Мы с Натаниэлем смотрели на звёзды. Ну, то есть я смотрела, а Натаниэль шатался кругами и в темноте кололся о кактусы. Набрав невыносимое количество колючек, он приостанавливался, вынимал их из себя и мы разговаривали. Кладбище – сложная тема для ночного разговора с пьяным мужиком. Но я обещала найти разгадку, что ж поделать. – Натаниэль, где другое кладбище, старое? – Тут, ты что не видишь? Я пять раз переформулировала вопрос. Пять раз усомнилась в своём испанском и в испанском собеседника тоже. В его пьяном разуме тоже усомнилась, чего уж греха таить. Ответ был тот же. Я пошла с другой стороны. – Когда ты умрёшь, что с тобой сделают? – Положат в огонь. – То есть, кремируют? – Да, у нас почти всех кремируют. Дошло, наконец. Кремировать можно и тут, верно. Одно не дошло – почему он считает, что я должна это увидеть. Рядом ничего похожего на регулярное костровище. – Почему не в землю? – Потому что в огне из человека делаются звёзды. – А дальше что? – А дальше они улетают в небо. Видишь, сколько их? Россыпи над нашими головами складывались в созвездия, имёна которых не знакомы ни мне, ни Натаниэлю, прилёгшему неподалёку под кактусом. На него с ежевичного неба смотрели предки. На меня тоже кто-то смотрел, показалось на мгновение. И, да – это мог быть самый романтичный момент моей жизни здесь. Если бы не запахи, исходившие от моего собеседника: плохого кислого пива, протухшей обуви да гнилого банана, который благополучно стал кашицей, после того, как Натаниэль улёгся на него. Позже я уточнила историю уже у другого местного дедушки, трезвого. Удивился, что знаю об этом. Подтвердил. Потомки майя превращаются в звёзды и улетают жить на небо. Вот только говорить об этом не принято у них. На трезвую голову уж точно.