ОТЕЧЕСТВЕННАЯ КОСМОНАВТИКА: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

Владимир Бугров

То, что казалось несбыточным на протяжении веков, что еще вчера было лишь дерзновенной мечтой, сегодня становится реальной задачей, а завтра – свершением. Нет преград человеческой мысли! С.П. Королёв.
Газета «Правда» от 1 января 1966 года (за одиннадцать дней до кончины)

Идеи Константина Эдуардовича Циолковского о межпланетном полёте получили в Советском Союзе своё развитие вплоть до создания к 1974 г. реального фундамента для подготовки экспедиции человека на Марс: завершился этап лётно-конструкторских испытаний марсианской ракеты Н1, подготовлены две ракеты для доставки беспилотного лунного корабля как прототипа будущего марсианского на поверхность Луны. На макете тяжёлого межпланетного корабля (ТМК) в Институте медико-биологических проблем (ИМБП) проведены годовые наземные испытания систем жизнеобеспечения с участием испытателей. Получен опыт полётов человека в космос, введена в эксплуатацию транспортная система ракета и корабль «Союз», отработана сборка кораблей на орбите. Создана мощная производственная и испытательная база. На полигоне ЦНИИП-5МО построены уникальные сооружения для работы с крупномасштабными изделиями. Автоматическими станциями проложены первые межпланетные трассы, включая посадку на планеты.
Президент АН СССР М.В. Келдыш, оценивая общую степень готовности в 1969 г., дважды предлагал отказаться от лунной программы, спровоцированной завистниками Королева и навязанной ему в 1964 году нашими горе-стратегами из головного института, и выполнить в 1975 г. пилотируемый облет Марса. Но его не поддержали. В 1974 г. бывшие заместители Королёва вместе с В.П. Глушко уничтожили советскую межпланетную программу. Запуск двух собранных ракет был запрещён, вся материальная часть и техническая документация полностью уничтожены. Под завесой секретности сам факт существования марсианского проекта Королёва вычеркнут из истории советской космонавтики. Суть постановления правительства от 10 декабря 1959 г., утвердившего нашу межпланетную программу, скрывается от общественности, по сей день. Фантастический проект заменён мифом о том, как Королёв проиграл американцам лунную гонку, которой на самом деле никогда не было.
Мне удалось сохранить свои, в прошлом совсекретные рабочие тетради. В них содержатся разработанные мной лично черновики основных проектных документов по марсианскому и лунному проектам. Я был их непосредственным разработчиком. Все они разрабатывались под непосредственным руководством С.П.Королева и М.К.Тихонравова. Сохранилась также тетрадь с месячными планами участников работ за период до 1966 г. Эти материалы позволили мне воспроизвести объективную картину событий того времени в книге «Марсианский проект С.П. Королёва».

Фундамент успехов советского ракетостроения и космонавтики

Бытует мнение, что успехи отечественной космонавтики обусловлены нашим стремлением обогнать США. Это особо приятно тем, кто доказывает, что главное соревнование – лунное Советский Союз в итоге проиграл. Это очередной миф. Наши успехи определялись исключительно тем, что Королев, увлеченный идеями Циолковского о межпланетных полетах, сразу понял масштабы будущих межпланетных комплексов и сумел заинтересовать правительство возможностью использовать реактивную технику для укрепления обороноспособности страны. Правительство – Сталин и на первых порах Хрущев сумело, в свою очередь, не только вникнуть в идеи Королева, но и создать необходимые условия для их осуществления. Вот некоторые важные события в истории советской космонавтики, предопределившие реальную возможность осуществить проект экспедиции на Марс 1959–1974 гг., а также некоторые комментарии к ним.
14 июля 1932 г. приказом председателя Центрального совета Осовиахима Группа изучения реактивного движения (ГИРД), образованная по инициативе Сергея Королёва, Фридриха Цандера, Михаила Тихонравова и других энтузиастов межпланетных полётов, получила статус первой в стране официальной организации по межпланетным полётам и сыграла ключевую роль в обеспечении лидерства нашей страны в космосе. Королёв назначен начальником ГИРД. Подвал дома у Красных ворот в Москве, где располагалась ГИРД, стал колыбелью отечественного ракетостроения и космонавтики. Именно здесь были сделаны самые первые практические шаги к созданию будущих межпланетных ракет и кораблей. Здесь Цандер разработал первый ракетный двигатель, Королёв – первый ракетоплан. 17.08.1933 г., 80 лет назад, на полигоне в Нахабино была успешно запущена первая советская жидкостная ракета, созданная в ГИРД, под руководством Королева по проекту Тихонравова.
Королёв, будучи начальником ГИРД, понимал, что будущие межпланетные ракеты и корабли – не планеры, которые они с Тихонравовым строили раньше, и что их создание невозможно без государственной поддержки. Он вовлекает в решение проблем руководство наркомата обороны. 31 октября 1933 г. В.М. Молотов, с одобрения И.В. Сталина, подписывает постановление Совета Труда и Обороны о создании первого в мире Ракетного научно-исследовательского института (РНИИ). Здесь объединились специалисты московской ГИРД, мечтавшие о межпланетных полетах, и работавшие над созданием пилотируемых летательных аппаратов с жидкостными ракетными двигателями на кислороде, и ленинградской Газодинамической лаборатории (ГДЛ), работавшие над пороховыми реактивными снарядами и экспериментальными ЖРД на азотной кислоте.
Как следует из недавно появившихся документов, начальник РНИИ И.Т. Клеймёнов (начальник ГДЛ до объединения), ориентируясь на ошибочные выводы В.П. Глушко о бесперспективности применения жидких кислорода и водорода для жидкостных ракет, отдал предпочтение двигателям Глушко на азотной кислоте. Когда гирдовцы оказали активное сопротивление, отстаивая кислородную тематику, Клеймёнов написал заявления в НКВД с просьбой привлечь строптивых к ответственности. В ответ последовали обращения гирдовцев в партком института, и осенью 1937 г. на партийно-хозяйственном активе Клеймёнов, Лангемак и Глушко подверглись острой критике. Досталось и Королёву за предпочтение, отданное двигателям Глушко, − они так и не смогли поднять его ракеты. Так что органы НКВД проявили интерес к основным фигурантам вовсе не в результате доносов сотрудников РНИИ друг на друга, как хочется некоторым авторам (доносил в НКВД сам начальник РНИИ), а после партхозактива института.
На момент ареста руководителей РНИИ Клейменова и Лангемака осенью 1937 года пороховые снаряды, разработанные еще Тихомировым и Петропавловским в ГДЛ в 1929-1932 году, не удовлетворяли требования артиллеристов по точности и создавались как химические. При новом руководстве, РНИИ возглавил А.Г. Костиков, для повышения эффективности стрельбы снарядами РС-132 осколочно-фугасного типа были разработаны установки залпового огня. 17 июня 1941 года они были продемонстрированы высшему военному командованию страны и немедленно приняты на вооружение, как легендарные «Катюши».
К моменту ареста Глушко и Королева в 1938 году двигатели Глушко на азотной кислоте, над которыми он работал с 1928 года, так и не работали. Не летали ракетоплан и ракеты Королева с этими двигателями. Лишь в 1940 году после замены двигателя Глушко на двигатель Душкина, был выполнен первый полет человека на ракетоплане Королева РП-318 с ракетным двигателем. Это был первый в стране полет летательного ппарата с ракетным двигателем. Запрет работ по кислородным ЖРД в РНИИ имел печальные последствия. В 1945 г. наши специалисты, изучая трофейную ракетную технику, могли убедиться, во что обошлись потерянные годы. Кислородный ЖРД ракеты ФАУ-2 имел тягу 25 т. ОРМ-65 Глушко – 150 кг., да и то не работал. Валентину Петровичу пришлось забыть выводы о неэффективности жидкого кислорода и срочно копировать немецкий двигатель и модифицировать его для ракет Королёва.
В Германии во время изучения трофейной техники С.П. Королёв проявил свои лучшие качества организатора. В феврале 1946 г. он сделал доклад правительству, и его предложения об объединении усилий всех организаций для создания ракетной техники были одобрены. 13 мая 1946 г. Сталин принимает историческое решение о создании Госкомитета по реактивной технике, ставшее стартовой площадкой для стремительного развития отечественного ракетостроения. В августе образован институт НИИ-88. Королёв назначен главным конструктором баллистических ракет дальнего действия (БРДД). В итоге были разработаны и сданы на вооружение первые боевые ракетные комплексы на базе одноступенчатых ракет, в том числе ракета Р-5М, способная доставить ядерный заряд массой 1,3 т на расстояние 1200 км.
13 февраля 1953 г. Сталин подписал постановление, утвердившее предложения Королёва о создании следующего поколения – двухступенчатых баллистических и крылатых ракет. Персональная ответственность за их разработку возлагалась на главного конструктора Королева и его заместителя Мишина, а девятнадцати министрам предписывалось своевременное и качественное выполнение заданий, определённых постановлением. В результате появилась Р-7 – знаменитая «Семёрка», первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета, способная доставить ядерный заряд в любую точку земного шара и обеспечившая наш бурный прорыв в космос. Была сформирована мощная кооперация предприятий, обеспечивших создание новых боевых ракетных комплексов на базе двухступенчатых ракет.
Этим же постановлением Королеву была поручена разработка крылатых ракет. Проведя проектные проработки Королев, передал эти работы вместе с заделом и специалистами в ОКБ С.А.Лавочкина, которое создало уникальную по тем временам крылатую ракету «Буря», успешно прошедшую летные испытания, но проигравшую баллистической ракете Р-7. Королев доказал сам себе, что доставлять полезные грузы на большие расстояния выгоднее баллистическими ракетами. К сожалению, тема «Буря» была закрыта, и страна лишилась системы, которая вначале 60-х могла стать прообразом «Бурана».
27 мая 1954 г. Королев обратился к Д.Ф. Устинову с предложением о разработке искусственного спутника Земли. В записке, подготовленной М.К. Тихонравовым, говорилось: «ИСЗ есть неизбежный этап на пути развития ракетной техники, после которого станут возможными межпланетные сообщения». Созданные на базе ракеты Р-7 модификации «Спутник», «Восток», «Молния», «Восход» и «Союз» вывели в космос искусственные спутники Земли, автоматические аппараты, межпланетные станции и первые пилотируемые космические корабли. Ракета «Союз» и по сей день остаётся единственным надёжным средством доставки пилотируемых кораблей на околоземную орбиту.

Вперед, на Марс. Советская межпланетная программа

В 1957 г. после запуска первых искусственных спутников Земли, С.П. Королёв – начальник и главный конструктор ОКБ-1, выделившегося в самостоятельную организацию из состава НИИ-88, а М.К. Тихонравов – начальник проектного отдела в ОКБ-1 по космическим кораблям и аппаратам. Они ставят перед собой задачу: разобраться в комплексе проблем, связанных с осуществлением межпланетного полёта человека, определить состав технических средств, необходимых для их решения. Начались интенсивные проработки возможностей создания ракет и кораблей для выполнения именно межпланетного полёта. Ракета Р-7 была способна, после определенных доработок, вывести корабль с человеком на околоземную орбиту. Но Королев, по постановлению 30 июня 1958 г. прорабатывает возможности существенного увеличения ее грузоподъёмности за счёт использования ядерных двигателей с целью разогнать корабль с человеком до второй космической скорости, вывести его за пределы земного тяготения и совершить полёт в межпланетном пространстве. Но от ядерных двигателей пришлось отказаться.
Ясность цели, проведённые предварительные проработки, мощная кооперация, созданная при разработке боевых ракетных комплексов, собственный накопленный опыт и благоприятное отношение главы государства, теперь уже Н.С. Хрущёва, позволили Королёву без тени сомнений взяться за осуществление дерзновенной мечты всего человечества – полёта человека на другую планету (а не на Луну!). Эти масштабные планы были сформулированы всего через 15 лет (!!!) после окончания Великой отечественной войны.
В Постановлении СМ СССР № 1388-61810 от 10 декабря 1959 г. «О развитии исследований по космическому пространству» были определены главные вехи космической эры, начиная с первого полёта человека в космос и кончая высадкой на планеты. В частности, предписывалось создать космические ракеты для полёта на Марс и Венеру, осуществить первые полёты человека в космос, разработать автоматические и обитаемые межпланетные станции и станции на других планетах.
Осуществить первые полеты человека в космос можно было на доработанной ракете Р-7. К разработке экспериментального корабля-спутника – будущего «Востока» – постановлением 22 мая 1959 г. было дополнительно привлечено 123 организации, в том числе 36 заводов
Для выполнения постановления 1959 года в части, касающейся создания обитаемых межпланетных станций и станций на других планетах, то есть для полётов человека за пределы земного тяготения, в околосолнечное пространство, на соседние планеты необходима была ракета на порядок более мощная, чем Р-7 (стартовая масса Р-7 – 280 т, а будущая ракета имела массу 2800 т.). Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 715-296 от 23 июня 1960 г «О создании мощных ракет-носителей, спутников, космических кораблей и освоении космического пространства в 1960–1967 годах», предписывались работы по созданию космической ракетной системы со стартовой массой 1000–2000 т, обеспечивающей вывод на орбиту вокруг Земли тяжелого межпланетного корабля массой 60–80 т. Началась разработка четырёхступенчатой ракеты Н1. Три ступени должны были выводить на околоземную орбиту 75-тонный полезный груз, в его составе: – 15-тонный ТМК, и четвёртая ступень – 60-тонный водородный ракетный блок СР, способный вывести ТМК в межпланетное пространство.
В отделе М.К. Тихонравова с 1959 г. одновременно проектировались два космических корабля: корабль «Восток» для осуществления первого полёта человека вокруг Земли и тяжелый межпланетный корабль ТМК для осуществления экспедиции на Марс. В то же время разрабатывались автоматические аппараты и станции для полётов в околоземное пространство, к Луне, Марсу и Венере с целью подготовить проникновение человека сначала в околоземное, а затем и в околосолнечное пространство.
Тяжелый межпланетный корабль ТМК должен был обеспечить автономный трёхлетний полёт в межпланетном пространстве экипажа из трёх человек. Главным фактором, определявшим облик и конструкцию, являлась длительная невесомость. Бороться с ней пытались путём создания искусственной тяжести за счёт вращения корабля вокруг центра масс. Жилые и часто посещаемые отсеки старались разместить на максимальном удалении от центра вращения. Разумным тогда представлялось расстояние в 10–12 м. Для испытаний в ЛИИ была создана экспериментальная установка с комнатой, вращающейся на плече 10 м. Впоследствии от искусственной тяжести отказались.
Следующим важным фактором была необходимость обеспечения экипажа пищей, водой и воздухом. Запасы для трёх человек на 2–3 года полёта имели неприемлемые весовые характеристики. Снизить их можно было только за счёт воспроизводства компонентов на борту. Для этого разрабатывался специальный замкнутый биолого-технический комплекс (ЗБТК), призванный обеспечить круговорот веществ, потребляемых и выделяемых экипажем, по существующей в наших земных условиях схеме. Основой процесса круговорота веществ являлся фотосинтез, поэтому была спроектирована оранжерея, где предполагалось выращивать различные культуры.
Растения планировалось размещать на компактных стеллажах, на гидропонике, а корни помещать в специальные капсулы, к которым подводится питательный раствор. Для освещения использовали концентраторы солнечного потока, расположенные вдоль корпуса корабля с двух сторон под определённым углом. При ориентации их на Солнце отражённый и сжатый ими солнечный поток вводился через щелевые иллюминаторы, расположенные вдоль корпуса, внутрь корабля, где распределялся между потребителями. В состав ЗБТК также входили хлорельный реактор, ферма с животными (кроликами или курами – впоследствии от этого отказались) и система утилизации отходов с запасами реактивов.
Корабль в начале 1962 г. представлял собой пятиэтажный цилиндр. Каждый этаж имел определённое функциональное назначение: Жилой, с расположенными в нём тремя индивидуальными каютами для экипажа, туалетами, плёночными душевыми, комнатой отдыха с библиотекой микрофильмов, кухней и столовой. Рабочий, с рубкой для ежедневного контроля и управления всеми системами ТМК, мастерской, медицинским кабинетом с тренажёрами, лабораторией для проведения научно-исследовательских работ и надувным внешним шлюзом. Биологический, с размещёнными в нём стеллажами с высшими растениями, светораспределительными устройствами, арматурой для подачи питательных растворов, клетками для животных, хлорельным реактором, ёмкостями для хранения урожая, арматурой и оборудованием ЗБТК. Приборно-агрегатный, где была сосредоточена основная масса приборов, аппаратуры и арматуры всех систем ТМК. Он же радиационное убежище. Снаружи ТМК размещались антенны, солнечные батареи, оптические датчики, двигатели системы ориентации, а также спускаемый аппарат для возвращения экипажа на Землю с корректирующей двигательной установкой, которые увеличивали радиационную защиту экипажа.
Марсианский экспедиционный комплекс должен был собираться на околоземной орбите, поскольку масса его могла составлять несколько сот тонн. На первых этапах проектирования, для его разгона с околоземной орбиты к Марсу и для последующих манёвров, предполагали использовать электрореактивную двигательную установку с ядерным реактором (ЯЭРДУ). ЭРДУ расходует меньше топлива, чем ЖРД, что сулило выгоду в снижении запасов топлива, но создаёт значительно меньшую тягу. Однако, за счёт длительного включения может, постепенно наращивая скорость и раскручивая комплекс по спирали вокруг Земли в течение нескольких месяцев в околоземном пространстве, обеспечить его разгон к Марсу и последующие манёвры. В тот период не было достоверно известно, что при длительном полёте корабля во время его раскрутки по орбитам вокруг Земли, проходящим через радиационные пояса Земли, экипажу грозит опасность получить до 50 летальных доз. Кроме того, дальнейшие проработки показали, что весовое превосходство комплекса с ЭРДУ оказалось мнимым. Но многие разработчики, не обременявшие себя нудными весовыми расчётами, продолжали верить в это превосходство и рисовать на поверхности красной планеты армады стотонных внедорожников. Эти иллюзии, к сожалению, положены в основу многих «липовых» проектов с ЭРДУ не только прошлого, но и нашего века.
Летом 1962 г. предполагалось представить эскизный проект по ракете-носителю Н1 экспертной комиссии под председательством президента Академии Наук СССР М.В. Келдыша. Мне было поручено подготовить проспект «Плана освоения Марса и Венеры» с использованием Н1. Я высказал сомнения по поводу перспектив создания в приемлемые сроки и применения ЭРДУ, и Тихонравов, разделяя эти сомнения, попросил отразить их в проспекте и представил его Королёву. Текст записки, написанной главным конструктором после ознакомления с проспектом «Плана…», сохранился в моей рабочей тетради:

1. В первую очередь Луна, Марс.
2. Венеру изучать сравнительно в небольшой степени перед посадкой.
3. Перелёт человека на планеты должен быть сделан:
а) в минимальное время,
б) с минимальной затратой средств.
Это обеспечивается минимальным комплексом кораблей.
4. Задачи освоения Луны и Марса различны.
5. Первая задача – проектирование корабля для большой экспедиции с возвращением.
6. Это возможно:
а) на базе сборки,
б) с ЭРДУ,
в) с ЗБТК.
7. Для безопасности полёта рассматривать два случая:
а) после посадки невозможен старт,
б) при подлёте невозможна посадка.
8. Облётный вариант не нужен.
9. Нужно дублировать следующие трудности:
а) Нет ЭРДУ – вариант с жидкостными двигателями.
б) Нет ЗБТК – вариант с запасами.
в) Сборка – ….
По пункту в): 1. Возможно, потребуется облёт не по соображениям науки и техники.
2. Идти на риск посадки на Марс без возвращения на том же корабле (экспедиция из минимального числа людей ждёт следующий корабль).
Таким образом: Можно делать облётный, но он должен быть элементом сборного!!! Нужно проектировать элементы.

В соответствии с этими указаниями необходимо было провести анализ возможности осуществления марсианской экспедиции с использованием ЖРД в различных схемах полёта и выбрать оптимальную. Расчёты проводились по формуле Циолковского на логарифмической линейке. Мне пришлось просчитать 17 схем (408 вариантов): с учётом двух вариантов опорных орбит у Марса, вариаций по трём значениям удельной тяги (315, 350 и 440 кгс ∙ с/кг) и по четырём значениям коэффициента воспроизводства продуктов в ЗБТК (от полного воспроизводства до полных запасов). Для всех схем и вариантов были определены исходные весовые характеристики перед стартом на околоземной орбите и на всех этапах полёта: на ОИСЗ стартовая масса в разных вариантах составляла 1200−2000 т.
Первой мерой по снижению начальной массы является отказ от торможения ТМК для перевода его на ОИСЗ при возвращении. При подлёте к Земле от ТМК должен отделиться возвращаемый аппарат с экипажем, войти в атмосферу со второй космической скоростью и совершить посадку. При этом его траектория не должна выходить за пределы заданного весьма узкого коридора. В противном случае аппарат либо ждут недопустимые нагрев и перегрузки, либо он, «чиркнув» по верхним слоям атмосферы и потеряв скорость на неопределённую величину, уйдёт в полёт по нерасчётной траектории. У меня возник вопрос: можно ли скорректировать параметры коридора так, чтобы после «чирканья» траектория стала расчётной, но не для посадки аппарата, а для перевода его на заданную орбиту спутника?
Идею торможения в атмосфере планеты высказывали ещё Ю.В. Кондратюк и Ф.А. Цандер. Идея использовать торможение в атмосфере Марса для снижения скорости движения экспедиционного комплекса до величины, достаточной для перехода на орбиту спутника Марса, была весьма заманчивой. В тормозном ракетном блоке масса топлива могла составлять до 60% массы всего комплекса, и отказ от него мог более чем вдвое уменьшить стартовую массу. Первые расчёты показали, что это возможно. Идея Тихонравову понравилась, и он рассказал о ней Королёву. По его указанию для дальнейшей проработки были выданы задания нашим аэродинамикам и в ЦАГИ.

Схема приобрела следующий вид. После каждого погружения до высоты 70–100 км на время порядка 100 сек. комплекс переходит на вытянутую эллиптическую орбиту. В её апогее проводится ювелирная, с малыми затратами, коррекция для обеспечения требуемой глубины следующего погружения в атмосферу.
Высота апогея последующих эллиптических орбит постепенно уменьшается и примерно после седьмого погружения становится равной высоте будущей круговой орбиты. В её апогее выдаётся небольшой разгонный импульс, и комплекс переводится на круговую орбиту, исключая последующее погружение.
После одобрения схемы с аэродинамическим торможением Королёвым, мы приобрели букет новых проблем. Экспедиционный комплекс при прохождении марсианской атмосферы будет испытывать нагрузки от скоростного напора и нагрев, допустимые пределы которых весьма ограничены из-за большого количества внешних элементов. Поэтому размеры, форма и прочность элементов должны быть рассчитаны на эти новые условия или защищены от их воздействия.
Всё это потребовало новых компоновочных схем, увязки многих противоречивых требований. В первую очередь внимание было уделено разработке различных вариантов жёсткого экрана, который мог служить защитой внешних элементов комплекса от воздействия скоростного напора и одновременно обеспечить ему необходимое торможение при прохождении марсианской атмосферы. Форма защитного экрана была выбрана в виде большого зонтика, расположенного на лобовом торце комплекса и обращённого выпуклой стороной в сторону набегающего потока. Однако это делало комплекс неустойчивым, поэтому планетный посадочный комплекс был вынесен за лобовую поверхность тормозного экрана.
Солнечные концентраторы также проектировались в форме зонтика диаметром 15–20 м, расположенного вокруг отсека оранжереи. Внутренняя его поверхность, ориентированная на Солнце, выполнялась в виде отдельных секций. Форма поверхности каждой секции представляла собой часть параболоида с собственным фокусом, расположенным на обечайке отсека оранжереи, в этом месте для каждой секции устанавливался свой иллюминатор. Всего секций с иллюминаторами предполагалось от 12 до 24. Солнечный поток попадал на секции, отражался ими, и в концентрированном виде направлялся через иллюминаторы внутрь корабля, где с помощью линз Френеля и плёночных отражателей распределялся по потребителям.

Трёхступенчатая ракета-носитель Н1, технический и стартовый комплексы, другие наземные сооружения обеспечивали подготовку, старт и выведение на околоземную монтажную орбиту 75-тонных блоков. Для сборки МПКК на орбите был предусмотрен монтажный отсек сферической формы с 6–8-ю стыковочными узлами. К нему с одной стороны стыковались марсианский орбитальный комплекс (МОК) и марсианский посадочный комплекс (МПК), с другой – разгонный ракетный комплекс (РРК) в составе центрального и 4–6 боковых модулей, который обеспечивал старт МПКК с монтажной орбиты и выведение его на траекторию полёта к Марсу.
В состав МОК входили тяжёлый межпланетный корабль (ТМК) и разгонный ракетный блок (РРБ) для разгона ТМК с орбиты спутника Марса на траекторию полёта к Земле. Блок, в котором размещался экипаж из трёх человек при полёте к Марсу и обратно, представлял собой единую конструкцию и понимался как собственно ТМК. В его состав входили орбитальный модуль, корректирующая двигательная установка и возвращаемый на Землю аппарат ВА массой 2,1 т, то есть около 0,5% от начального веса комплекса.

Посадочный комплекс состоял из тормозных и посадочных устройств, посадочной ракеты и марсианского корабля МК с двухступенчатой взлетной ракетой и капсулой возвращения. Сборка на орбите комплекса должна была обеспечиваться специальными бригадами космонавтов из числа опытных специалистов ОКБ-1, головного завода и космодрома. Планировалось доставлять их на орбиту на кораблях «Союз».
Экспедиция должна была проходить по следующей схеме. Разгон к Марсу с орбиты ИСЗ обеспечивался жидкостными ракетными двигателями. Экипаж, находясь в спускаемом аппарате на участке разгона, мог при необходимости отделиться от комплекса, вместе с корректирующей двигательной установкой и марсианским разгонным блоком и, используя их, вернуться на Землю. В полёте к Марсу комплекс поддерживал ориентацию на Солнце и связь с Землёй. Переход на орбиту спутника Марса выполнялся за счёт аэродинамического торможения комплекса в марсианской атмосфере. На орбите спутника Марса два члена экипажа перемещались в посадочный комплекс, он отделялся от орбитального, сходил с орбиты, осуществлял спуск с торможением в атмосфере и посадку. Завершив пребывание на поверхности планеты, экипаж располагался в капсуле возвращения, стартовал, выводился на исходную орбиту, стыковался с орбитальным комплексом, и космонавты возвращались на ТМК. На время старта к Земле они занимали места в возвращаемом аппарате. При подлете к ней возвращаемый аппарат с экипажем отделялся от ТМК, корректировал траекторию входа в атмосферу, осуществлял управляемый спуск в атмосфере и приземлялся.

Описанный марсианский проект с ЖРД был представлен на рассмотрение экспертной комиссии с такими выводами:
1. Исходный вес межпланетного комплекса на ОИСЗ для различных схем полёта находится в диапазоне 1200–2000 т.
2. Оптимальная схема – с доставкой на ОИСМ всего комплекса и со спуском на поверхность планеты возвращаемого аппарата минимальной массы.
3. Возвращение экипажа на Землю должно происходить в спускаемом аппарате, без выхода на ОИСЗ, со второй космической скоростью.
4. Наивыгоднейший вариант – с аэродинамическим торможением для выхода на ОИСМ – позволит в 2–3 раза снизить стартовый вес на ОИСЗ.
5. Главный вывод: тяжёлый межпланетный корабль – основной элемент экспедиционного комплекса независимо от схемы экспедиции – необходимо создавать и отрабатывать на Земле и на ОИСЗ как тяжёлую орбитальную станцию (ТОС).
В июле 1962 г. экспертная комиссия рассмотрела эскизный проект ракеты Н-1 – основы марсианской экспедиции. В докладе Королёв марсианское назначение ракеты Н1 не акцентировал – она представлялась как ракета многоцелевого назначения, в том числе для решения комплекса оборонных задач. Кроме шести моих плакатов по марсианской экспедиции, висели даже плакаты по экспедиции на Луну, сделанные нашими проектантами за два дня специально к заседанию. Об экспедиции на Марс Королёв сказал очень кратко, но отметил, что она рассматривается с использованием ЖРД.
У меня сложилось впечатление, что Сергей Павлович не ставил перед собой задачи вызвать большой интерес к марсианской теме и, по-моему, многие сочли, что за нашими красивыми марсианскими плакатами нет никаких реальных проработок. Наша работа проводилась тогда в обстановке повышенной секретности, не афишировалась, не обсуждалась в курилках, а на совещаниях или не упоминалась, или не воспринималась всерьёз. Даже некоторые замы Королёва, восприняли марсианские материалы как весьма далёкую перспективу, а лунные картинки, сделанные за два дня, Черток, например, не будучи посвященным в марсианский проект, воспринял по своему, и в своих мемуарах представил как якобы существовавшую лунную гонку, которой, на самом деле не было.
Хочется подчеркнуть, что причина такой закрытости марсианской программы крылась не только в повышенной секретности. Королёв опасался недобросовестной преждевременной критики в высших правительственных кругах со стороны главных своих оппонентов – В.П. Глушко, В.Н. Челомея и М.К. Янгеля. Обстановка в тот период наверху была очень сложная. Шла жестокая, спровоцированная Н.С. Хрущёвым, «война» за тяжёлый носитель, а значит и за лидерство в перспективных космических программах. Лишняя публичная бравада марсианской темой могла вызвать негативную реакцию оппонентов, а затем и Хрущёва. О действительных намерениях Королёва красноречивее моих черновиков свидетельствуют его известные заметки по ТМК и ТОС. Эти записи поражают широтой видения всех проблем межпланетного полёта и вместе с тем глубиной проникновения в их суть. А ведь сделаны они были 14 сентября 1962 г., всего через два месяца после заседания комиссии!
Марсианский проект, хотя и не был особо выделен Королёвым в докладе, вошёл в состав эскизного проекта по ракете Н1, в Приложение № 1, и был утверждён председателем межведомственной комиссии – президентом АН СССР М.В. Келдышем. На сегодня это единственный официальный проект экспедиции на Марс, выполненный в соответствии с Постановлениями правительства и утвержденный назначенной правительством экспертной комиссией. Решение комиссии Келдыша было закреплено постановлением правительства от 24 сентября 1962 года, которое утвердило технические характеристики ракеты Н1. Это дало возможность начать изготовление ракеты Н1, приступить к строительству сооружений на космодроме Байконур. В 1963 г. по инициативе Королёва был создан Институт медико-биологических проблем, основной задачей которого была разработка систем жизнеобеспечения для длительных межпланетных полётов.
Таким образом, проектные проработки по марсианской экспедиции полностью подтвердили правильность принятого Королевым в июле 1962 г. решения ориентироваться на жидкостные ракетные двигатели вместо ЭРДУ. Это избавляло от проблем, связанных с созданием ЭРДУ (которые и до сих пор не решены!!!). К лету 1964 г. были проведены углублённые проработки конструктивного облика марсианского комплекса и его весовых характеристик, подготовлены все необходимые материалы для привлечения к работам широкой кооперации смежных организаций. Мы были сориентированы на подготовку соответствующего постановления правительства.

Назад в лунный тупик. О советской лунной программе

Пока Королев работал над марсианской программой, конкуренты не дремали. Когда начались работы по Н1 Валентин Глушко отказался разрабатывать для этой ракеты кислородно-керосиновые двигатели, опять навязывая Королеву двигатели на азотной кислоте, и навсегда рассорился с ним. В результате разработка двигателей для Н1 была поручена Николаю Кузнецову конструктору авиационных двигателей. Возникший антагонизм повлек за собой конкуренцию между главными конструкторами, поддержанную Хрущевым. В апреле 1962 года он подписал постановления, утвердившие расточительный параллелизм в создании тяжелых ракет, и поручил их разработку еще двум главным конструкторам Янгелю и Челомею, двигатели для их ракет на азотной кислоте разрабатывал Глушко. Талантливые главные конструкторы соревновались, но не с американцами, а между собой: кто перетянет Хрущёва на свою сторону.
Это соревнование имело весьма негативные последствия. Королев планировал, используя верхние ступени Н1, создать ракеты разной грузоподъемности на экологически чистых компонентах. Н11 – 2, 3 и 4 ступени, стартовая масса 700 т, полезный груз 20 т. Н111 – 3 и 4 ступени, стартовая масса 200 т, полезный груз 5 т.
Янгель и Челомей продвигали свои ракеты с двигателями Глушко на азотной кислоте. Победили Челомей (у него работал сын Хрущёва) с Глушко. Но я глубоко убежден, что, навязав Хрущеву ракету «Протон», на крайне агрессивных компонентах (по сей день это вызывает беспокойство при ее эксплуатации), Челомей и Глушко не только лишили страну экологически чистых носителей среднего класса, но, самое главное они перечеркнули Королеву возможность опережающих летных испытаний верхних ступеней ракеты Н1, а это единственно оптимальный путь создания тяжелого носителя, которым, кстати сказать пошли и американцы. Именно этот конфликт, начатый Глушко из-за желания доказать превосходство своих двигателей на азотной кислоте перед кислородными, имел самые роковые последствия, и фактически явился истинной причиной уничтожения в 1974 году советского проекта экспедиции на Марс. Ракеты Н11 и Н111 к этому времени должны были летать, и никто не посмел бы уничтожить Н1 и нашу межпланетную программу.
Постановление 3 августа 1964 г., спровоцированное конкурентами Королёва, определило приоритетной лунную программу. Оно поручало, в первую очередь В.Н. Челомею разработать корабль и с помощью ракеты «Протон» осуществить на нем облет Луны в 1967 г. (раньше американцев). В случае успеха это давало возможность объявить о нашем превосходстве в лунной программе (когда еще американцы высадятся), а Челомея объявить новым лидером в космонавтике (у него работал сын Хрущёва). Вторым пунктом Королёву поручалась высадка на Луну. Лунная программа не отменяла марсианской, и Королев объединил их в одну программу. Ракета Н1 подверглась серьезным доработкам: на блоке А были установлены еще 6 двигателей, требования к их характеристиками существенно повышены, увеличен объем баков, стартовая масса увеличилась с 2200 до 2800 тонн, масса полезного груза с 75 до 95 тонн.
Небылиц про советскую лунную программу, про лунную гонку, про то, как мы ее проиграли, не сочиняли только ленивые. И лидеры в этом не журналисты, а, увы, бывшие соратники Королева. Нужно подчеркнуть, что американцы занимались лунной программой с 1961 г. А у нас первые чертежи лунного корабля Сергей Павлович смотрел за моим кульманом только в октябре 1964 г., о соревновании с американцами не было и речи. Так что пресловутая «лунная гонка» это нелепая выдумка, появившаяся в мемуарах Чертока «Ракеты и люди. Лунная гонка». А СМИ, особенно зарубежные с азартом растиражировали ее в период охаивания советского периода. Этот миф фактически подменил истинную историю советской космонавтики.
Кстати сказать, Вернер фон Браун тоже мечтал о Марсе, а не о Луне. Но его проект с экипажем 70 человек и стартовой массой на орбите 38 000 т не вдохновил президента США, который, видимо понимая, что Королёва, запустившего Гагарина, в межпланетной гонке уже не догнать, поручил немецкому ракетчику выиграть хотя бы промежуточный финиш на Луне. Какими же были головы у наших «стратегов» из головного института ЦНИИмаш, развернувших Королёва со столбовой марсианской дороги вдогонку за американцами в лунный тупик!
Должен со всей ответственностью заявить, что Луна, как важный этап освоения космоса человеком, Королева не интересовала, никакой лунной программы в ОКБ-1 не существовало, и подразделения, разрабатывавшего лунные проекты в ОКБ-1 до осени 1964 года не было. В последующий период Сергей Павлович часто приходил за мой кульман, он заботился о том, чтобы элементы лунного комплекса можно было применить в марсианской программе. Лунный посадочный корабль должен был стать марсианским посадочным, а лунный орбитальный должен был заменить корабль «Союз», который ему не очень нравился. Потому, как он обсуждал чертежи, я однозначно понимал, что соревнование с американцами его вообще не интересует, хотя он никогда не выражал этого. Оппоненты, однако, возражают: как же не было лунной программы, но ведь был у Королева уже в 1960-1962 гг. проект «Союз» — это пилотируемый облет Луны. В этот вопрос также необходимо внести ясность.

История облета Луны такова

Королев еще в 1959 году поставил перед проектантами Тихонравова задачу: поскольку марсианская экспедиция неосуществима без сборки – подготовить проект сборки на орбите двух кораблей «Восток» («Восток» ещё только проектировали). У инженеров Феоктистова появилась идея использовать образующийся на орбите комплекс для облета Луны, и они предложили это Королеву. Он считал (и писал об этом в своих записках), что облет Луны будет выполнен на ТМК как этап отработки марсианской экспедиции. Однако согласился с инициативой: это позволяло раньше начать отработку возвращения корабля на Землю со второй космической скоростью. В результате появился проект комплекса «Союз» для облета Луны. Работы, как и всегда, были узаконены постановлением в апреле 1962 года.
Однако «Восток» не был приспособлен для входа и спуска в атмосфере Земли со второй космической скоростью при возвращении от Луны на Землю. Поэтому начали проектировать спускаемый аппарат новой формы, а заодно и новый корабль для облета Луны 7К-Л1. Увязнув в выборе формы СА, допроектировались до постановления 3 августа 1964 года, которое поручило осуществить облет Луны Челомею, по его предложению, а с ОКБ-1 эта задача с согласия Королева была снята.
Королеву была поручена экспедиция на Луну, и он начал разработку других кораблей: ЛОК для полета к Луне и возвращения на Землю и ЛК для посадки на Луну. Корабль 7К-Л1 как облетный потерял смысл, и его передали в подразделения П.В. Цыбина, занимавшиеся военной тематикой, для использования в военных программах. Осенью 1964 года, вернувшийся в проектный отдел после полета на корабле «Восход» Феоктистов, не вписался в работы по новым лунным кораблям ЛОК и ЛК, и решил реанимировать 7К-Л1. К Королеву опять пришли те же проектанты с инициативой использовать корабль 7К-Л1 для отработки сборки на орбите. Хотя сборку предполагалось отработать на орбите на прототипах лунных кораблей Т1К (ЛОК) и Т2К (ЛК), Королев опять согласился. Корабль отобрали у Цыбина, сняли за ненадобностью облетную аппаратуру и дополнительно установили орбитальную для сборки – он стал орбитальным кораблем 7К-ОК (в последствии «Союз»).
В 1965 году стало ясно, что Челомей не справится с облетным кораблем, за который он взялся, и разработку корабля для облета Луны вновь поручили Королеву. В ОКБ-1 уже проектировался корабль для экспедиции на Луну – ЛОК. Программой летной отработки предусматривался облет Луны на нем, но сроки этих испытаний были далекими. Прежний облетный корабль 7К-Л1 более не существовал, он был переделан в 7К-ОК.
В результате «свадьбы» с Челомеем в ОКБ-1 снова появляется корабль 7К-Л1, но он уже отличался от прежнего, переделанного в 7К-ОК. Я в это время занимался компоновкой ЛОКа, и мне поручили разобраться с унификацией этих трех кораблей 7К-ОК, 7К-Л1, и ЛОК. Сергей Павлович приходил ко мне за кульман, и я неоднократно ему докладывал, что никакой унификации не получается. Было потрачено много усилий, чтобы упростить весь комплекс задач и сократить объем предстоящих работ. Но это были разные корабли, и у каждого свой огромный перечень экспериментальных изделий и установок. Только для ЛОКа изготавливались 178 экспериментальных изделия. В общем, программа облета Луны, как самостоятельная программа, от начала до конца была тупиковой.
По-разному сложилась судьба этих кораблей. ЛОК прошел полный цикл запланированных испытаний, и к 1974 году в штатном исполнении был подготовлен к беспилотному полету на Луну. Но решением Глушко полет был запрещен, штатные собранные корабли ЛОК и ЛК уничтожены. ЛОК мог стать хорошим орбитальным кораблем, располагая большими энергетическими возможностями, за счет собственного разгонного ракетного блока «И», по замыслу Королева он должен был заменить корабль 7К-ОК, который получил называние «Союз» и служит до сих пор.
Корабль для облета Луны 7К-Л1 в установленные сроки так и не стал пилотируемым. Из 12 запусков лишь один – восьмой – прошел успешно. По ракете «Протон» также были проблемы. Последние аварийные запуски ракеты заставили руководство задуматься о судьбе экипажа в случае аварии. Система аварийного спасения не могла увести экипаж за пределы ядовитого облака крайне агрессивных компонентов топлива, применяемых Челомеем и Глушко на «Протоне». Сформировалось мнение, что нельзя доверять жизнь экипажа этому ненадежному носителю. С тех пор «Протон», как известно, не выводит на орбиту пилотируемые корабли.
Отсюда появился двухпусковый вариант, ставший основным, – с подсадкой экипажа. Ракета «Протон» выводила на орбиту беспилотный облетный корабль 7К-Л1 с разгонным блоком «Д», а экипаж доставлялся кораблем 7К-ОК и должен был после стыковки пересесть в 7К-Л1. Но тут возникала новая проблема. Экипаж, выйдя в скафандрах из 7К-ОК через его бытовой отсек, служивший шлюзом, должен переместиться в спускаемый аппарат корабля 7К-Л1, на котором бытового отсека не было. Мишин поручил экспериментально подтвердить возможность такой операции в невесомости на летающей лаборатории Ту-104.

После шести полетов было установлено: первый космонавт с некоторыми трудностями занимает свое место в СА, второй (в моем исполнении – я в это время был в отряде космонавтов ОКБ-1, образованном под межпланетную программу в мае 1966 года) помещался с большим трудом. На Совете главных конструкторов, главный конструктор скафандров Гай Ильич Северин заявил: «Я не подпишу заключение на применение моего скафандра в таких условиях. Во-первых, Бугров залез, но я не уверен, что залезут другие, и, во-вторых, после каждого полета у него на затылке гермошлема оставались вмятины глубиной 1,5 см…». И напомнил собравшимся случай с парашютистом Долговым. Он, выполняя прыжок с высоты 20 км, погиб при спуске, повредив гермошлем непосредственно перед прыжком. Мишин спросил и наше мнение, но нам возразить было нечего. Так на советской программе пилотируемого облета Луны была поставлена точка.

Кто и как уничтожал советскую межпланетную программу

После гибели Королёва в 1966 г. работы по реализации марсианской и лунной программ продолжались его первым заместителем с 1946 г. Василием Павловичем Мишиным. В 1969 г. начались лётные испытания ракеты Н1. В четырёх запусках были подтверждены её высокие лётные характеристики, хотя запуски заканчивались аварийно из-за неотработанности двигателей после их модернизации под лунную программу. К 1974 г. все замечания по ракете были устранены, требуемая надёжность двигателей обеспечена, и по мнению всех участников подготовки, пятый пуск должен был быть успешным. С 1968 г. в ИМБП на макете тяжёлого межпланетного корабля проводились испытания систем жизнеобеспечения в условиях, имитирующих межпланетный полёт, с участием испытателей. Лунный комплекс Л3 был подготовлен к выполнению посадки на Луну прототипа марсианского посадочного корабля в беспилотном варианте.
Итог таков: Постановление 1959 г., в части, касающейся создания фундамента для осуществления пилотируемой экспедиции на Марс, к 1974 г. фактически более чем на 50% было успешно выполнено, у всех участников было стремление добиться успеха. По мнению Келдыша, предлагавшего в 1969 г. отказаться от высадки на Луну и сосредоточить усилия на марсианском проекте, мы могли в 1975 г. осуществить пилотируемый облёт Марса. Мстислав Всеволодович, как известно, считать умел.
Какие решения оказались роковыми для марсианского проекта? Кто их инициировал и какие у авторов были мотивы? Историю уничтожения советской межпланетной программы можно представить так.
В конце 1969 г. специалисты по системам управления из ОКБ-1 Борис Черток, Виктор Легостаев, Борис Раушенбах и Евгений Башкин (Черток в своих мемуарах «Ракеты и Люди» называет их заговорщиками), воспользовавшись замешательством в правительстве после высадки американцев на Луну и аварии при запуске ракеты Н1, загорелись идеей создать первую в мире долговременную орбитальную станцию. Идея была примитивная – состыковать на орбите корабль «Союз» (беспилотные «Союзы» уже стыковались) с корпусом станции «Алмаз» (отобрав его у Челомея и установив в нём ответную аппаратуру другого «Союза»), и крикнуть на весь мир о создании впервые в мире долговременной орбитальной станции ДОС.
Заговорщиков поддержали заместители Мишина Бушуев, Крюков и Феоктистов. Цель у специалистов была простая – дёрнуть космическое одеяло, оставшееся после Королева, на себя и отвлечь внимание от своих работ, по которым имелись серьёзные проблемы. Сами заговорщики, будучи теоретиками, организовать эту работу не умели, и чтобы заставить выполнять ее Мишина, тайком от него и министра Афанасьева идею отнесли секретарю ЦК Устинову, при этом обманули его, наобещав, что создать станцию можно за год и не в ущерб основным работам. Мишин и Челомей категорически возражали: в ОКБ-1 уже была разработана 100-тонная станция – многоцелевой орбитальный комплекс (МОК), а в ОКБ-52 – военная станция «Алмаз». Но Устинов соблазнился обещанными быстрыми успехами и заставил Мишина заниматься станциями.
На этой почве возник долговременный конфликт у заговорщиков и поддержавших их заместителей с Главным. Впервые в мире, на скорую руку не удалось. Затея с треском провалилась: три первые станции были потеряны – две по вине специалистов. А американцы в 1973 году вывели на орбиту станцию «Скайлэб» и провели на ней три экспедиции. Специалисты, чтобы уйти от ответственности, написали в ЦК клеветнический донос, в котором свои просчёты свалили на Мишина и предложили отстранить его от должности. Их поддержал В. Глушко, который не мог смириться с тем, что Николай Кузнецов сделал кислородные двигатели для ракеты Н1, за которые Глушко не взялся, уверяя, что их невозможно сделать. К этому времени надежность двигателей была обеспечена, и после успешного запуска Н1 Глушко неминуемо потерял бы статус первого двигателиста страны. С такой ситуацией Валентин Петрович не мог смириться.
О ракете Н1 рассказано много небылиц. Авторитеты утверждают, что если бы не ссора Королева с Глушко все было бы в порядке, и мы бы оказались на Луне раньше американцев. Это чепуха. Глушко отрабатывал двигатели для ракеты «Энергия» 13 лет. Наш лунный комплекс с двигателями Глушко взлетел бы не ранее 1973 года. Американцы с 1969 уже гуляли по Луне.
Так что же на самом деле происходило с ракетой Н1. Двигатели Кузнецова, установленные на Н1, в 1964 году были существенно доработаны под лунную программу. Летные испытания Н1 начались, всего через 4,5 года на неотработанных двигателях, с надеждой на систему КОРД разработки Чертока, которая должна была, контролируя изменение параметров работы двигателей, распознать приближающуюся аварию и выключить аварийный двигатель вместе с противоположным. Вот как проходили испытания.
21 февраля 1969 года. Ракета № 3Л. Система КОРД из-за плохой помехозащищенности от динамических (при срабатывании пиропатронов) и тепловых (при пожаре в хвостовом отсеке) воздействий при старте отключила два исправных двигателя, а на 69-й секунде оставшиеся 28 работающих двигателя. Полет был прерван, но даже за эту минуту стабильного полета ракета показала, что она умеет летать, и этот ее первый короткий полет был признан весьма успешным.
3 июля 1969 года. Ракета № 5Л. Через 0,4 секунды произошло разрушение турбонасосного агрегата (ТНА) 8-го двигателя. Система КОРД не предотвратила аварию двигателя, но хаотически отключила все остальные, кроме одного. Ракета, развернувшись, с высоты 100–150 м упала на старт и взорвалась. Старт был полностью разрушен. В дальнейшем, ошибка в программе работы системы КОРД была устранена введением задержки на выключение двигателей до 50-й секунды. Надо сказать, что Бармин главный конструктор старта на совещании 30 мая перед запуском настаивал на введении такой задержки, но разработчик системы КОРД Черток не принял нужных решений, которые могли бы спасти старт от разрушения.
27 июня 1971 года. Ракета № 6Л. После старта происходил нештатный разворот ракеты по крену, превысивший допустимые пределы, и по достижении 50-й секунды, после снятия блокировки выключения двигателей ракета была ликвидирована. Дефект возник из-за неучтенных возмущающих газодинамических воздействий от установки дополнительных шести двигателей, но не проявившихся в полной мере при первом пуске из-за отключенных двигателей. Для компенсации возникших возмущений на ракете установили дополнительно четыре управляющих двигателя.

11 ноября 1972 года. Ракета № 7Л. Кузнецов уже разрабатывал новые многоразовые двигатели, но на 7Л стояли старые. Сомнения, подогреваемые противоречием, что нельзя запускать с ненадежными двигателями и нельзя срывать установленные сроки, исходившие от высшего руководства, в конечном счете, должны были решаться на уровне главного конструктора.

Мишина к этому времени не выпускали из больницы. Слег с инсультом его заместитель Охапкин. Техническое руководство четвертым пуском было возложено на Чертока. Ему было доверено принять правильное решение, от которого многое зависело в сложнейшей обстановке, сложившейся вокруг Н1 из-за постоянных нападок Глушко. Конечно, снять весь комплекс со старта, отправить на доработку и снова собрать дороже, чем сделать новый, да и формально у Чертока не было оснований для отмены пуска – все заключения о допуске к летным испытаниям всех систем, в том числе двигателей, были выданы. Но заключение о готовности системы КОРД предотвратить аварию двигателей должен был выдать сам Черток, как главный конструктор системы, и, оценивая реальные возможности своей системы, он вправе был отменить пуск. Тем более, что Министр Афанасьев не раз предостерегал от стремления «скорее нажать кнопку», и предупреждал, что неудачный запуск может стать последним для Н1. Как сам Черток пишет в мемуарах, он связался по ВЧ-связи с Бушуевым, « чтобы почувствовать московские настроения. Бушуев сказал: …Можете ехать только прямо, ни вправо, ни влево. – А если назад? – Этого здесь никто не поймет. Только вперед! Вперед так вперед». Похоже, что кого-то в Москве неудачный пуск Н1 устраивал больше, чем удачный, и Черток, в угоду этим настроениям, закрыв глаза на неготовность системы КОРД, принял решение пускать.
Полет продолжался до 106-й секунды, когда взорвался ТНА окислителя четвертого двигателя. КОРД и на этот раз не сработала. Семи секунд не хватило блоку «А», чтобы закончить свою программу до включения двигателей второй ступени и разделения ступеней. Всего семи секунд не хватило для того, чтобы сложнейшая первая ступень ракеты Н1 выполнила свою задачу. Верхние ступени к этому времени были отработаны на стендах.

Хотя 4 запуска закончились аварийно, причины были ясны: преждевременное начало летных испытаний с неотработанными двигателями, и неудовлетворительная работа системы КОРД разработки Чертока, так и не сумевшей отключать неисправные двигатели до их взрыва. По самой ракете замечаний не было, и поэтому у всех участников подготовки была твердая уверенность, что следующий запуск с новыми многоразовыми двигателями Кузнецова будет успешным. Даже неспециалистам было ясно, что ракета практически уже летала. Это хорошо видно на избежавших уничтожения кадрах кинохроники. Я наблюдал визуально все четыре пуска с расстояния 3 км. Ни одна ракета до нее и после не летала так уверенно, величественно и грациозно.

Но для противников Н1 неудачный пуск был долгожданным. По его результату уже готовились стратегические выводы. Двигатели Кузнецова, после их восьмилетней отработки, Глушко объявил «гнилыми», хотя свои двигатели для «Энергии» он отрабатывал 13 лет! В его поддержку против Мишина, Н1 и проектов Королева выстроилась «пятая колонна» из его бывших соратников.
23 апреля 1974 г. Глушко занял место Мишина и самолично запретил запуски двух подготовленных ракет Н1 с новыми надёжными двигателями Кузнецова. Далее по его инициативе был совершён акт вандализма – полностью уничтожен фундамент для межпланетных полётов, 15 лет создававшийся усилиями всей страны. Реально были уничтожены: Две полностью собранные ракеты Н1, доработанные по результатам лётных испытаний. Производственный задел еще для пяти ракет, сложнейшее технологическое сборочное оборудование на заводах. Гигантские сооружения на космодроме Байконур (установщик, технический и стартовый комплексы, заправочные станции). Собранный штатный лунный комплекс Л3 для беспилотного полёта на Луну, производственный задел для нескольких комплектов лунных кораблей и ракетных блоков. Задел комплектующих, технологическое сборочное оборудование. Вся техническая документация по марсианскому и лунному проектам.
Черток впоследствии напишет: «Теперь, разглядывая себя и своих товарищей в этих эпизодах, убеждаюсь, что мы участвовали в великих свершениях, эпизоды, казавшиеся повседневными, были великими событиями». Действительно письма в ЦК 1969 и 1973 гг. за спиной главного конструктора Мишина, стали великими событиями, уничтожившими советскую межпланетную программу и предопределившими закат советской космонавтики.

Бывшие соратники Королева вычеркнули марсианский проект из его творческого наследия и из истории советской космонавтики

Инициаторы уничтожения советской межпланетной программы навязали партийно-хозяйственной верхушке идею создания примитивных орбитальных станций, которая преподносилась Брежневу как «магистральный путь освоения космоса», а инициаторам давала возможность долгие десятилетия, эксплуатируя ракету и корабль «Союз», созданные Королёвым, ничего не создавая вновь, самоутверждаться в стране и на международном уровне. Они сделали всё, чтобы страна не знала о существовании советской межпланетной программы. Сведения о 15-летних усилиях сотен тысяч тружеников, участвовавших в работах по реализации марсианского проекта, упорно замалчивались, а затем были представлены бывшими соратниками в СМИ как наши потуги обогнать американцев в лунной гонке. Королёва лишили главной составляющей его творческого наследия – межпланетного проекта, превратили в неудачника, проигравшего американцам лунную гонку, которой не было. Тихонравова просто забыли и не вспоминают. Мишина оболгали, как только могли, Глушко даже вычеркнул его фамилию из энциклопедии космонавтики, где упомянуты тысячи фамилий.
Что привело Глушко к такому катастрофическому для отечественной космонавтики решению? С 1928 г. он работал над созданием ЖРД на азотной кислоте. В своем труде того времени доказал бесперспективность применения жидкого кислорода и водорода. Вопреки предвидениям Циолковского, подтвержденным историей. В РНИИ кислородная тематика была заблокирована Клейменовым, в пользу его двигателя на кислоте, который устанавливался на ракеты Королева, но так и не был доведен. А немцы с 1933 года, наоборот форсировали создание кислородных двигателей и в 1944 году уже бомбили Лондон ракетами ФАУ-2. В 1945 г. в Германии наши специалисты, изучавшие трофейную технику, убедились, во что обошлись потерянные годы. Глушко, ознакомившись с кислородным двигателем ракеты ФАУ-2, на время забыл о бесперспективности кислорода, скопировал немецкий двигатель и разработал на его основе кислородные двигатели для королёвских ракет. С началом работ по Н1 опять упорно пытался навязать Королеву двигатели на азотной кислоте, и отказавшись делать для неё кислородные двигатели навсегда поссорился с Королёвым. Активно выступал против Н1. Добившись уничтожения ракеты Н1 с кислородными двигателями Кузнецова (их впоследствии покупали американцы для своих ракет), получив всю документацию по этим двигателям, следующие 13 лет разрабатывал такие же кислородные (!!!) двигатели для ракеты «Энергия».
Часто говорят об упорстве Глушко, которое он проявил, чтобы создать самый мощный в мире двигатель РД-170 с тягой 740 тонн и превзошел самого Вернера фон фон Брауна, двигатель которого для ракеты «Сатурн» имел тягу 700 тонн. Но в энциклопедии космонавтики под редакцией Глушко написано: «Ракетный двигатель состоит из камеры сгорания и …». Несколько камер сгорания на заре ракетной техники всегда считались «связкой». Двигатель фон Брауна имеет одну камеру сгорания, а двигатель Глушко – четыре. Если его считать не связкой, а двигателем, то самый мощный в мире двигатель создал Королев на ракете Н1 с тягой 4500 тонн, объединив тридцать однокамерных двигателей Кузнецова по 150 тонн каждый. Иными словами: за 13 лет Глушко увеличил тягу одной камеры сгорания своих четырёхкамерных кислородных двигателей (180 т) на 30 тонн по сравнению с однокамерными двигателями Кузнецова (150 т).
Став во главе королёвского предприятия, Глушко вычеркнул из его истории 15-летний труд по созданию ракеты Н1. В его присутствии о «покойнице» полагалось говорить или плохо или ничего. В богатом музее предприятия нет ни слова об этой уникальной ракете, и уж тем более – о марсианском проекте. Тоже и в других Музеях. Нет о ней упоминания и в Энциклопедии космонавтики под редакцией Глушко. Нет ни слова о марсианском проекте Королёва, утвержденном в 1962 году, в книгах Ярослава Голованова и Бориса Чертока.
На эту слабость Валентина Петровича обращал внимание его соратник по РНИИ Леонид Душкин. В заявлении в ЦК КПСС, Президиум Академии наук и Министерство обороны в 1989 г. он писал: «Глушко, пользуясь высокими титулами, званиями и вседозволенностью, стал осуществлять под предлогом контроля научной достоверности и исторической правды редактирование всех рукописей других авторов, затрагивающих вопросы истории ракетно-космической науки и техники. В этой роли он навязал авторам рукописей, имеющим свой взгляд на те или иные проблемы, свою тенденциозную точку зрения, решая за авторов рукописей, какие события надо толковать, кто и какое место в этих событиях должен занимать, какие симпатии и антипатии должен автор испытывать к кому либо из деятелей ракетной науки и техники. Такое редактирование рукописей других авторов является фальсификацией истории ракетной техники». (А.Глушко (Сын В.П.Глушко). Первопроходцы ракетостроения. 2010 г.)
Но на предприятии появились авторы, которым не нужно было навязывать тенденциозную точку зрения Глушко. У них была своя тенденциозная. Так Борис Черток в мемуарах «Ракеты и люди. Лунная гонка» скрыл сам факт разработки с 1960 года, проекта Королева экспедиции на Марс на ЖРД. И подробно рассказал, как Королёв в это время проигрывал фон Брауну лунную гонку. Академика, который, кстати сказать, долгие годы возглавлял комиссию РАН по изучению творческого наследия пионеров космонавтики, не смущает нелепость этого мифа: получается, что Королёв, мечтавший смолоду о межпланетном полёте, посвятивший этому свою жизнь, добившись двух постановлений правительства, которые поручили ему осуществить экспедицию на Марс, вдруг забросил эту затею и, как мальчишка, погнался за американцами на Луну. Но этот миф, с восторгом подхваченный в СМИ у нас и за океаном, с подачи Чертока стал позорной страницей истории советской космонавтики. А сам Черток стал патриархом космонавтики и даже не постеснялся назвать себя первым заместителем Королева с 1946 по 1966 год, хотя единственным первым заместителем Королева 20 лет был Василий Мишин.
Другой автор, из молодых, Леонид Горшков, занимавшийся орбитальными станциями, на закате карьеры решил приобщиться к марсианской тематике. И начал с того, что в нескольких официальных изданиях поместил исторический обзор марсианских проектов, в котором провозгласил, что Королев к проекту экспедиции на Марс вообще никакого отношения не имел. Что проект с электрореактивными двигателями МЭК разработал в 1960 году сам Горшков с командой Феоктистова, и что этот проект действителен по сей день. Это откровенная ложь: проект за полгода (постановление вышло летом 1960 года) невозможно разработать. Сам Горшков в то время был молодым специалистом, а группе Феоктистова за год до полета Гагарина Королев не мог поручить ничего, кроме подготовки «Востока». На самом деле проект с ЭРДУ по поручению Королева разработал Адамович к 1962 году, но он был отклонен Королевым как нереальный. ЭРДУ не создана по сей день и перспективы туманны, как и полвека назад. Но эта ложь была отправлена в Америку, и там сейчас известно, что единственный советский проект экспедиции на Марс разработал Леонид Горшков.
Получается, что сотрудники, всецело обязанные своими биографиями Королеву, необоснованно выражают негативное отношение к его творчеству, продиктованное, видимо, завистью, тщеславием и желанием собственного величия.
Но мне удалось сохранить свои, в прошлом совсекретные рабочие тетради. В них содержатся разработанные мной лично черновики основных проектных документов по марсианскому и лунному проектам. На их основе по совету Павла Поповича – Президента ассоциации музеев космонавтики, я написал книгу «Марсианский проект С.П.Королева». В ней описано все, что мне лично было известно, как непосредственному разработчику марсианского и лунного проектов, принципиальные вопросы по которым мне доводилось обсуждать с Тихонравовым и Королевым, и как ведущему конструктору по нашему лунному комплексу, подчиненному непосредственно Мишину с 1968 по 1974 год, и как ведущему конструктору по комплексу «Энергия-Буран». Книга была вручена многим руководителям в Академии Наук, Роскосмосе, на предприятиях, а также Путину и Медведеву. На заседании президиума правительства 22 декабря 2009 года Путин отметил: «История освоения космоса также становится объектом разного рода фальсификаций».
На королевских чтениях 2010 года я сделал доклад в присутствии Чертока о фактах фальсификации им истории космонавтики. Аудитория единодушно высказалась за представление доклада в Роскосмос, но это не было сделано. Но реакция была и вполне отчетливая. Видимо, возникло опасение, что миф, растиражированный не только у нас, но и за рубежом, о великой лунной победе американцев и нашем сокрушительном поражении, в одночасье может рухнуть. Незамедлительно на защиту сказки о лунной гонке явилась заокеанская команда. Два года на королевских чтениях гвоздем программы пленарного заседания становится презентация мемуаров Чертока, изданных в Америке многотысячными тиражами и выступления ведущих историков NASA, рассказывающих нам как талантливо («…Пушкин в Космонавтике..») и правдиво Черток представил миру историю советской космонавтики.
В богатом музее РКК «Энергия» нет ни слова об Н1 и Марсианском проекте Королева. Историю легендарного королевского ОКБ-1 соратники считают с создания НИИ-88 в подмосковных Подлипках, а не с подвала дома 19 у Красных ворот в Москве, где родилась настоящая колыбель отечественной и мировой космонавтики усилиями Королева, Тихонравова, Цандера. Роскосмос, Академия Наук, РКК «Энергия» не сочли нужным отметить 80-летие ГИРД 14 июля 2012 года, а также 80-летие запуска первой советской жидкостной ракеты. Подвал, у Красных ворот, где размещалась колыбель нашей космонавтики – ГИРД в запустении. Остается надеяться, что, возможно, правительство и мер Москвы сочтут важным превратить заброшенный подвал у Красных ворот, в настоящую колыбель не только отечественной, но мировой космонавтики. И уж совсем грандиозно было бы водрузить недалеко от подвала, скажем, за памятником Лермонтову макет ракеты Н1 в натуральную (105 м.) величину, как дань уважения к энтузиастам-романтикам, впервые в мире предпринявшим реальную попытку отправить человека на Марс. Этот символ советской космонавтики был бы хорошо виден прибывшим в Москву с площади трех вокзалов. Внутри макета можно объективно представить все творчество Королева от ракеты ГИРДа 1933 до ракеты Н1 1974 года, а также путеводитель по музеям космонавтики, включая музеи ведущих предприятий. На этой основе мог бы появиться интересный туристический Маршрут «Москва – колыбель мировой космонавтики».

Главная проблема российской космонавтики, препятствующая её дальнейшему перспективному развитию и обрекающая на полную деградацию,
на мой взгляд, заключается, как это ни покажется странным, в фальсификации её истории. И здесь речь не о памятниках, которые кому-то поставили зря, а кому-то забыли поставить. Дело в том, что специалисты, сменившие цели в советской космонавтике в 1974 г., делали это ради того, чтобы утвердить в ней себя вместо Королёва, Мишина, Тихонравова. Им это удалось. За десятилетия работы они обросли коллективами единомышленников. Любые попытки вернуться к марсианскому проекту Королева влекут для них смертельную угрозу, ведь тогда неизбежным становится вопрос: «Зачем же вы всё это уничтожали? Чтобы через 40 лет вернуться к этим работам?». И некоторые патриархи могут опуститься с пьедесталов, которые они себе соорудили, и превратиться в преступников, уничтоживших ради личных выгод, реальный проект экспедиции советского человека на Марс. Уже десятки лет они, не создавшие ни одного ракетно-космического комплекса, кроме модулей орбитальных станций, доказывают, что королёвский проект экспедиции на Марс на ЖРД был нереальным, что они правильно его уничтожили. Эксплуатируя в разных вариациях то, что создано Королевым, они оправдывают свою несостоятельность отсутствием ЭРД, и продолжают доказывать, что лететь на Марс можно только на электрореактивных двигателях, которые за полвека так и не создали и просят еще 10 лет и 17 млрд. рублей. Хотя Королёв, Тихонравов, Мишин, Келдыш отдали предпочтение ЖРД.
Но вот появилось сообщение о том, что американский мультимиллиардер Деннис Тито объявил о намерениях отправить к Марсу корабль с экипажем из двух человек. Концепция, озвученная Денисом Тито под названием (Inspiration Mars), или «Вдохновение Марсом», предполагает полет супружеской пары среднего возраста на доработанном корабле «Дракон». Корабль с разгонным блоком массой 53 тонны будет доставлен на околоземную орбиту модифицированной ракетой «Фалькон». Продолжительность полета от Земли к Марсу и обратно 501 день. Траектория полета корабля пройдет в 160 км. над поверхностью Марса и не предусматривает переход на орбиту его спутника. Гравитационное поле Марса должно скорректировать траекторию с целью сократить потребное количество топлива.
Сам Тито в апреле 2001 года совершил полет на МКС в составе экипажа корабля «Союз». За заслуги в области развития космической деятельности ему были присвоены в США две почетных докторских степени. Его мотив – желание сделать американца первым человеком, полетевшим к Марсу – настоящая национальная цель, такая же, как высадка на Луну. По духу он ближе Королеву, чем его бывшие соратники вместе взятые, предавшие его межпланетную идею.
Как видим, не наши стратеги, а американец решил продолжить то, что не дали совершить Королеву, Тихонравову и Мишину. Именно такой полет на ЖРД, а не на ЭРДУ планировал Королев полвека назад в своем проекте 1962 года, как первый реальный шаг к экспедиции на Марс. Стартовая масса на орбите составляла 75 тонн, выводилась одной ракетой Н1, четвертая ступень которой разгоняла к Марсу 15-тонный межпланетный корабль. А в 1969 году Келдыш выражал уверенность, что мы можем выполнить такой полет, даже с переходом на орбиту спутника Марса в 1975 году на двух носителях Н1, это 190 тонн.
Реакция на проект Тито разноречивая. Наши специалисты, в некоторой растерянности, и вяло называют проект Тито авантюрой, шоу, показухой, и запугивают тем, что у экипажа пострадает детородная функция, что он свихнется без магнитного поля, или вообще погибнет от радиации. Похожие сомнения мы помним перед полетом Гагарина. В частности, упомянутый выше Горшков, о проекте американца неожиданно сообщил «Голосу Америки»: «Идея Тито мне очень нравится. Считаю, что сделать это за 5 лет вполне реально, тем более, для коллектива с высокой мотивацией…». А вот о таком же точно проекте Королева (который был этапом подготовки экспедиции) тот же Горшков в журнале РК, № 12 за 2006 год, заявил: «Эти утверждения просто наивны. …Межпланетный перелет к Марсу с использованием ЖРД – мероприятие нереальное». Видимо в коллективе Горшкова мотивация была очень низкая.
Радиация станет главным аргументом, который будет использован в обоснование неосуществимости идеи Тито. Важным этот вопрос был и полвека назад. Обеспечение радиационной безопасности экипажа, именно в межпланетном полете, в 1963 году было поручено Институту медико-биологических проблем. Если бы институт однозначно пришел к выводу, что спасения от радиации нет, и к Марсу лететь нельзя, то вряд ли он стал бы проводить эксперимент «Марс-500».
Но есть принципиальная разница между идеей Тито и тем, что реально собирался делать Королев. Перед тем как отправить человека к Марсу, Королев планировал вывести межпланетный корабль ТМК в точку либрации между Землёй и Солнцем затормозить его там и выполнить полет вокруг Солнца, сохраняя его положение относительно Земли и Солнца. По существу это первый в мире полет человека в межпланетном пространстве, в таких же условиях, как при полете к Марсу, но преимущество в том, что состояние экипажа будет контролироваться, и если продолжение полета станет опасным, в любой момент времени экипаж можно быстро вернуть на Землю. Я уверен, что Тито тоже придет к такому полету, если не будет ясности с радиацией.

Кто и что реально планирует в Российской космонавтике сегодня

2012 год завершился для российской космонавтики победой над правительством закулисных стратегов, спрятавшихся за широкой спиной Роскосмоса, и навязавших правительству весьма витиеватую программу развития космонавтики (речь о пилотируемых полетах), в которой, если отбросить красивые формулировки, предусмотрено продолжение полетов на МКС в ближайшие 10-15 лет.
Но в качестве дальнейшей перспективы угадывается желание перенести МКС с околоземной орбиты на окололунную, чтобы оправдать создание многоразовой транспортной системы Земля-Луна. Это должно подтвердить необходимость создания электрореактивных буксиров и электрореактивных двигателей к ним, а также обосновать необходимость уничтожения корабля «Союз» в связи с созданием нового корабля, более тяжелого и дорогого, но «Своего». (Это уже было, когда Глушко не нравились надежные кислородные двигатели Кузнецова для ракеты Н1, и он 13 лет создавал такие же кислородные, но «свои» для ракеты «Энергия»). Заодно обосновывается создание ракеты «Ангара», потому, что ракета «Союз» не сможет доставлять новый корабль и грузовики к Луне. Стратеги, вероятно, рассчитали кто и что будет через 10 лет возить туда-сюда на этой многоразовой транспортной системе, и умеют доказать, что она будет рентабельной, с учетом затрат на ее создание, которые еще не подсчитаны.
За 25 лет забыли опыт создания многоразовой транспортной системы «Энергия-Буран», Буран создавали не для того, чтобы выводить на орбиту 30 тонн, ракета «Н1» могла вывести 95 тонн, а чтобы возвращать на Землю 20 тонн, хотя бы раза 4 в год, иначе он не рентабелен. Для этого создавался планер. Но, ни военные, ни Академия наук не могли обеспечить годовой грузопоток в 120 тонн на орбиту и уж тем более 80 тонн с орбиты. За 15 лет эксплуатации станции «Мир» на ней скопилось всего 14 тонн научного оборудования. За 25 лет я не помню, чтобы возникла необходимость вернуть с орбиты хотя бы тонну чего-нибудь научного. Его военное назначение вообще чепуха. Ответ на агрессию должен быть адекватным по сути и по времени, а не 7 лет спустя. Это я говорю не как журналист злопыхатель, а как ведущий конструктор по комплексу «Энергия-Буран», 14 лет добивавшийся его создания. Стратеги, подсунувшие программу правительству, просто глядя на американцев (которые ошиблись в 100 раз, оценивая эффективность Шаттла), за затраты в особокрупном размере к ответственности не привлекались. На это же рассчитывают и современные стратеги.
Главный компонент новой транспортной системы – корабль, который должен заменить «Союз» при полетах на МКС и уметь летать на окололунную орбиту. Но ведь и «Союз» создавался для полетов к Луне. У него есть бытовой отсек, в котором экипаж проводит полет, а спускаемый аппарат нужен только для того, чтобы просидеть в нем во время спуска в атмосфере, и здесь можно потерпеть недостаточность кубатуры. Главное требование к нему минимальная масса, а значит размеры. Компоновка «Союза» более логична, чем у «Аполлона». Форма спускаемого аппарата «Союза» обеспечивает прохождение атмосферы Земли при возвращении от Луны. Сегодняшние проектанты в РКК «Энергия» диаметр аппарата увеличили с 2150 до 4500 мм. для размещения 6 человек (фамилии того, кто это решил опять нет). Это приведет к резкому увеличению веса теплозащиты и других систем, а каждая тонна веса, добавленная в СА, при подготовке полета, например на Марс, превратится в 20-30 тонн на исходной орбите.
Определить облик космического корабля будущего очень не простая задача, и неразрешимая, если не сказано для какой цели он создается. Но если цель для нового корабля такая же, как была у «Союза» — летать на околоземную орбиту и к Луне, то зачем его создавать. Кто посчитал, что доставка 6 человек на орбиту через 10 лет на новом корабле обойдется дешевле, чем на двух «Союзах», с учетом затрат огромной кооперации на создание нового корабля и новой ракеты для него. Какой ясновидящий вычислил, что очередь из миллиардеров, желающих провести рождество на орбите, выстроится на наш корабль, а не на «Драгон», и что не получится так, что трое желающих есть, а еще троих придется собирать два года или летать втроем на шестиместном.
Кто придумывает эти полеты в шестиместном корабле, на Луну и зачем, чтобы продемонстрировать всему миру ничтожество России 50 лет надувавшейся, чтобы повторить то, что сделали американцы в 1968 году.
В конце 2012 года на НТС в РКК «Энергия» был представлен проект этого нового корабля. Главный проектант Николай Брюханов в прессе сетовал на то, что год назад Роскосмос уточнил техническое задание, выставив дополнительное требование, что корабль должен летать к Луне, и это потребовало переделки проекта. Мне казалось, что наследники Королева, решившие зачем-то заменить его корабль «Союз» своим, обязаны без всяких ТЗ, понимать, что главная функция любого корабля вернуть экипаж на Землю, из любого полета на орбиту, к Луне, Марсу, Венере. Отсек, обеспечивающий возвращение – спускаемый аппарат должен быть универсальным и минимальным, а все, что нужно в полете по разным орбитам – за отдельную плату, в зависимости от поставленных задач. Так и проектировались корабли «Союз», Л1, ЛОК при Королеве.
Но главное не в этом. Главное – процедура изменения ТЗ. Какой главный конструктор, разработал не резиновую, беззубую программу, а конкретный проект ракетно-космического комплекса для полета на Луну, или для полета на Марс. Утвердил его структурную схему, в которой проработал все его составные части, четко определил их функции, увязав их между собой, сформулировал технические требования к ним, и только после этого подготовил технические задания разработчикам составных частей. Кто этот секретный главный конструктор: бывший директор ЦНИИмаш Райкунов, или начальник управления пилотируемых программ Роскосмоса Краснов, а, может, сам глава Роскосмоса Поповкин. Или ТЗ в «Энергию» выдано по схеме: «Жора жарь рыбу. – А где рыба. – Ты жарь, а рыба будет». Так кто же, не будучи назначенным главным конструктором, не имея поставленной правительством цели, полномочий, да похоже и квалификации, является реальным советчиком или кукловодом, навязывающим Роскосмосу и Правительству свою игру, за провал которой, как показывает опыт «Бурана», отвечать не будет. Сталин и на первых порах Хрущев слушали Королева. Кого сегодня слушает Путин. Слушает, как и другие руководители последние 40 лет, закулисных кукловодов.

Что же делать, чтобы вывести российскую космонавтику из 40-летнего застоя

Проектантам, 40 лет рисующим модули орбитальных станций, трудно разработать и предложить что-то значительное, но реальное. Так появляются иногда марсианские электрореактивные монстры с солнечными батареями площадью в 40 футбольных полей, космические шторки для защиты от солнечных лучей диаметром от Питера до Астрахани, электрореактивные буксиры, лунные базы, что угодно, но только не уничтоженный марсианский проект Королева. Эта ситуация сама не изменится. Необходим силовой приём, такой же, какой применили против программы Королева в 1974 году. Но сегодняшним капитанам космонавтики, если они готовы крутануть штурвал, нужно самим понять, в какую сторону. А на выбор всего пять вариантов.
Первый. Прекратить пилотируемые полёты, обосновав это тем, что мы уже 40 лет возим на орбиту зарубежных друзей, затраты не малые, польза не большая.
Второй. Продолжить работать таксистами и сантехниками в американской космической гостинице МКС с перспективой неизбежного увольнения. Попытаться пристроить к ней свою избушку, чтобы летать куда-нибудь, зачем-нибудь.
Третий. Лететь на Марс на электрореактивных двигателях. Но проект с ЭРДУ в два раза проигрывает проекту с ЖРД. В книге «Пилотируемая экспедиция на Марс», масса комплекса с ЭРДУ на ОИСЗ оценивается как 366 т, «без посадки». Но без посадки – это не экспедиция на Марс, а облёт. Я напомню: в 1969 г. Келдыш предлагал осуществить облет Марса уже в 1975 г., на двух носителях Н1. Это 190 т, а не 366. Сам изобретатель электрореактивных двигателей Глушко в 1987 г. сказал: «Я долго думал и пришёл к выводу, что для пилотируемых полётов плазменные двигатели не нужны – мы все задачи можем решить на химии». Да и двигателей, пригодных для использования в пилотируемых полётах нет и похоже не будет.
Четвёртый. Создать лунную базу. Обоснование целесообразности в двух книгах «Космонавтика XXI века» и «ЛУНА – шаг к технологиям освоения Солнечной системы». Редакторы: академики Борис Черток и Виктор Легостаев. В 1969 г. они были инициаторами создания примитивных станций на орбите, а теперь – на Луне. Исходная позиция в прогнозе академика Чертока на 2101 г.: «Полёт на Марс не нужен. Вместо Марса всемирное космическое агентство займется спасением Земли, человеческой цивилизации от глобального катастрофического потепления с помощью солнечно-парусных кораблей, барражирующих в зоне точек либрации между Землёй и Солнцем. Строительство кораблей будет осуществляться до конца XXI века на мощной промышленной базе на Луне из местных ресурсов. Это позволит уже в XXII веке регулировать климат Земли из космоса». Правда автор этих строк обладал чувством юмора и написал, что этот маловероятный прогноз базируется не на науке, а на политической фантастике. Тем не менее, эта политическая фантастика была «отехничена» во второй книге. Солнечно-парусный корабль для управления климатом и спасения человечества от смертоносных солнечных лучей в XXII в. представляется специалистам в виде шторки массой 56 млн т (!!!), и диаметром – от Питера до Астрахани (!!!), точнее, 1 800 км. Заодно, для решения мировых энергетических проблем предлагается передавать энергию на Землю из космоса с помощью солнечных электростанций и 5 тысяч 100-тонных спутников-ретрансляторов диаметром 1 км. общей массой 160 млн т (!!!), размещённых в точках либрации и на стационаре, куда их 30 лет должны будут развозить 42 электрореактивных буксира.
Вывести в Космос эти 216 млн т с Земли накладно (нужно до конца века каждый день запускать по 400 ракет типа «Протон»). На Луне 216 млн т будут весить всего-то 33 млн т, вот специалисты и решили запускать их с Луны и изготовить там, на лунной базе из местных ресурсов. А большой промышленный город с домнами, прокатными станами, заводами вырастить на Луне из рассады. Поскольку количество запускаемых в день «Протонов» для доставки его на Луну специалистам подсчитать не удалось. Но это не детские комиксы – затея с лунной базой уже озвучивается в правительстве, а год назад Роскосмос уже набирал космонавтов под эту задачу.

И, наконец, пятый. Лететь на Марс на ЖРД, как собирался Королёв. Ведь марсианскому проекту Королёва нет альтернативы, это очевидный факт. Но есть хорошо подготовленное и сильно незаинтересованное большинство, которое дружно крикнет: даёшь лунную базу. Собственно оно уже это сказало. Поэтому здесь не поможет широкая общественность.
Капитанам космонавтики нужно сесть вчетвером, где-нибудь в Завидово и спокойно философски порассуждать: чем бы таким космонавтика могла порадовать весь наш народ, вызвать такое же ликование и объединить его так же, как Победа в 45-м, запуск спутника, полёт Гагарина. Может быть, высадкой на Луну продемонстрировать всему миру, ничтожество России, надувавшейся 50 лет, чтобы повторить то, что сделали американцы 1968 году. Или может созданием к 2030 г. электрореактивного буксира для перевозки чужого промышленного барахла на Луну? А может, действительно, как предлагает патриарх космонавтики и его коллеги-академики, закрыться от палящих солнечных лучей гигантской шторкой? Особенно порадуются жители Сибири, когда у них минус сорок.
Чтобы не потерять пространственную ориентировку в космической бездне идей и мнений, нужно свериться с компасом. А он выверен Циолковским, Цандером, Королёвым, Тихонравовым, Мишиным, Келдышем и двумя постановлениями правительства. И безошибочно указывает – на Марс.
Чтобы наша космонавтика не прекратила свое существование, необходимо принять в качестве ближайшей цели российской космонавтики осуществление первого в мире годового полёта человека в межпланетном пространстве по гелиоцентрической орбите на ТМК, выведенном в точку либрации. Для этого необходимо собрать на орбите всего-то 75 т, это реальность наших дней. Чтобы подготовить такой экспериментальный полет в межпланетном пространстве сегодня, необходимо создать прототип межпланетного корабля ТМК с системой жизнеобеспечения на основе воспроизводства продуктов для 3-х человек (масса 20 т.); разгонный блок; и модифицированный корабль «Союз» с разгонным блоком (масса 20 т). Разгонный блок может быть собран на орбите из трех унифицированных 20-тонных модулей.
Полет может проходить по следующей схеме. ТМК с разгонным блоком выводится на ОИСЗ. При использовании 20-тонной ракеты типа «Протон», ТМК и три модуля разгонного блока выводятся отдельно и собираются на орбите. Собранный комплекс стартует, выводится на эллиптическую траекторию с апогеем в точке либрации Л1, в которой тормозится и занимает стабильное положение между Землей и Солнцем, где уравновешены силы тяготения. На ОИСЗ выводится корабль «Союз» с разгонным блоком и выводится на эллиптическую траекторию с апогеем в точке либрации Л1, где тормозится и стыкуется с ТМК. Экипаж переходит в ТМК и выполняет полет по гелиоцентрической орбите.

В заданное время экипаж возвращается в «Союз», он отделяется от ТМК, выдается импульс для продолжения полета по начальной эллиптической траектории к Земле. После коррекции траектории для обеспечения входа в заданный коридор в атмосфере Земли от «Союза» отделяется спускаемый аппарат с экипажем, осуществляет вход, спуск в атмосфере и посадку.

По результатам экспериментального полета, можно планировать облет Марса, на этом корабле или на созданном вновь. На следующем этапе, увеличив стартовую массу до 200 т, в основном, за счёт дополнительного топлива, а также, отработав устройства для аэродинамического торможения в атмосфере, можно осуществить полёты ТМК на орбиты спутников Марса и Венеры, а также на окололунную орбиту, с которой можно будет отрабатывать марсианский посадочный комплекс на Луне. А там и прямой путь на Марс.

И, наконец, что делать практически, чтобы вывести из застоя тех, кто должен возродить былую славу отечественной космонавтики

Во-первых. Нужно исходить из реальности. А она такова. Ведущих специалистов РКК «Энергия» и других головных организаций, десятки лет проектирующих электрореактивные корабли и лунные базы, вряд ли удастся заставить заняться возрождением проекта Королева. Стратеги из ЦНИИмаш за 50 лет не сумели предложить правительству цель, достойную Циолковского и Королева. Роскосмос пытается играть роль главного конструктора, но делает это неквалифицированно. Президент и Правительство до того как разберутся с одной амбициозной задачей – зимней олимпиадой в субтропиках вряд ли будут затевать еще одну более амбициозную. Есть время одуматься.
Во-вторых. Порой грандиозные проекты начинаются с простой бумаги. Такую бумагу я, пользуясь 20-летним опытом ведущего конструктора, еще прошлым летом направил в Роскосмос. Она была опубликована в «Российской газете» 27.06.12. Ее без всяких обсуждений мог бы подписать вице-премьер. Вот ее текст.
1. Определить национальной задачей России пилотируемую экспедицию на
планету Марс. Определить ближайшей задачей российской космонавтики
осуществление пилотируемого годового полета по гелиоцентрической орбите
вне земного тяготения (в межпланетном пространстве) на прототипе межпланетного корабля. Определить заказчиком программы Правительство Российской Федерации.

2. Определить РКК «Энергия» головной организацией по осуществлению
экспедиции на Марс и пилотируемым космическим полетам.

3. Назначить главного конструктора Тяжелого марсианского комплекса ТМК
— директора программы экспедиции на Марс, отдельным постановлением
Правительства РФ после необходимых консультаций.

4. Главному конструктору ТМК в срок до конца 2012 года до начала олимпиады 2014:

4.1. Разработать предварительный облик ТМК и его структурную схему, взяв
за основу проект разработанный Королевым и утвержденный Келдышем в 1962.

4.2.Разработать стратегию развития российской космонавтики поэтапно:
— 2014 г. — разработка проекта ТМК для этапов;
— 2014-218 гг. — изготовление, автономная отработка составных частей;
— 2018-2020 гг. — наземная отработка на ТМК-Н;
— 2020-2022 гг. — летно-конструкторские испытания на ОИСЗ ТМК-З;
— 2022-2024 гг. — полет на окололунную орбиту на ТМК-Л;
— 2023-2025 гг. — полет вокруг Солнца на ТМК-С; —
— 2024-2026 гг. — отработка посадки марсианского корабля на Луне;
— 2025-2030 гг. — осуществление экспедиции на Марс на ТМК-Э.

4.3. Разработать предложения по созданию «НПО Межпланетных, пилотируемых программ» и привлечению предприятий и организаций к работам по созданию ТМК, его модификаций и их составных частей.

5. Роскосмосу подготовить предложения по изменению структуры отрасли, с
учетом требований настоящего документа.

6. Предложить Роскосмосу и Академии наук РФ рекомендовать
подведомственным предприятиям прекратить разработку программ, пилотируемых полетов на Луну, как не отвечающих национальным интересам России.

К этому можно добавить: В проектную службу главного конструктора нужно записать дипломников четырех наших космических ВУЗов. МАИ, МВТУ, МАТИ, КАИ. Им нужно выдать технические задания на разработку проектов экспедиции на Марс на ЖРД, взяв за основу проект Королева и как первый этап полет в межпланетном пространстве. Образовать студенческие КБ по теме. При главном конструкторе создать консультативную группу из специалистов королевского «разлива», человек 8-10 с функциями ведущих конструкторов, курирующих работу в ВУЗах. Назначить ведущего конструктора по теме. Приказом Роскосмоса обязать предприятия по профилю оказывать помощь студенческим КБ. Я не сомневаюсь, что в итоге появятся хорошие проекты. Могу напомнить, что марсианский проект в отделе Тихонравова разрабатывали в основном молодые специалисты. И среди участников может появиться будущий Королев. А весь студенческий коллектив станет новым проектным отделом в РКК «Энергия», да и на других предприятиях.
Космический компас, по которому нужно будет ориентироваться тем, кто будет принимать решение, выверенный Циолковским, Цандером, Королёвым, Тихонравовым, Мишиным, Келдышем и двумя постановлениями правительства, безошибочно указывает – на Марс. Полет человека на Марс это конечная цель в космосе, которой реально может достичь человеческая цивилизация. Полёты человека за пределы марсианской орбиты – фантастика. Страна, осуществившая экспедицию на Марс, на все века останется величайшей космической державой. Про высадку на Луну все забудут. Гордость и радость, которую испытает народ этой страны, будет ни с чем не сравнима. Личности, осуществившие этот проект, навечно впишут свои имена рядом с именами Циолковского и Королева.
Первый полёт человека в межпланетном пространстве будет после Гагарина вторым важным шагом в истории мировой космонавтики и главным шагом на пути к Марсу, большую часть которого уже проложили Циолковский, Цандер, Королёв, Тихонравов, Мишин, Келдыш и тысячи их верных соратников, не изменивших межпланетной идее, и не задававших обывательского вопроса: а что нам даст полёт на Марс?

БУГРОВ Владимир Евграфович

12 ноября 2013

СПРАВКА: Участник разработки крылатой ракеты «Буря» в ОКБ им. С.А.Лавочкина в 1956-1961 гг. Заслуженный ветеран РКК «Энергия», разработчик проектов экспедиций на Марс и Луну в1961-1966 гг, космонавт испытатель – проходил подготовку по программе полёта на Луну в отряде космонавтов ОКБ-1 в 1966-1968 гг., ведущий конструктор по пилотируемым ракетно-космическим комплексам для экспедиции на Луну и «Энергия-Буран» в 1968-1988 гг., начальник отдела безопасности пилотируемых космических полетов РКК «Энергия», ведущий конструктор по конверсии в НПО «Энергия» в 1988-1995 гг., консультант ТД АО «Газком» по проекту «Ямал». Заслуженный инженер России.

[Статья предоставлена для публикации автором]