Зоя вошла в комнату сына и легонько потрясла его за плечо.
- Дима, вставай! Уже половина седьмого!
Звонкий голос матери выдернул Димку Журавлёва из крепкого утреннего сна. Мальчик, накрывшись одеялом с головой, перевернулся на другой бок и недовольно пробормотал:
- Мам, отстань, каникулы же!
Но Зоя не собиралась сдаваться. Она распахнула шторы, и яркий солнечный свет заполнил комнату.
- Дмитрий, не буди во мне зверя! – пригрозила мать и ловким движением сдёрнула с сына одеяло, - вставай, завтрак готов. Через час выезжаем.
Зная, что лучше не спорить, Димка вздохнул, нехотя встал с кровати и поплёлся в ванную. Умывшись и почистив зубы, он направился на кухню, откуда доносился аппетитный запах горячих блинчиков.
- Проснулся наконец? – с улыбкой глядя на хмурого сына, спросила Зоя и поставила на стол тарелку с горкой тончайших блинов и чашку ароматного какао.
Димка кивнул и принялся за еду. Он с досадой думал о том, что ближайшие несколько дней ему придётся провести в какой-то деревенской глуши, без интернета, без друзей и даже без любимого велосипеда, который мать наотрез отказалась брать с собой.
- Дим, мы всего на пару-тройку дней едем, не занимайся ерундой! Не придумывай! Велосипед разбирать надо, упаковывать, потом собирать обратно. Да он половину купе займет! – убеждала она, - возьми лучше книги: и места немного занимают, и мороки с ними никакой. К тому же, тебе не помешает прочесть хоть что-нибудь из списка литературы на лето.
Димке пришлось согласиться. Никакие книги он, конечно, читать не собирался, но для вида бросил в рюкзак с вещами пару первых попавшихся томиков из отцовской библиотеки, даже не взглянув на названия.
Ехать в какую-то богом забытую деревню Димке ой как не хотелось. И он решил попробовать еще раз уговорить мать. Но та была непреклонна: ей, видите ли, страшно оставлять его без присмотра.
- Я что, маленький?! Мне, вообще-то, почти четырнадцать! – возмущался Димка, - уж прекрасно пару дней один поживу! Ничего со мной не случится. От голода не умру, я и макароны сварить могу, и яичницу пожарить. И вообще, ты сама всегда говоришь, что я должен быть самостоятельным! Ну мааам!
Зоя, застегнув дорожную сумку, повернулась к сыну и, нахмурившись, спросила:
- А не напомнить ли тебе, Дмитрий, во сколько нам с отцом обошлась твоя самостоятельность в прошлый раз? А?
Напоминание о неприятном событии, случившемся больше года назад, вынудила Димку отступить. В прошлом июле супруги Журавлёвы уехали на несколько дней за город, оставив сына на попечении пожилой соседки и взяв с него клятву вести себя хорошо. Первые два дня Димка наслаждался свободой, напрочь забыв про режим и правильное питание. Пару раз в день к нему забегала соседка, проверяла, всё ли в порядке, и подкармливала Димку домашней едой. Всё шло лучше некуда. Но в день перед приездом родителей Димка ушел к приятелю, забыв выключить плиту, на которой стояла кастрюлька с супом. Случился пожар, в котором безвозвратно погибла недавно отремонтированная кухня. Журавлёвым, как и остальным жильцам дома, повезло: Димка, уходя, забыл запереть дверь в квартиру, и огонь быстро потушили соседи по площадке, учуявшие запах дыма.
Этот случай был, конечно, мощным аргументом, и Димке, как говорится, крыть было нечем, ведь с тех пор за ним прочно закрепилась репутация человека крайне беспечного и безответственного.
- Я же обещал, что больше так не буду, - с обидой в голосе проговорил мальчик, но мать лишь молча отмахнулась. Она была занята сборами в дорогу и продолжать этот спор считала бессмысленным.
Три дня назад на имя Зои пришло письмо из деревни с красивым названием Трёхозёрье, в котором глава местной администрации сообщал ей о смерти родственника, Журавлёва Тихона Ивановича. Родственник этот завещал Зое, как единственной ныне живущей наследнице, дом её деда всё в том же Трёхозёрье. Конечно, все вопросы, связанные с наследством, можно было решить и здесь, в городе, но Зоя решила ехать. Её отец, дед и прадед были родом из этой маленькой деревеньки, но она сама ни разу так и не побывала там. Да и самого деда видела только на немногочисленных фотографиях. А теперь появился прекрасный повод посетить историческую родину.
Около восьми утра Журавлёвы приехали на вокзал, а через полчаса поезд, набирая скорость, уже уносил их прочь от города. Вскоре городские пейзажи за окном сменились полями и перелесками, которые чередовались с какими-то городками, деревнями и просто маленькими железнодорожными станциями, на которых поезд стоял не больше минуты. Димка лёг на верхнюю полку, надел наушники и отвернулся к стене. Но вскоре батарея телефона разрядилась, а взять с собой зарядку Димка не догадался, и теперь он просто лежал, глядя в потолок, краем уха прислушиваясь к разговору в купе.
Вместе с Журавлёвыми ехала женщина, представившаяся Маргаритой, и её дочь, Юля, девочка лет девяти, которая спала в обнимку с большим плюшевым зайцем. Иногда ребёнок ворочался, плакал и вскрикивал во сне, и Маргарита, бледнея, вскакивала и принималась успокаивать дочь.
Женщины разговорились. Оказалось, что Маргарита с Донбасса, и они едут к родственникам, которые с радостью согласились приютить их у себя.
- Когда всё началось, Юленька только родилась, - рассказывала она, - вы не представляете, что там творилось… Муж в ополчение ушёл, через год пришел повидать. А через два дня его убили.
Маргарита замолчала и закусила губу. Казалось, она вот-вот заплачет.
- Рита, милая, не плачьте, всё хорошо будет, - успокаивала Зоя попутчицу, - примите мои соболезнования… Господи, как же страшно это всё, как страшно…
Маргарита кивнула и продолжила:
- И ведь знаете, его сдал сосед. Увидел случайно и доложил…ну вы понимаете, куда следует… Гореть ему в аду.
Маргарита нервно дернула плечом, завела за ухо густую прядь русых волос, и Зоя увидела на её правой щеке длинный рваный шрам, тянувшийся от виска к подбородку. Зоя быстро отвела взгляд, но Маргарита заметила.
- Ранило осколком. В тот день мне повезло: я вышла на улицу, а Женя…Женя был в доме и погиб. Это мой младший брат. Через месяц ему бы исполнилось восемнадцать…
Зоя молчала, впервые в жизни не находя слов. Эта война для неё всегда была где-то там, далеко, словно в какой-то другой реальности. А сейчас, здесь, в маленьком, тесном купе война взглянула на неё синими глазами Маргариты, в которых плескалась неуёмная, неугасимая, ничем не излечимая боль…
За окнами вагона начинало смеркаться.
Продолжение следует
Безмерно буду рада вашим комментариям и лайкам)))