Совсем немного отвлекшись от поступательного движения вдоль Никитских улиц, мы возвращаемся к нашей прогулке по Земляному городу – от Садового кольца к кольцу Бульварному.
С одной стороны, хочется, как я люблю говорить, придти на старинную улицу, остановиться у дома номер один, рассмотреть его во всех подробностях, почитать о его обитателях, перейти к дому номер два, затем к третьему дому и так далее до самого конца. Но как я говорю еще чаще – я люблю гулять кругами, по спирали, петлять, ходить зигзагами и из конца в конец, иначе получается не рассказ о прогулке, а банальный путеводитель.
Поэтому такие отклонения от намеченных маршрутов – как напоминание о том, что впереди и вокруг нас еще много интересного и удивительного.
Мы можем приехать в любой туристический город и выбрать для себя один или два десятка традиционных местных достопримечательностей, обойти их за несколько дней. И думать, что мы сложили собственное мнение еще об одном городе. Но уж свой-то родной город мы можем рассматривать и изучать бесконечно, не останавливаясь на «достигнутом».
Поэтому не будем останавливаться надолго и перейдем на нечетную сторону Большой Никитской улицы. Туда, где когда-то располагалась дворцовая Кормовая слобода – местечко, в котором селились работники царской кухни: повара, хлебопеки, производители особенной столовой утвари… Отсюда и современные названия здешних улиц и переулков: Поварская, Хлебный, Скатертный, Ножовый, Столовый.
Свернем хотя бы в Скарятинский переулок (один из немногих здесь, чье название произошло не от рода деятельности местных жителей), и задержимся в самом его конце, на пересечении с Поварской улицей.
Ведь если задуматься, то слишком давно я ничего не писал…
…О Льве Николаевиче Кекушеве и его шедеврах
Если мне не изменяет память, последний раз касался его творений, рассматривая особняк Коробковых на Пятницкой улице.
И знаете, я не могу с уверенностью сказать, кого люблю больше – Кекушева или Шехтеля. Они оба и похожи, и отличаются друг от друга. Но для меня они всегда идут рука об руку.
Более того, даже судьбы у них в чем-то сходны. Федор Осипович выстроил множество зданий, в том числе три особняка лично для себя и своей семьи, но под конец жизни был вынужден скитаться по коммуналкам, в одной из которых и скончался. Лев Николаевич, пользовавшийся неизменным успехом на пике карьеры, потерпел крах супружеской жизни и, по свидетельству дочери Екатерины, окончил жизнь в психиатрической лечебнице.
Кое-кто даже заявляет на полном серьезе, что Кекушев крепко увлекался алкоголем и наркотиками… отсюда конопляные и маковые орнаменты в декоре его построек. Оставим это на совести заявляющих.
А еще Кекушева и Шехтеля объединяет то, что оба они какое-то время работали на Якова Андреевича Рекка. И сегодняшняя история как раз…
…Об одном доме, построенном для Торгово-строительного общества
Не имея конкретного заказчика, который мог бы диктовать свои условия или озвучивать серьезные пожелания и мелкие хотелки (а Яков Андреевич, глава Общества, доверял своим архитекторам всецело), и даже строя не для себя самого, что тоже могло бы наложить некие ограничения, Лев Николаевич мог совершенно отпустить на волю фантазию.
Единственное ограничение – не вылезать из запланированного бюджета, а если и вылезти – то так, чтобы это было оправданно. Тем более что постройка предназначалась отнюдь не для стесненных в средствах покупателей.
Что он и сделал, проектируя этот особняк «под ключ» в своем излюбленном франко-бельгийском модерне. И дом действительно вышел очень дорогим.
Как свой фирменный знак, внутри особняка Кекушев устроил великолепную лестницу, украшенную бронзовыми масками львов. Во время Великой Отечественной войны она, как и фигура на крыше, была утрачена, но во время реставрации и лестницу, и скульптуру на крыше восстановили. Скульптуру, правда, несколько в ином виде, нежели она была первоначально.
Фасады же дома вобрали в себя все, что любил Кекушев. Цоколь отделан каменной штукатуркой и слегка расширяется книзу. Углы закруглены и украшены башенками-эркерами, окна имеют разные формы и размеры, а стены богато украшены искусной лепниной (10 фото).
Само здание асимметрично, и каждая его сторона непохожа на другую. Центр фасада, смотрящего на Поварскую улицу – огромное трехчастное окно с балконом, увитым цветами и листьями мака (снова маки!)
Над окном – полукруглое панно с детишками-путти, а еще выше – волнистый аттик и скульптура девы с кистью и палитрой. Правда, раньше на этом месте стояла фигура Авроры, осыпающая цветами резвящихся путти (10 фото).
Фасад, который выходит в Скарятинский переулок, ничуть не уступает уличному. Здесь и два эркера по углам, и прекрасные девичьи маскароны, а окна украшены витражами. Правда, исторические витражи также не сохранились, но были восстановлены по старым фото (12 фото).
В глубине двора, по переулку, разместился служебный корпус за воротами в виде крыльев бабочки. Хотелось бы их рассмотреть получше, но здесь идет небольшой ремонт, суетятся рабочие, а ограда с воротами покрыты сеткой (5 фото).
А строилось новое здание на участке, где в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого веков располагалась…
…Усадьба действительного тайного советника Даниила Григорьевича Волчкова
Вот кстати еще один пример того, как не в советские безжалостные годы, а в Царской России сносились исторические здания, чтобы расчистить место для нового строительства.
И это притом, что фасад Волчковской усадьбы нашел место в альбоме лучших московских строений Матвея Казакова. Что-то сказали бы на это современные активисты…
О нем писали даже историки:
«У Данилы Волчкова гости пировали постоянно, отчего дом его получил название поварского собрания. Обеды были самые изысканные и многоблюдные»
(Историк Николай Федорович Дубровин)
Впрочем, нельзя забывать, что позади была война с французами и большой московский пожар 1812 года, в котором усадьба могла сильно пострадать.
Даже Грибоедов писал:
«Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица как Москва…
По моему сужденью,
Пожар способствовал ей много к украшенью»
(А.С. Грибоедов, «Горе от ума»)
Вот он каков, построенный в 1904 году Львом Кекушевым особняк на Поварской улице. Особняк, который многие знатоки считают одним из самых значимых творений зодчего.
Удивительное дело, но найти для него покупателя компания Рекка не могла около пяти лет, и его уже были готовы списать в пассив и продать по цене земли, на которой он стоит, под снос и будущую новую застройку.
Но случилось чудо – нашелся покупатель. Им стал совладелец «Товарищества на паях Волжской мануфактуры бумажных и льняных изделий»…
…Купец Иван Александрович Миндовский
Впрочем, здесь еще можно поспорить, повезло сильнее особняку или Миндовскому – чья фамилия была на слуху московского купечества и едва ли не являлась синонимом скупости и прижимистости. Говорят, что особняк ему и правда продали по остаточной стоимости, почти что по цене участка.
Но Иван Александрович паче чаяния не стал его сносить. Зачем тратиться на строительство, если дом уже готов? И даже не имеет значения, нравится покупателю его стиль или нет.
Иван Миндовский, как рассказывали о нем современники:
«Все свои грузы он отдавал обществу «Самолет», выговорив себе бесплатный проезд на их пароходах, чем всегда и пользовался. Ни разу никто не заметил, чтобы он брал что-нибудь из буфета парохода, разве только кипяток, подаваемый задаром, имел всегда при себе мешочек с провизией»
Зато, как свидетельствовали все те же люди, знавшие купца лично, он никогда не проходил мимо бесплатного угощения и шведского стола... если действительно был уверен, что это бесплатно.
Но при этом Миндовские все же умели не только зарабатывать и экономить, но и тратить. А часть средств даже отдавалась ими на благотворительность: строительство храмов, приютов, школ и лечебниц.
После его смерти в 1912-м особняк унаследовали четверо его детей – Николай, Иван, Ираида и Ольга, владевшие им на равных правах вплоть до революции.
- Кстати, надо будет обязательно чуть позднее вернуться во Вспольный переулок и рассказать про особняк, выстроенный для Ираиды Ивановны Миндовской Федором Шехтелем. Тем более, это была одна из последних работ Федора Осиповича перед революцией.
Особняк...
...После революции национализировали
Причем мнения расходятся: одни говорят, что в нем устроили больницу, другие источники свидетельствуют в пользу клуба трудящихся.
После 1922 года в нем открылось Представительство РСФСР и УССР при заграничных организациях помощи голодающим, чуть позднее – Шведская миссия. А с 1972 года усадьбу передали под посольство новой Зеландии.
Новые владельцы заботливо и бережно отреставрировали здание. Есть даже свидетельства, что «целый институт работал над восстановлением цвета». Благодаря этому фасады вновь приобрели свой спокойный, серовато-голубой оттенок.
Супруга одного из новозеландских послов даже написала целую книгу об этом особняке. А в 2005 году в нем состоялся вечер памяти Льва Николаевича Кекушева.
* * *
Большая и искренняя благодарность каждому, кто дочитал и досмотрел до конца. Очень нуждаюсь в ваших комментариях и отметках под постами, это поможет другим читателям находить мой канал.
Не забудьте также подписаться и рассказать об этой страничке вашим друзьям! А также предлагайте свои любимые места в Москве, где можно интересно и с пользой погулять.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!