Алексей просматривал почту. Он зачитал шефу несколько деловых корреспонденций, а потом вдруг замолчал.
Начало здесь
— Смотри, какое милое письмо тебе пришло, — сказал он, наконец.
— От кого? — Дмитрий чуть поднял бровь.
— Пишет совсем юная девочка…
— А-а, — протянул артист и мгновенно потерял всякий интерес к письму. Навидался он этих юных девочек, впору ждать старости, когда они отстанут.
— Нет, это не совсем обычное послание, — продолжал Алексей, — Тебе не объясняются в любви, не предлагают родить от тебя ребенка, даже автограф не требуют. Тебе просто отдают душу.
И, поскольку Дмитрий молчал, Алексей прочел ему письмо Маши. Несколько минут никто не произносил ни слова. Оба мужчины, обладавшие уже богатым жизненным опытом были смущены. Но не пошлостью – она уже давно не производила на них впечатления. А сейчас перед ними была исповедь девушки - наивной и чистой, давно им не приходилось таких видеть. Может быть, только в юности, когда они сами были почти детьми.
— Сколько ей лет? — наконец, спросил Дмитрий.
— Шестнадцать, — Алексей ответил сразу, он выхватил эту цифру из текста.
— Ты вот что…, — сказал Дмитрий, — Ответь ей что-нибудь сам. Я писать не мастер.
— Но она ждет ответа от тебя!
— Ну напиши от моего имени. У меня от тебя секретов нет. Как-нибудь так, помягче напиши, чтобы не обидеть. Мол, я там благодарен и все-такое. Только не обещай, что я с ней встречусь. Только обвинений в педофилии мне еще и не хватало.
Алексей кивнул. Вскоре после этого дела отвлекли его мысли от письма. Вспомнил он о нем уже поздно вечером – как о деле неприятном, но которое сделать необходимо. Он знал, что, давая этой юной девушке от ворот поворот, пусть даже в самой мягкой форме, нанесет ей удар. Но другого выхода не оставалось.
От имени Дмитрия Алексей написал Маше, что благодарен ей за искренность и столь высокую оценку его актерской игры. Однако такова жизнь – все юные девушки влюбляются в известных людей – певцов, музыкантов, артистов. Это сродни болезни, которой надо переболеть. Позже это чувство пройдет, и останется только добрая память. Он, Дмитрий, желает Маше, чтобы жизнь ее сложилась счастливо – она встретила достойного человека, которого полюбит. И нашла профессию по душе, это очень много значит – профессиональные успехи всегда поддержат на плаву в трудные минуты. А еще он надеется, что Маша будет продолжать смотреть его картины, а он в свою очередь – постарается не разочаровать ее своей игрой. Закончил он словами «Искренне Ваш…»
Отослав это письмо Алексей почему-то долго не мог заснуть.
**
Маша в последние дни потеряла и покой, и сон. Ночью она по нескольку раз просыпалась и проверяла почту. Надежда получить ответ и ужас от того, что она наделала – все эти сильные переживания отражались на ее лице, и мать уже не раз спрашивала – не заболела ли она
Письмо Алексея она открыла через полчаса после того, как оно было отправлено. Оно обожгло ее, как удар по лицу. Никогда еще не испытывала она такой боли и разочарования. Хотя, собственно, на что она надеялась. Что любимый артист прискачет за ней на белом коне? Или хотя бы сам раздобудет ее номер телефона и позвонит со словами: «Я искал Вас всю жизнь, только вы можете спасти меня от одиночества» ? Господи, какая она все-таки идиотка!
Весь следующий день Маша просидела у себя в комнате – благо, Галина Анатольевна ушла к своей новой подруге.
Сначала Маша решила ничего не отвечать. Но оказалось, что ей слишком больно для того, чтобы промолчать. Это письмо вскрыло то, что она стесняется своей нищеты, чувствует, что достойна лучшей жизни. Если бы она была очень богатой или очень знаменитой, любимый актер говорил бы с ней совсем по-другому, он не посмел бы отвергнуть ее.
И Маша сочинила следующее письмо. Она поблагодарила Дмитрия за ответ, но заметила, что он совершенно не знает ее, поэтому нарисованное им для нее «светлое будущее» ей не подходит.
Её отец слишком богат, он и представить себе не может, что дочери придется работать. Скорее всего, он постарается, чтобы его наследница заключила выгодный брак с одним из его партнеров, может быть, с одним из тех, кто связан с миром кинематографа, продюсирует фильмы.
«В одном вы правы, — писала Маша, — Конечно, вскоре я буду вспоминать о том, обратилась к вам, как о шалости. Я еще так молода, что поделаешь, мне можно играть…А Вам я желаю спокойной и счастливой старости, удовлетворения от сыгранных ролей, и, конечно, здоровья…»
Она отослала свое послание, и почувствовала некоторое облегчение.
**
Алексей не ожидал никакого ответа. Он не сомневался, что девушка расстроится, ведь он практически лишил ее любых надежд на взаимность. Но он в данном случае разделял мнение артиста. Лучше всего поступить именно так. Не может же любимец публики, избалованный славой, прошедший огонь и воду, а уж о медных трубах и говорить нечего, всерьез рассматривать роман с провинциально девчушкой, которой к тому же всего шестнадцать лет. Отказ – это очень болезненная рана, но получив ее, душа начнет заживать.
Другое дело – пустые обещания, которые только растравляют сердце и лишают сна.
Но получив ответное письмо Маши, он с удивлением поднял брови. Неужели он ошибся? Никак не вязался в его сознании образ богатой девушки, прожигательницы жизни и то наивное первое послание, которое его невольно тронуло. Он решил сам посмотреть на это чудо природы. Ему удалось быстро раздобыть нужный адрес – ведь Маша не скрыла имя и фамилию, проскользнуло в тексте и название села.
Алексей посмотрел карту. Не так уж далеко ехать – всего несколько часов на машине. К тому же это те края, где он давно хотел побывать – там чудесное деревянное зодчество, живописные леса и озера. Он убеждал себя, что поедет в первую очередь, чтобы полюбоваться природой. Стыдно было признаться асамому себе, что его сорвало с места письмо юной девушки.
Выбрав первый же выходной день, Алексей осуществил свое намерение. Дорога действительно была очень приятной, и растительность по пути оказалась роскошной. До самого села он добрался без приключений. Но вот на сельских улочках немного заплутал. Пришлось спрашивать у прохожих нужный адрес.
— А это вот туда вам надо, — приветливо сказала пожилая женщина, указывая путь, — Когда вам покажется, что вы все село проехали, и дальше один лес, вы не смущайтесь и поезжайте дальше. Там всего-то минуты три ехать. Тогда их дом и увидите – как отшельники они живут.
Алексея не устраивало то, что не удастся посмотреть на дом незаметно. В такую глушь, очевидно, мало кто приезжает, его машину хозяева заметят сразу, придется что-то придумывать.
Вскоре он уже тормозил возле изящной ограды. Дом сразу понравился ему. Двухэтажный, но без всякой вычурности, оштукатуренный, тонущий в цветах, он невольно обращал мысли к дачам девятнадцатого века. На лужайке стояли простые деревянные качели, на них сидела девушка с книгой в руках.
Она подняла голову, услышав шум машины. А когда автомобиль остановился, поднялась в ожидании. Иначе поступить было нельзя – Алексей вышел из машины и подошел к ограде.
Приблизилась и девушка. Это могла быть только Маша, та самая, которую он хотел увидеть. На ней было простое светлое платье, волосы заплетены в толстую косу, но непокорные пряди выбивались, вились вокруг лица. Если соседский юноша не оценил Машу, потому что она очень отличалась от девушек его круга, то Алексей сразу заметил, что она редкостно красива. Пожалуй, он не видел еще таких в жизни. Он не имел в виду девушек, привлекательность которых была обязана умелому макияжу.
— Вы что-то хотели? — спросила Маша.
Алексей нервным движением снял очки. Он волновался, и сам не понимал, почему. Но надо было что-то ответить…
— Тут где-то озеро Светлое, никак не найду, — сказал он.
— Вы немного не туда заехали, — Маша вышла на дорогу и указала направление, — Нужно до реки, потом по мосту и дальше по бетонке. Далеко довольно. Указателя нет, будьте внимательны, чтобы не пропустить поворот. Берега там неудобные – где заросшие, где бурелом… Чтобы рыбачить, к воде пройти, места знать надо.
— Спасибо, — Алексей улыбнулся, ловя себя на том, что старается понравиться этой девушке. Он, сорокалетний мужчина, ничего не мог с собой поделать.
Теперь он не сомневался, что перед ним именно Маша. Никто иной, как эта девушка, написала то самое письмо. И еще он видел теперь, что она совсем небогата. Да, дом прекрасный, но ничего тут не говорит о роскоши… И одета Маша так просто, если не сказать бедно…
Ему очень не хотелось уходить, он лихорадочно искал повод спросить Машу о чем-нибудь еще, или хотя бы попросить попить…что угодно сделать, лишь бы она задержалась, но никогда еще Алексей не чувствовал себя таким неловким и нерасторопным.
Маша же сочла свою миссию выполненной, кивнула ему на прощанье и пошла в дом.
Назад Алексей ехал медленно, точно против воли ему было уезжать отсюда. Он знал, что вряд ли сможет забыть эту девушку, хотя у него нет повода увидеть ее вновь. И, если честно, безумие уже то, что он о ней думает.
В тот вечер он сказал Дмитрию:
— Везет же тебе!
— А что такое? — удивился артист, — Нет, брат, ты не прав. Напротив, я боюсь, что последнюю картину ждут разгромные отзывы. Заплатили отлично, но режиссер впал в немилость, знаешь там, на самом верху… Какая-то у него не та политическая позиция…И я боюсь, что эта роль мне выйдет боком.
— Я наведу справки, — осторожно сказал Алексей.
Он всегда был честен со своим патроном, и никогда не обнадеживал его напрасно.
— А почему ты говоришь, что мне везет? — поинтересовался Нестеров.
Алексей закинул руки за голову. Они сидели на балконе. Артист берег кожу от солнца, поэтому от палящих лучей их защищал зеленый, прозрачный навес.
— Помнишь ту девушку, что написала тебе письмо?
Дмитрий свел брови, вспоминая, и Алексей понял, что он уже давно забыл и о письме, и о той, что его прислала.
— Она очень хороша, — небрежно сказал он, — Пожалуй, и в кино за такую ухватились бы…
— Я тебя умоляю, — в голосе Дмитрия одновременно проскользнули и небрежность и усталость, — Ты бы знал, сколько лет я буквально тонул в любви вот таких юный красоток. И каждую мне хотелось спросить – а что дальше? Ведь у этих девиц в голове свой собственный сценарий. Я – такой, какой я есть – им не нужен. Каждая влюблена в того или иного моего героя и отождествляет его со мной. А я не собираюсь ради чьей-то прихоти вечно носить маску супермена и дамского угодника.
— Это уж точно, — Алексей усмехнулся.
Он вспомнил, как Дмитрий может прийти в негодование, если блюда, которые он любил, приготовлены не так, как ему нравится, или вода в ванной слишком горячая. Он мог разыграть целую драму, если у него болела голова, а таблетки помогали не сразу.
Алексей порой задумывался – а каким был Дмитрий в детстве и юности. Ну не мог мальчишка расти таким избалованным. Его бы просто затравили в любой компании. Зато теперь ему прощают все его причуду – как же, звезда кино.
— Она что, эта девушка, приехала? — Дмитрий поморщился, — Теперь вспоминаю, я же тебе сказал, что не хочу с ней встречаться. Я не совратитель малолеток…
— Нет, мы встретились случайно, — и Алексей переменил тему разговора.
А Дмитрий подумал, что, пожалуй, единственная женщина, которая не вызвала бы у него раздражения – это его бывшая жена Ольга. Уж она-то его знала, видела и больным, и здоровым, капризничающим, плачущим, пьяным. И как долго она любила его, именно его, а не созданные им экранные образы. Любила, несмотря ни на что.
Теперь он понимал, что хотел бы встретить с Ольгой старость. Если бы она была рядом, он не боялся бы стареть. Она бы не бросила его, если бы его отверг кинематограф и он зарабатывал гроши, или если бы его разбил инсульт.
Она не простила ему смерти сына, и то, что когда того опускали в могилу, Дмитрия рядом не было. Но в этом Ольгу винить было нельзя. И Дмитрий не мог попросить ее вернуться – Оля давно была замужем, и даже родила позднего ребенка, девочку. Дмитрий много раз хотел позвонить бывшей жене, но Ольга четко дала ему понять, чтобы он больше не вмешивался в ее жизнь.
У Дмитрия не было ни сил, ни желания строить на этих руинах что-то заново. Он выгорел. Значит, нужно было примерять на себя роль отшельника по доброй воле, некоего загадочного монаха, недоступного никому из женщин. И сыграть эту роль талантливо и с достоинством. Не снижать планку
**
Константин Николаевич вернулся домой неожиданно. Галина Анатольевна и Маша привыкли, что если он и приезжает, то ближе к вечеру, вырывается на считанные часы, а на рассвете уже опять спешит назад, в город, к своему бизнесу.
Но в этот раз знакомая машина подъехала к дому с утра. И вид у мужа и отца был какой-то загадочный. Глаза сияли, он словно помолодел на десять лет.
Конечно, домашние обрадовались ему несказанно. А он будто медлил рассказать им новость. И лишь когда все сели за стол, и Галина Анатольевна подала кофе и блинчики с кремом, Константин Николаевич раскрыл свой секрет.
— Все получилось, мои дорогие, — сказал он, — Можете считать, что я не просто снова встал на ноги. Я взлетел. Все эти годы, что я вкалывал как каторжный – они окупились. Мы заключили очень крупный проект с одной европейской компанией, и успешно его реализовали. На очереди следующий, но уже сейчас ваша жизнь изменится кардинально.
Галина Анатольевна недоумевающе посмотрела на мужа.
— Галочка, бедная моя девочка, я понимаю, как трудно тебе было жить тут, в глуши… Теперь этот дом действительно станет дачей, как и планировалось изначально. У нас будет отличный особняк в городе, в тихом зеленом районе. Отдыхать вы в этом году поедете в Европу, а Маша немедленно уйдет из этой сельской школы. Она может пойти в гимназию или вообще поехать учиться заграницу, как решит сама.
Константин Николаевич переводил взгляд с жены на дочь, но обе были слишком ошарашены, чтобы говорить
— Почему же ты все скрывал до самой последней минуты? — спросила Галина Анатольевна.
— Прости меня! Но бизнесмены порой бывают суевернее старых бабок. Я боялся – если что-то сорвется, разочарование для вас будет слишком жестоким.
Только поздним вечером до Галины Анатольевны дошло, что теперь она может позволить себе все, о чем только мечтала раньше. Уже завтра она может пойти в салон красоты, оттуда отправиться по магазинам, накупить себе вещей, не потому что без них нельзя обойтись, а просто потому, что они ей понравились. Закончить день можно в театре… Встречи со старыми подругами, путешествия, книги, театры, картинные галереи – сколько возможностей открывается перед ней теперь. Ведь она еще совсем не старая, успеет насладиться жизнью.
— Костя, я одного боюсь, — сказала она мужу, оставшись с ним наедине.
— Чего же?
— Маша. Она выросла совсем особенной. И если она не нашла себя здесь, сомневаюсь, что ей легко будет влиться в общество богатых сверстников. Все это ей так чуждо… Ты заметил? Она не красится, ни разу в жизни не была в парикмахерской… Для этих городских девчонок она будет… ну как в старом фильме «Колдунья». Дикарка одним словом.
— Давай спросим ее саму, — предложил Константин Николаевич, — Если ей хочется сменить образ жизни, стать такой, как ее ровесницы, то у нее все получится.
К изумлению родителей, Маша сама запросилась в город.
— Я чувствую, что действительно много потеряю, если останусь здесь, — говорила она, — Ах, папочка, твои деньги пришли действительно так вовремя.
Они договорились, что Маша вернется в город с отцом, первой увидит тот самый особняк, что он купил, попробует, как говорится, городскую жизнь на вкус, а потом они вернутся за Галиной Анатольевной, которая пока будет заниматься подготовкой к переезду.
Когда через неделю Маша встала на пороге, Галина Анатольевна с трудом узнала собственную дочь. Именно потому, что девушка никогда радикально не меняла свой стиль, перемена и казалась столь разительной.
— Я посоветовался с женой своего партнера, она заехала за Машей и отвезла ее к своему стилисту. А потом они поехали по магазинам. Недурно получилось, правда?
— Не то слово, — тихо сказала Галина Анатольевна.
Никому теперь не могло прийти в голову, что девушка выглядит точно ее сверстница из девятнадцатого века. Вьющиеся волосы приобрели модный оттенок и падали небрежной гривой, безупречно подобранные вещи обрисовывали стройную фигуру. А главное – изменилось лицо. Неизвестно каким образом, но макияж не только подчеркнул красоту девушки. Но взгляд теперь у нее был холодный, царственный.
«Точно моя Машенька в одночасье превратилась из сельской девочки, в даму высшего света, аристократку», — подумала Галина Анатольевна.
А Маша вспоминала часы, проведенные ею в салоне красоты, потом бесконечные примерки, и наконец, она стояла перед зеркалом и смотрела на себя, будто на кого-то чужого. Эта девушка не станет унижаться, выпрашивая чью-то любовь. Она сама будет выбирать, кто достоин ее внимания.
Перед отъездом из города Маша попросила отца сфотографировать ее, стоящую возле дорогого мотоцикла, небрежно облокотившуюся на руль. Оказалось, она еще и очень фотогенична. Снимок получился – хоть на обложку дорогого журнала.
Галина Анатольевна решила устроить прощальный ужин. Она пригласила Варвару Алексеевну с сыном. Конечно, той и в голову прийти не могло, как изменилось положение ее друзей. Она просто грустила, что подруга уезжает, значит, ей предстоит скучать тут до конца лета, когда муж и ее заберет в город.
Вероятно, Варвара Алексеевна приложила большие усилия, чтобы уговорить Арчибальда пойти с нею. Уверяя, что это в последний раз.
— Ну, если твой план сделать из нас пару не сработал, так мне можно и не ходить? – допытывался юноша.
— Арчик, я тебя прошу…. Надо же быть воспитанным, в конце концов. Мы так хорошо общались все лето.
— Вы общались, — напомнил молодой человек, — При чем тут я?
— Отнесем им букет цветов, — решила мать, — В саду как раз зацвели чудесные розы. И ты пригласишь Машу приходить к нам в гости, когда мы тоже вернемся в город.
— Все-таки тебя не оставляет мысль свести нас? — усмехнулся Арчибальд.
Но увидев Машу, он потерял дар речи. Он молча протянул ей цветы, спрашивая, где все это время были его глаза. Девушки, которых он так хорошо знал, которые приезжали к нему в гости, не годились ей в подметки. Но только этой Маше он так же мало был нужен, как и прежней – скромной сельской девушке с косой. Она равнодушно поблагодарила его за цветы, и ушла хлопотать по поводу стола – что-то там нужно было немедленно доставать из духовки.
До конца вечера он ходил за ней как тень. И был буквально убит тем, что Маша попрощалась с ним с равнодушной вежливостью. По дороге домой Варвара Алексеевна смотрела на сына с насмешкой.
— Ну что? — спросила она, — Или ты до сих пор считаешь свою мать дурочкой? Или я права – на эту девушку стоило обратить внимание?
Парень молчал, но по тому, как он смотрел в одну точку, как подрагивал его подбородок, Варвара Алексеевна поняла, что сыну больно. Она дала ему еще немного погрустить, а потом похлопала по руке.
— Не переживай так, — сказала она, — Да, положение Маши изменилось, теперь она – девушка из богатой семьи, но пока еще сердце ее свободно. Мы с ее мамой сегодня говорили – Маша ни с кем не встречается, и Галина Анатольевна переживает, что она до сих пор не завела друзей. Так что, если ты не прошляпишь этот случай, ты можешь успеть обратить на себя ее внимание, прежде, чем ей понравится кто-нибудь другой.
— Да ладно, — сказал Арчибальд с горечью, — Я ей совсем не нравлюсь.
— А вспомни, дорогой мой, как ты себя вел? Всячески показывал, что эта девушка тебя не интересует. Они с мамой приходили к нам, а ты искал любую возможность, чтобы уйти. Ты стыдился звать ее в свою компанию. Когда она выглядела с твоей точки зрения непрезентабельно, ты смотрел на нее как на прислугу какую-то, — распалялась Варвара Алексеевна, — Вот теперь-то тебе предстоит все это искупить…И цветы покупать будешь, и подарки, и в глаза заглядывать…
— Мама, зачем ты назвала меня таким дурацким именем, — вдруг спросил Арчибальд, — Вот общались бы мы с Машей, я даже не представляю, как она бы меня называла. Я заметил, когда мы разговариваем, она избегает мое имя произносить. Мне кажется, ей смешно…
Варвара Алексеевна слегка смутилась. Когда ее сын появился на свет, в моде были простонародные имена, что ей решительно не нравилось.
— С ума сойти, — говорила она мужу, — Прежде крестьянки несли попу курицу или кусок сала, чтобы он подобрал ребенку имя покрасивее, как у господ. А теперь извольте – Фома и Фока играют во дворе с каким-нибудь Микулой. Нет уж, пусть у нашего мальчика будет имя, как у героя романа. Мода уйдет, а имя останется.
— Ну…, — сказала она, — Ты уже взрослый. Можешь сходить в ЗАГС и сменить. Мы с отцом хотели, как лучше…
Но Арчибальд ее уже не слушал. Взгляд сына где-то блуждал, и Варвара Алексеевна поняла, что он думает о Маше.