Всё началось с той чертовой статуэтки, что Ромыч вытащил из речки. Мы купались в протоке Мертвого Донца у самой Недвиговки, и Ромка решил опробовать новую маску. — Нет, ну тут явно что-то должно быть, Герка, — сказал он мне, растирая слюни по стеклам маски перед нырком. — Дед говорит, что до русских тут жили древние греки и река называлась Танаис. И, мол, в реке до сих пор находят золотые и серебряные монеты, которыми закрывали глаза усопшим, отправляющимся на плотах в мир иной. — Танаис. Танаис, — наморщил я лоб. — Что-то знакомое. По истории ж проходили! Случаем не богиня загробного мира? — Ну! — обрадовался Ромка. — И это тоже. Походу тут у них какое-то ритуальное место было. Сам бог велел покопаться на дне. — Ты меня сюда за этим притащил? — Слегка обиделся я. — Я думал, мы едем за сазаном. — Герыч, рыбачь! Кто ж тебе мешает? Я осторожно дно пощупаю. Сильно воду баламутить не буду. Я занялся снастями и удочками, а Ромка продул трубку, нацепил ласты и тихо нырнул у самого берега. Ну а потом вынырнул с куском какого-то странного, покрытого илом камня. Ухмыльнувшись, я закинул нахлестом леску с блесной, а Ромка, как малый ребенок, принялся оттирать песком находку. Минут через десять он вскрикнул, сбросил маску и ласты, в которых сидел все это время, и сбегал к машине за тряпками и влажными салфетками. — Гера, глянь! — торжественно окликнул он меня, и я нехотя повиновался. — Ну и что это? Детская игрушка? Телепузик? — Мне казалось забавным подколоть друга его неудачей. Всё, что я видел, выглядело, как не аккуратно вырезанный пупс с лягушачьей головой. Статуэтка улыбалась, но выглядела улыбка несколько зловеще. — Что это? Мистер Жабс? — Тяжеленький, — взвесил на руке “мистера Жабса” Ромка, — не могу понять, из какого камня. Но явно антиквариат! — Думаешь? — подыграл я другу, будучи абсолютно уверен, что Ромыч страдает фигней. Потом Ромка завернул каменного болванчика в свою футболку и ушел в воду на поиски новых артефактов, а я вернулся к удочкам. До самого вечера я цеплял наживку, менял блесна, подсекал и вытаскивал прекрасных жирных лещей и сазанов, и когда солнце стало садиться за горизонт, а кузнечики стрекотом огласили приближающиеся сумерки, стал сворачивать удочки. Довольный, я грузил в багажник пластиковые ящики с трепыхающимися серебристыми ушками и чуть не забыл о товарище. — Завтра продолжим, — напугал меня подошедший сзади Ромка. Я вздрогнул и рассмеялся. Ромка тоже засмеялся, поняв, что смог меня неожиданно испугать. — Что там твои находки? Нашел еще что-то? — спросил я. — Да так, по мелочи, — ответил Ромка и закинул в багажник свои влажные вещи. Уставшие, мы доехали до Ромкиного деда, тут же в Недвиговке, и вместе дотащили ящики с рыбой внутрь дома. Дед, хромая и покашливая, вышел нас встретить. Даже схватился за один из ящиков, вызываясь помочь, но Ромка деда отправил ставить чайник. Спать хотелось адски, но рыбу бросать было нельзя, и мы, присев за широкий, сколоченный из досок стол, тут же начали ее разделывать и раскладывать на засолку, откидывая мелочь для жарки. — Хороша рыбка для жарехи-то, — сказал дед и засуетился у печки. Там уже была готова вареная картоха и томились на краю в чугунке щи, а в самый жар был пододвинут на разогрев большой алюминиевый чайник. — Дед, — спросил Ромка между делом, — я из воды вытащил занятную штуку. Древнюю статуэтку. Хочешь посмотреть? — Не-е, — протянул дед. — Лучше выкинь. Тут ничего, кроме рыбы, ребятки мои, доставать не следует из реки. А что нашли, киньте в воду обратно! Больше мы эту тему при старике не поднимали. Засоленную рыбу спустили пока в погреб, требуху вынесли собакам, а потом сели ужинать, расспрашивая деда местные новости и интересуясь историей села. — Да не особо я что и знаю, — ответил дед, ставя в центр стола сковородку с шкварчащей жареной уклейкой, — ежели что про войну там рассказать али про Советскую власть, это пожалуйста, а по древностям ужо все позабылось. Только и помню, что Мертвый Донец-то наш еще египтяне называли водами Стикс. Почитали шибко древние эти места-то. Тут, говорят, и храмы были с древними богами, и захоронения. Вот насколько он древний. А город Танаис в пятом веке был вырезан подчистую. Вот как. Но это вам лучше к учителю нашему или в музей, не ко мне. — В Интернете посмотрим, — тут же нашелся Ромка, с аппетитом поглощая картошку с рыбой. Свежий воздух, усталость и плотный ужин разморили меня. Я даже не помню, как добрался до кровати и как рухнул туда. Почти мгновенно вырубился и проспал, как младенец, до первых петухов. А как только открыл и протер глаза, тут же услышал бодрый Ромкин шепот: — Короче. Я поползал по Интернету и вот что нашел. Статуэтка, что я вчера отыскал, это явно божок времен древнего Египта. По справочникам — “мужчина с головой лягушки”. Это — Хех. Или одно из воплощений Амона. И еще, может быть, Герех. Но, в принципе, это все одно и то же. Бог, умертвляющий и возрождающий все живое… бла-бла-бла…Что-то про сотворение мира и бесконечность. — Сколько стоит? — зевнул я. — Это правильный вопрос, Герман Семенович! – Ромка мгновенно сел в своей постели и древняя металлическая сетка заскрипела под ним. — Сдается мне, что я буду сказочно богат! Я пролистал страницы антикваров и аукционов, и цифры там астрономические. Скажем, что-то порядка восьми знаков. В долларах. Я присвистнул и тут же вскочил. — Ты серьезно? — вскричал я шепотом. — Можешь не шептать. Дед на огороде уже. Давай вставать завтракать. И на речку за новыми артефактами. Пока мы завтракали, Ромка читал мне выборочно страницы поисковиков и книг по египетским мифам, а у меня в голове были только восьмизначные цифры и те блага, что нам светили! «Четырехкомнатную куплю в центре Таганрога. С евроремонтом.… Да, черт возьми, какой Таганрог, в самом деле? В Москве куплю! На Арбате. Или вообще дом на Рублевке», — мечталось мне. — «... ловушка Алчности». — Продолжал читать Ромка, — «В то время, как ящик Пандоры открывался, чтобы выпустить сверхмасштабные потрясения на мир людей, великий Герех гасил огни перед глазами самых жадных и забирал их в мир страданий и мучений, заставляя, очиститься от скверны весь остальной мир». Я даже чуть не поперхнулся. — Это как? — решил уточнить я у Ромки. — Что-то самые жадные и ныне процветают на первых страницах Форбса, а нищие доходяги солят рыбу на зиму. — Ну, это ж всё мифы, Герыч. Подумай лучше о барышах, которые нам светят. Я своего Жабеныша Гереха меньше чем за миллион долларов не продам. Пусть хоть треснут. Гелендваген куплю. Ну и всякое такое… С нетерпением мы отправились на вчерашнее место. Ромка прихватил свою статуэтку и пакеты для находок. Я пока только пакеты. Уже другими глазами я смотрел на Ромкино сокровище. Действительно потрясная крутая штука. Сразу видно, что предмет искусства и ему много тысяч лет. Все эти бороздки и даже слегка сохранившиеся пятна от золочения. С благоговением я потер божку пузо, и тепло тут же разлилось по мне. «Я хочу быть богатым!», — почему то попросил я, глядя в пучеглазую лягушачью морду. — «Давай, приведи меня к своим братцам, мистер Жабс!» Мне показалось, что фигурка подмигнула мне, и я проморгался. «Это нервы и зависть к Ромкиному успеху!» — подумалось мне. — Ромыч, можно я первый нырну? Чувствую, что точно смогу выловить что-то ценное сегодня. — Да не вопрос, Гер. Ныряем по очереди. Кто что вытащит, то себе и забирает. Давай, ты первый. Проточная прохладная вода Мертвого Донца тут же радостно обняла мои ляжки, а когда я надел маску, то и всего меня целиком. Я нырнул сначала у самого берега, где на фоне ребристого золотистого песка резвилась мелкая плотва. А потом стал продвигаться ближе к середине протоки, где течение было быстрее. Я задерживал дыхание и обшаривал камни и качающиеся водоросли. Потом всплывал за глотком воздуха и погружался снова. Я слышал, как кричит с берега мне Ромка, зовя поменяться, но азарт не отпускал меня. «Еще немного и я найду что-то очень ценное!» — думалось мне. Течение относило меня все дальше и дальше, но каждый раз в воде мне мерещилась довольная улыбающаяся лягушачья морда. И вот, наконец искрящимся золотом поманила меня к себе лапа среди больших острых камней и, преодолевая холодные подводные течения, я поплыл туда. Там было темнее и настолько глубоко, что всплыв, я бы потерял из виду запримеченное место с древним идолом. «Течение отнесет меня в бок, черт возьми!» — заколебался я и рискнул зацепиться за находку. Захотелось вздохнуть, и удерживаемый воздух пузырем вырвался из моего рта. «Надо всплыть!» — заметался я и потянул тяжеленный артефакт с собой. Тот осел глубоко и прочно, и даже не сдвинулся с места. Лягушачья тяжелая лапа обхватила мою руку и потянула вниз. Я запаниковал и дернулся вверх, бросив попытку вытащить истукана. Каменная лапа ослабила хватку, а длинный язык облизнул плотоядную довольную морду. Я рванул к свету, но быстрое течение понесло меня далеко вбок протока, поворачивая головой к острым камням. «Великий Герех гасил огни перед глазами самых жадных», — услышал я в голове голос Ромки как раз в тот момент, когда моя голова со всей силы ударилась о валун, и я почувствовал, как она треснула. «Стикс принимает твою жертву, грешник!» — показалось мне в шуме воды. Я еще пытался грести, но уже не чувствовал рук. Вода тут же окрасилась в красный, а солнечные блики на воде растеклись, размножились золотыми кружками. Слепящими долларами. Монетами с глазниц мертвецов, переплывающих воды Стикс. Слепящими огнями, заполнившими жаром и звоном мою бедную голову. А потом эти огни погасли. Автор: Воля Липецкая Оригинальная публикация ВК.
