А.Л.Ж.И.Р
Карагандинский ИТЛ. Акмолинская область. Казахстан.
Февраль 1940 г
Лида плакала, держа в руках младенца. Ее дочери всего месяц, она была настолько слаба, что плохо ела. Вот-вот, казалось, ее маленькая жизнь оборвется, толком не начавшись. В чем провинилась ее дочка Настенька, появившись на свет в этом ужасном лагере?
В том, что ее отец предал свою Родину... Говорят, дети за отцов не отвечают? Отвечают, так же, как и их матери.
Вихрем промелькнули в который раз воспоминания. Вот она узнает, что ее муж ходит в одну подпольную организацию, вот она со страхом каждый раз смотрит в окно, едва заслышав шум. Она просила, уговаривала его хотя бы ради будущего ребенка отказаться от своей затеи, но он с глупым упрямством твердил, что будущее за такими, как он.. Забыл, видно, годы революции, когда сам был ребенком.
Лида уехала тогда матери, побоявшись за свою жизнь, мать уговорила ее подать на развод, чтобы не накликать на себя беду. Выйдя из учреждения, где она написала заявление с просьбой развести ее с Иволгиным Сергеем Игнатьевичем, она направилась домой и вдруг, открыв дверь, увидела лицо испуганной матери и двух людей в форме.
Ее арестовали как жену изменника Родины. И доводы, что именно сегодня она подала заявление, были для них пустыми и ничего не значащими. На допросе они выяснили, какая причина побудила ее развестись, и наивная двадцатилетняя девушка, будучи в положении, рассказала все, как на духу. И не смогла ответить на логичный вопрос следователя:
- Почему же вы к нам сразу не пришли, раз все знали? Значит, покрываете его, и развод - это лишь формальность.
Она что-то бормотала про свою любовь к Родине, про любовь к Сереже, про ребенка, но на все это следователи лишь ухмылялись.
Сергею дали вышку, ей же, как беременной женщине, к тому же судья все же учла заявление о разводе, дали ей три года.
Шел пятый месяц беременности когда ее в холодном, битом забитом вагоне, везли в Акмолинский лагерь как члена семьи изменника Родины.
Лида была стойкой, но тем не менее, она каждой своей клеткой ощущала страх перед будущим, когда у нее родится ребенок. Это должно случиться в феврале, когда холодные степные ветра будут насквозь продувать лагерный барак.
Лида работала на заготовке камыша, которым поросло озеро, находящееся на территории лагеря, а в декабре ее перевели в швейный цех. Роды начались раньше, в конце января, девочка родилась слабенькой и едва дышала. Лиду отпускали из цеха, чтобы покормить ее в "мамкином доме", где за малышами присматривала Алевтина, нянечка, одна из заключенных имеющая медицинское образование.
Но девочка не набирала вес, она слабела и иногда принималась будто бы постанывать.
- Не выживет она у тебя, - Майя, ее соседка по бараку, сочувственно посмотрела на Лиду.
- А что мне делать? - заливаясь слезами, спросила Лида. - Ей материнское тепло нужно, ласка, а меня отпускают раз в три часа покормить ее и все, до вечера она лежит в детском бараке, никому не нужная. Знаешь, какой там холод? Дырки хоть и по затыкали, да с потолка дует. - Маечка, я так боюсь, что она не выживет.. Ей не место здесь, не место... Мама приедет только через три месяца, а вдруг я не успею ей ее отдать?
Лида рыдала в голос.
Когда Настенька родилась, начлаг разрешил послать матери весть и она ждала этого дня, трясясь в волнении.
Майя ворочалась всю ночь, а под утро, увидев Лиду, которая кормила девочку, тихо произнесла:
- Я могу помочь.
- Чем ты мне можешь помочь? - равнодушно спросила Лида. - У нас теперь кроме надежды ничего нет...
- Ты же знаешь, что через пять дней я выхожу на свободу, - Майя улыбнулась, а Лида завистливо вздохнула.
- И как ты мне поможешь?
- Ты ведь из соседнего города, из Ульяновска, вот я и отвезу Настеньку к твоим родителям.
Лида в страхе прижала девочку к себе, представив, что она может разлучиться с крошкой.
- Зачем тебе это?
- Моя дочь была такого же возраста, когда ее не стало в голодные тридцатые годы., - пояснила Майя. - Я не смогу жить нормально зная, что я вновь могла помочь крохотному человечку выжить, но не сделала этого.
- Я не могу, - покачала головой Лида. - Я боюсь.
- Выбор за тобой, - пожала плечами соседка. - Или она у тебя здесь обретет свое последнее пристанище на лагерном кладбище, либо у ребенка будет хоть малейшая возможность выжить. Решай сама...
Лиде было сложно, в голове крутились разные мысли, но она понимала, что Майя права - дочь слабела день ото дня, она то постанывала, то кричала, а врач качала головой и прямо говорила:
- Твоя девка не жилец.
За день до освобождения Майи, Лида пошла к начлагу и обратилась к нему с просьбой. Тот согласился отпустить ребенка с Майей, не хотел портить себе статистику.
Когда Майя с ребенком на руках выходила за ворота лагеря, Лида упала на землю и громко заплакала от жалости к себе и дочери. Но тут же подошла начальница швейного цеха и увела Лиду к начальнику лагеря.
- Осужденная Иволгина Лидия Павловна, вы переводитесь в строительную бригаду.
Лида молча и обреченно кивнула. Какая теперь разница? Территория лагеря постоянно расширялась, прибывали новые заключенные и строились новые бараки. Руками женщин, отбывающих наказание.
Ей нужно жить, выживать ради дочери. Два с половиной года еще потерпеть и она сможет вернуться домой и прижать к себе свою крошку. Какой она станет в этом возрасте? Выживет ли она? Хоть бы Майя благополучно добралась до матери.
Ей оставалось только ждать. Приедет ли теперь мама на побывку?
Переписка разрешалась, но только раз в полгода, и лишь одно письмо, это было написано в приговоре. Но свидание раз в год...
И вот май месяц, скоро должны прибыть родственники ЧСИР, Лида с надеждой ждала этого дня.
- Иволгина, в комнату для свиданий! - крикнул конвоир.
Лида вошла в комнату и развела руки, обняв свою похудевшую и быстро постаревшую мать.
- Мамочка, как я рада тебя видеть. - Лида заплакала, прижимая ее к себе.
- Я очень скучала, дочка. До сих пор не могу принять правду. Ну , а где же моя внучка? - она озиралась по сторонам. А у Лиды похолодело все внутри.
- Как? Я думала, я надеялась, что Майя привезет тебе мою дочь.
- Какая Майя? И где моя внучка? - сдвинув брови, спросила мать.
Женщины поговорили и выяснилось, что Майя не приезжала и не привозила никого.
- У меня адрес ее есть в Димитровграде. Может быть они там? - Лида обреченно провела рукой по уставшему лицу.
Мать печально кивнула, не надеясь, что найдет свою внучку.
А когда она уехала, Лида мерила шагами барак, думая о том, что же случилось? Вариантов было два - либо дочь не перенесла дорогу, либо с Майей что-то случилось. И тут вдруг в голове что-то застучало. А что если и третий вариант есть? Вдруг Майя решила девочку оставить себе? Но зачем? Сейчас не то время, сейчас лишний рот на счету.
Ответы на эти вопросы она найдет спустя годы... А пока...
В 1941 году многих женщин перевели в швейный цех, чтобы снабжать армию формой, а для этого ее надо было шить в большом количестве.
Ближе к осени в 1942 году Лида ежеминутно думала о том, что ей осталось недолго. Вот-вот и ее освободят. Начальник лагеря уже сказал как-то вскользь, что готовит документы на освобождение.
И вдруг у нее ломается старенькая швейная машинка. Мастер руками разводил, говоря, что прибор старый и уже нельзя починить, вышел из строя. Лида всю ночь пыталась сама машинку наладить, но куда уж ей, если даже мастер не справился?
За порчу имущества Лиде "накинули" еще год...