Сеньору Фелису я спросила о счастье. Из-за имени, во-первых, конечно. Имя её – Фелиса – означает «счастливая». Из-за нежности, во-вторых. Нежность какая-то считывалась и в дымно-сиреневой блузе её, и в том, как за плечо она своей морщинистой рукой трогала меня на прощанье. Не может несчастный человек быть нежным, не сумеет. – Когда вы в последний раз были счастливы? – А вот не очень давно. В том месяце пришла в клинику, а мне капельницу поставили. Так я больше часа спала на хорошей кровати и никто меня не трогал. Я такая счастливая была, даже смеялась всю дорогу потом. Не знаете, сегодня капельницу будут делать? – Не знаю, это как врач скажет. Дочь сеньоры Фелисы сидит рядом, слушает. Удивлённо моргает глазами, уточняет за меня: – А дома ты не была счастлива, ни одного разу что ли? Фелиса прикрывает глаза, улыбается, трогает дочь за руку. Помолчав, говорит: – И дома была, да. Вот, лет десять назад я проснулась утром, а ты уже не спишь и тортильи приготовила. Вот тогда я была очень счастлива. Сидят обе, улыбаются. Мне чувствуется, что вот сейчас тоже что-то хорошее происходит. Но они не говорят о нём, не называют, молча сидят. И я молчу, спугнуть опасаюсь.
