Так вы завтра и на меня напишете, чтобы и меня убрали…
— Не сомневайтесь!
У «господина Хиша» был готов ответ на любой вопрос, а между тем я понятия не имела, как он выглядит, и в каком именно подъезде он жил. Позже узнала, что он, оказывается, портил кровь всему дому. Если предположить, что по отношению ко мне им двигала ненависть к иностранцам, то что двигало им по отношению к его кровным соотечественникам? В окнах «господина Хирша» по ночам горел свет. Как-то возвращаясь поздно из гостей, я вспомнила старый анекдот и сказала мужу, что наш сосед, вероятно, пишет оперу, на что муж ответил:
– Опер его ни о чем не просит, но он все равно пишет.
На стоянке, принадлежащей дому, кто-то из соседей оставляет свой «караван», небольшой, жилой автобус. Съемщица соседнего места возмущается:
— Ваша машина слишком велика.
— Но я занимаю только свое место. Моя машина и правда пошире вашей, но она стоит внутри моей стоянки, и еще место остается.
— Да, но, когда вы открываете дверь вашей машины, вы используете вон сколько места от моей стоянки. А когда я открываю свою, мне от вашей достается вот только столечко!
И тут же в домоуправление летит жалоба с такой сентенцией: «Когда смотришь из окон верхних этажей, этот автобус нарушает равномерность пейзажа, – кругом стоят обычные легковушки, а этот, «как бельмо на глазу»!»
Вот такими восхитительными методами и достигаются эти восхитительные чистота и порядок!
Часть 2
НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ГАЗОНОВ
Нет ничего более шумного, чем прелестные, тихие, зеленые венские окраины! Ненавижу эти стриженные под гребенку газоны! Они скучны, в них нет жизни. Используются для них, как я узнала, специально выведенные, ослабленные сорта травы, чтобы ни одна травинка не посмела отличаться от другой. Стричь их полагается раз в неделю. Если этого не сделать, через несколько дней лужайка зацветает бесчисленными маргаритками, мелкими солнышками одуванчиков и еще какими-то крохотными, синими и лиловыми цветочками, и весной у гаражей распускалась примула. А этого допустить нельзя! Все лето просыпаюсь с головной болью – в семь утра меня будит грохот бензиновых сенокосилок. В понедельник стригут газоны наши дворники, во вторник дворники из соседнего жилого комплекса, в конце недели наступает очередь окружающих частных домишек. Один из хозяев жаловался, ему пришлось на несколько недель уехать, жена была нездорова и участок зарос травой.
— Я видела, – восхитилась я, – это было прекрасно! Я даже сфотографировала ваши маки!
— Да, да, красиво. Зато соседи написали жалобу в магистрат.
— Как, разве участок не ваш собственный?
— Они считают, моя трава засоряет их участки. Особенно они бояться маков. Запах от моего гриля им тоже мешает, они и на это писали жалобу.
— Может, у них просто аппетит разыгрался на ваши шашлыки? – предположила я.
— Мне-то от этого не легче, – горестно вздохнул пожилой мужчина.
Часть 3
ХАУСВАРТЫ
Немецкие слова «Hauswart“ или „Hausbesorger“ (дословно – хранитель дома или тот, кто за этим домом ухаживает) я перевожу на русский язык словом «дворник». Но не в том выродившемся, советском смысле, означающем человека, который метет (или не метет) двор, а в смысле дворника, скажем, дореволюционного. Да и в довоенные годы в СССР роль дворника не была сведена к роли обыкновенного подметальщика, он следил за состоянием дома, красил скамейки, сажал цветы, делал мелкий ремонт, дворничихе можно было доверить ключ от квартиры и попросить в твое отсутствие поливать цветы или кормить рыбок. В Австрии все это делают «хаусварты». (А вернее сказать, делали. Пришедшее к власти около 20 лет назад черно-голубое правительство отменило эту профессию, теперь за состоянием и чистотой жилых комплексов следят приходящие работники специализированных фирм, но это уже другая тема, к ней мы еще вернемся).
В нашем жилом комплексе первые этажи – это нежилые помещения. В немецкоязычных странах, как мы знаем, с этажами сплошная путаница. Например, когда я иду к моему глазному врачу, мне приходится пешком подниматься (ключи от лифта только у жильцов дома) на шестой этаж, где меня встречает оптимистичная табличка: «Erste Stock», т.е. пожалте на первый этаж. А перед этим мне пришлось миновать «келлер» (подвал, который почему-то оказался над землей), «эрдгешос» (земляной этаж), партер, высокий патер и бельэтаж. Короче, в нашем доме в первых этажах, именуемых «келлером», расположены разные подсобные помещения – от кладовок, до прачечных, а в одном из домов находилась квартира супружеской четы «хаусвартов». Они наводили порядок, меняли лампочки, мыли окна, обметали паутину, убирали зимой снег, а летом стригли (ненавистные мне) газоны.
— Пожалуйста, пожалуйста, фрау Ротен, не старайтесь так сильно, — уговаривала я нашу дворничиху, — дайте травке подрасти, пусть зацветут цветочки, это ведь так красиво!
— Да я бы с удовольствием, — говорила она, — но жильцы замучили жалобами. Им кажется, мы не нарабатываем на свою зарплату.
Часть 4
ДЕТИ МЕШАЮТ
Сижу за работой, со двора доносятся детские голоса. Время от времени в их нестройный щебет врывается богатырский глас, выкрикивающий:
— Александер!
От этого громового гласа можно сойти с ума! Выглядываю в окно. Гренадерского вида дама вяжет на лавочке, одним глазом бдительно следя за двухлетним Александром. Тому скучно ходить по дорожкам, он норовит свернуть на мягкий травяной коврик. Мать, не отрываясь от вязанья, окриком пресекает каждую попытку малыша. Вторым бдительным оком косит на окна, где за каждой занавеской чудится ей недреманное око соседки. Она горда собой: все видят, как хорошо она воспитывает своего ребенка.
— Почему детям нельзя на траву?
— Да пусть себе гуляют на здоровье, — добродушно отвечает фрау Ротен. – На то и дети, на то и травка. Мы не против, мы и газон подправим, и травки подсеем, но жильцам не нравится, когда дети…
Вздыхает горестно.
Да, дети, как и тот микроавтобус, тоже нарушают гармонию зеленого однообразия стриженных газонов.
Во дворе у нас росло экзотическое дерево, какой-то редкий сорт магнолии, цветущий весной огромными лиловыми цветами. Огромного же размера темно-зеленые листья появлялись после того, как дерево отцветало, и были они мягкими, сочными, как лопухи. Ветви у ствола тянулись вверх, но потом обрывались вниз словно мощным водопадом, образуя естественный шатер, ставший любимым местом для игр у наших ребятишек. Они устраивали там пикники, читали книжки, играли в кемпинг или в индейцев.
— Соседке со второго этажа они мешают, — волновалась фрау Лишка, постоянная детская защитница. – Она без конца пишет на них жалобы.
Старая дама собирала в доме подписи под своим предложением, запретить детям играть во дворе. Все возмущались, но в домоуправлении сидят тоже люди и им в конце концов надоело разбираться с этими бесконечными жалобами, отнимавшими столько времени. Вот они и приняли поистине «соломоново» решение. Однажды приехал грузовик с рабочими, те, стараясь не повредить корней, целый день выкапывали наше прекрасное дерево (за которое, кстати, в свое время было уплачено жильцами дома), осторожно погрузили его и увезли (чтобы порадовать нового владельца). Спилена была и плакучая ива – потому только, что разрослась слишком сильно и тем отличалась от остальной худосочной растительности двора.
Несколько дней во дворе вообще не было слышно детских голосов. Одна из соседок сидела на скамейке, глядя на пустое место, оставшееся после магнолии, и из глаз ее капали слезы.
— Как только можно так ненавидеть детей! – сетовала она. Кажется, ее одну не раздражали детские голоса под окнами. А голосов этих становилось все меньше, дети вырастали и разлетались из родительских гнезд, население нашего жилого комплекса заметно старело.
Очаровательная рыжеволосая девчушка играет на свирели. Нежные ее звуки заполняют послеполуденную тишину, кажется, даже птицы перестали петь и заслушались. Вдруг эту идиллию взрезает визгливый женский голос:
— Мелани! Прекрати сейчас же! Ты мешаешь мне работать!
Девочка в слезах уходит домой.
Другая соседка вступается за малышку:
— Она не права! Сейчас четыре часа, ты имеешь полное право музицировать! – так и говорит, музицировать.
Право правом, а вдохновение потеряно.
Часть 5
Похороны профессии
Да, да, как уже было сказано выше, в один далеко не прекрасный день у нас вдруг не стало дворников. Мужу пришло время идти на пенсию, жена просила, чтобы ей дали возможность доработать еще год до ее собственной пенсии, но… не позволили. Хотя все знали, почти всю работу по дому делала эта худенькая, похожая на подростка, женщина. Одна! Муж много белел.
— Мне стыдно быть безработной, — жаловалась фрау Ротен, — я всю жизнь работала…
— А кто же теперь будет следить за домом?
— Никто. Время от времени будут присылать бригаду уборщиков.
— А ключи от прачечной? А если срочно что-то отремонтировать? Или лампочку поменять? Или хулиганы в дом заберутся?
— Не знаю, не знаю.
Случилось это ближе к осени. Трава быстро подросла, цветочки зацвели на лужайке, но оттого, что газон никто не поливал, а дождей не было, на зеленом ковре появились рыжие проплешины, ветер выдувал из них пыль. Вскоре поредевший зеленый покров и вовсе пропал под опавшей бурой листвой. Суховей носил ее по двору, она засоряла подъезды и гаражи, там с удивительной быстротой расплодились огромные полупрозрачные тонконогие пауки, они трудолюбиво плели свои восхитительные сети, в которых застревало несметное количество насекомых, сожрать их всех у разжиревших пауков не было возможности, и те сутками барахтались в липких силках.
Какие-то люди с метлами действительно время от времени появлялись во дворе, но после их ухода мало что менялось. Осенняя листва на газонах так и долежала до весны. Окна стали черны от пыли, по углам налипла грязь, сильно напоминая что-то далекое, знакомое до боли.
— Почему у нас нет новых хаусвартов?
— Да потому что, на этих жильцов не угодишь! Они постоянно писали жалобы. Домоуправлению надоело с ними разбираться. А на приходящую бригаду много не нажалуешься – те пришли и ушли, с них спрос мал.
Так в свое время с исчезновением тех самых дворников менялась Москва. Я помню ее утопавшей в цветах. Потом клумбы поросли сорняками, скамейки во дворах покосились и сгнили. На место дворников пришли простые подметальщики, которые могли мести, а могли и не мести, спрос с них был мал. Разруха завладевала городом. «Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе не существует! Что вы подразумеваете под этим словом?» – яростно возмущался Филипп Филиппович из повести Булгакова «Собачье сердце». Да… Разруха сидит не в клозетах, а в головах!
Через несколько месяцев в домоуправлении все же одумались. И в один поистине прекрасный день в квартире хаусвартов снова появились занавесочки. И тогда окна нижних этажей снова засияли хрустальным блеском, двор был чисто выметен, в подъездах хлопотала улыбающаяся супружеская чета – Бог благослови! – это были наши новые дворники.
— Пожалуйста, пожалуйста, только не очень усердствуйте с газонами, — снова приставала я, на что симпатична блондинка добродушно ответила:
— Мы за домом оставляем экологическую лужайку. Пусть цветы цветут вам на радость!
Новый удар пришел неожиданно, и с той стороны, с которой его никто не ждал. То самое новое правительство решило навсегда распрощаться с буржуйским пережитком – институтом дворников. Распрощаться с веками сложившейся частью австрийской культуры. М наш дом снова был отдан опеку бригады подметальщиков. Пресса писала о десоциализации государства, назвав такую политику разбойничьим походом против населения, но это ничего не принесло. Нет, никакими соображениями экономии нельзя оправдать такое решение, это была победа товарища Швондера, да еще в той стране, о которой он и мечтать не смел. Венские дворники вышли тогда на демонстрацию, назвав ее похоронами профессии. Заодно похоронены были 32 тысяч рабочих мест. Квартплата от этого не снизилась, а как раз наоборот.
Диана ВИДРА