Очень. Вот, действительно, очень!
Трудно верить, что все плохое, что с тобой происходит или произошло в этой жизни, к добру. Особенно если жизнь местами была похожа на трагикомедию с элементами триллера. Мне кажется, что если бы я села и написала книгу, то это был бы бестселлер и по этой книге совершенно точно можно было бы снять фильм с кучей крутых поворотов и неожиданных событий.
Наверное, каждый травмированный человек только такими иллюзиями и утешается 😅
Иногда я успеваю остановиться, посмотреть назад и снова прийти в изумление.
Насколько все изменилось!
Нет, вы не подумайте ничего такого, я как и прежде могу чего-то натворить просто пройдя по улице и не догадываться даже о том, что за мной идет огненный столб.
Огненные столбы, ломающиеся компьютеры, затем чудесным образом.. какие-нибудь неожиданные крутые проекты, фотостудии, это все еще про меня.
Все чудесное, положительное и маловероятное.
Все жесткое, неоднозначное и вообще непонятно что. Тоже я.
Улыбаюсь не мученницкой улыбкой.
Секрет моей улыбки прост:
Все, что со мной происходит можно взвесить на весах моего детства и что бы я туда не положила, эта зараза перевесит.
Самый сильный треш пришелся на мое детство. Я росла вместе со старшим братом, который издевался надо мной и делал мою жизнь невыносимой. Таскал меня за горло, поднимал меня за волосы, ну и бил меня, само собой, как..
Ну, даже не знаю как.
И неизвестно, убил бы он меня в итоге или нет, но в моей жизни случилась та самая Вера Отцов.
Какое то время я и не знала, что я - еврейка.
В детстве жизнь полна другими интересными вещами, чтобы думать о том, какой я национальности.
Пдруга из соседнего подъезда поведала. В очень доступной форме.
Спасибо, что хоть так.
Взрослые не рассказывали «на всякий случай» и были правы, в целом. После этого все пошло не по плану.
Тогда это озадачило всю семью.
Со мной боролись как с плесенью или болезнью.
Хотя, собственно, делая это моя семья выглядела более неадекватно, чем вела себя я.
Сила моих убеждений вооружила меня новой кухонной посудой и юбками ниже колена.
Сила их противостояния носила не слишком человечный вид. Они были в плену предубеждения.
Воевали со мной брат, сестра Мамы ( ее близнец ) и Мама.
Папа был добряк и война, в любом ее виде, не клеилась с его восприятием мира. Но Папа был вспыльчив и считал, что вспыльчивость брата похожа на его вспыльчивость.
Быстро проходит и он снова добрый, хороший мальчик. Всего на 8 лет старше.
Таким я его, к сожалению, не помню.
Мама была очень внушаемая, все, что говорила ее сестра - близнец и ее муж, мощный такой антисемит, бралось за истину в последний инстанции. Дядин антисемитизм выражался в неприятии всего «еврейского». Когда в Израиле взрывался автобус, Дядя хвалил террористов и проклинал евреев, выразительно поглядывая на меня. В целом, если бы я смотрела на него глазами взрослого человека, а не ребенка, то отчетливо увидела бы, что какое ничтожество стоит за этим. Но я дико боялась его.
И вот в тандеме с этим дядей меня и пытались воспитывать.
Для Мамы было очень тяжелым испытанием сказать «Нет» кому либо из них.
За все детство я не услышала может быть и 10 добрых слов обо мне от своей семьи, но про Папу я точно знала, что он меня любил и гордился мной. Спасибо, что знакомые поведали. После его смерти.
Мама не умела проявлять любовь и думать отдельно от сестры тоже не умела. У меня были довольно серьезные вопросы о жизни и запросы явно не соответствовали возрасту.
И, конечно, она не знала, что ответить.
Беспокоилась только если я заболевала, становилась безумно милой и заботливой.
Но на душевные переживания, я была очень тонкокожим и чувствительным ребенком, она не умела откликаться.
Только сейчас с перспективой всей своей жизни, я понимаю, что это с ней было. Но не расскажу.
Скажу только, что понимаю, что она росла в очень сложной семье. Сильный характер моей бабушки, который помогал всей семье оставаться на плаву, стачивал всю волю и уверенность в себе.
В психологии это называется: выученная беспомощность.
Когда Папы не стало, у меня не осталось ничего теплого в этом доме, рука брата стала еще тяжелее, уже ничей взгляд из под тяжелых век не мог его остановить. Мама однажды попыталась заступиться за меня, но брат внезапно прижал ее за шею к стене.
Как вы понимаете, я больше не жаловалась.
И моей целью стало уйти.
Мне уже давно стало понятно: Взрослые в этой семье не разумнее детей. Они говорят о тебе то, что думают о самих себе на самом деле. А еще меня научили, что нельзя ни в коем случае приходить к ним с проблемой. В целом ни к кому нельзя было прийти с проблемой. Потому что все считали, что я обманываю. Брат был удивительно харизматичный и красивый парень.
От бабушки ему достались красивые брови вразлет и высокий рост. У них возникал когнитивный диссонанс. Такого же просто не может быть!
Потом я, как и полагается, стала сложным подростком и сложные моменты усложнились еще больше, хотя только теперь я совершенно отчетливо понимаю: Сложными были взрослые, а дети получают звание «супер сложных», когда взрослые не справляются и не понимают своего значения в жизни ребенка.
Мое мнение в 35, в 45 поглядим 😬
Не буду рассказывать всю историю и все ее детали, мне кажется только нескольких этих моментов из детства уже достаточно, чтобы представить себе кем я могла бы быть сейчас.
И это я еще была очень домашним ребенком.
Из дома я ушла потому что больше не могла.
Хасдей Ашем.
Для окружающих, я скорее всего, была той, кто «огорчает родителей». Но правда была в том, что в коконе из заботы о моем теле, не было ничего кроме моего тела. Мама тревожилась если тело было где то далеко и успокаивалась, если тело страдало поблизости.
Под ее присмотром ведь ничего со мной не случится..
Потом были долгие годы, когда я не разговаривала со своей семьей. Мы снова заговорили, когда Мама очень тяжело заболела.
С братом я не говорила до начала войны..
Это его я искала в темноте на границе.
За него я врезала в Молдове дяде антисемиту, которого боялась до дрожи в коленях. И внезапно узнала, что могу ударить.
Нет, я не такая добрая. Я не простила.
Но я собираюсь простить когда нибудь.
И хотела чтобы мне было кого прощать.
А пока я делала то, что сделала бы для любого другого еврея.
Ладно, может быть в глубине души я хотела увидеть его, попытаться переосмыслить.
Передо мной все время был выбор верить в то, что они говорили обо мне ( всегда только негатив ) или не дать им уничтожить то хорошее, что я знала совершенно точно, есть во мне.
В школе никто ничего не знал.
Блин, да об этом ничего не знал ни один шидух из тех, с кем я встречалась. Тогда мне уже было стыдно рассказать о том, что со мной такое могло случиться. Мне было стыдно за то, что я никак не смогла за себя постоять.
Рассказав Давиду я думала, что уйду под землю от стыда!
В школе я очень плохо училась, потому что плохо справлялась с эмоциями от происходящего дома. Воспринимала школу как возможность «передохнуть» и не могла включиться в учебу. Когда я наконец «отходила» уроки заканчивались… А я обожала учиться!
Кроме истории. Было всегда понятно, что история врет. Во-первых, они не видели как это происходило. А во-вторых, уж я то точно знала, можно видеть что-то и не видеть ничего о том, что с ним происходит на самом деле. А тут пришли и рассуждают через 3000 лет. История отстой.
Никому так и не пожаловалась.
Дома же научили - ты не нужна с проблемами.
Нужно было условно внешне соответствовать норме. Живая, хожу, учусь.
Ладно, плохо учусь.
Учителя часто издевались, высмеивали меня перед всем классом. А я была мало того, что очень чувствительным ребенком, я дико стеснялась. Просто невыносимо стеснялась. И все смеялись, а я стояла и дрожала всем нутром. Я могла тщательно все выучить, но от ужаса у доски моментально терялась.
Сменила пару школ до еврейской.
Там было получше, конечно. Местами.
Я ведь не перестала «подвисать» и рисовать на уроках, так что мной постоянно были не довольны. Однажды я «обнаглела» и спросила преподавателя:
- Почему вы так меня ненавидите?
- Потому что ты можешь, но не хочешь.
Такая «правильная» причина для ненависти
У меня была задача: построить себя, потому что нельзя было слушать то, что мне говорят дома. Это был такой яд, особенно для такой фиалки как я. Впустить в себя - было смертельно и, главное, никому не нужно.
После их слов обычно..
Мне не хотелось БЫТЬ.
Я была уверена, что стены моего дома перейдут вместе со мной в загробную жизнь, чтобы свидетельствовать о том, как я между ними рыдала ребенком. И я не понимала: Как это может быть? Как может быть что в мире кому то так плохо и от этого даже листья на деревьях за окном не шелохнутся.
Я точно знала, что это ветер колышет листья за окном. Мир не менялся от того, что в нем была я сидящая на окне и ревущая белугой.
А потом мне становилось стыдно перед Всевышним. Я ведь пока не знаю, что будет впереди.
И вот я иногда оборачиваюсь. Смотрю на все то, что было тогда и «впереди».
Я же говорила, что бывает очень трудно сказать: И это тоже Всевышний сделал к моему добру.
Но я вижу эти вещи.
Всегда молилась, чтобы я не переставала видеть. Человек забывает в мгновение ока.
И с детства молилась, чтобы никогда и ни в чем не быть похожей на своих родителей в отношении своих детей.
Доброта намерений и доброта сердца, могут в реальности не иметь абсолютно никакого значения. Это еще одна вещь которую я поняла ребенком и это только подтвердилось с годами: Доброта не гарантирует того, что человек будет бережно относиться к вам.
У каждого есть своя «слепая зона» где лучше не оказываться. Я была в вечной слепой зоне моих родителей. Надеюсь, что мои дети никогда не почувствуют ничего близко похожего.
В 35 я знаю и понимаю, что каждая тяжелая вещь в моей судьбе подарила мне не только зло, но и что-то очень ценное. Что-то неимоверно важное, что раскрывается раз в несколько лет, как цветут редкие цветы в пустыне. И я вдруг понимаю, если бы не было этого.. я бы совершенно точно была другой.
Может быть лучше. А может быть и нет.
Но вот эта я, которая здесь и сейчас, забудет сделать что-то важное, но пойдет и поможет кому то, это все оттуда. Не то, чтобы я была такой наивной, но я не могу ДО СИХ ПОР поверить, что кто-то может тихо страдать и даже деревья не шелохнутся, чтобы помочь и защитить.
Я буду другой.
Всевышний провел меня через мой персональный ад, чтобы я не была как деревья 😬
А школа, которая меня ужасала..
Как же мне хорошо теперь учить и видеть, что человеку легко и приятно учиться.
Что то, что ты создаешь для другого, но не создали для тебя и может в потенциале изменить всю его жизнь.
А может и нет. Это уже не от меня. Это должен быть большой и сильный Хесед.. Вот оттуда.
Он в моей жизни был.
Верю, что он есть в жизни каждого.
Я не стала ничем из того, чем могла бы стать, испытав все, что испытала.
Как гордо и красиво звучит, сколько всего во мне сломалось и сгорело до тла, чтобы искренне сказать это!
Не стала ничем из того, кем меня хотели видеть и я сама временами готова была поверить.
Моя самооценка редко была выше - 1. У меня постоянно был виноватый вид и готовность принять всю вину на себя, даже если это не соответствовало действительности.
Мы такие разные: я теперь и я «там».
Но я здесь все еще учусь у себя, которая была там. Как я, мать мать мать, это смогла?!
Самооценка пришла в результате постоянного переосмысления, работы с психологом, к которой я пошла совершенно осознанно, понимая, что наверняка есть, что «чинить».
И сама я обязательно закончу учиться на психолога и буду помогать «сложным подросткам». БА. Я ведь не знаю, что будет дальше.
Ведь даже люди, которые были со мной иногда очень жестоки, откровенно циничны и насмешливы - вынуждали меня поворачивать, уходить, думать, отдаляться и вели меня таким образом туда, где я сейчас.
И я снова встречала Его.
В каждой мелочи, в каждой детали я вижу свои «почему», о которых знаю только я и мой Создатель. Верю, что у всех такие есть.
Это так просто забыть и потерять из виду.
Сегодня я с полным принятием своей истории.
Мне не стыдно за то, что со мной случилось.
Мне не стыдно за то, что я не всегда знала как правильно.
Мне стыдно за то, что я не всегда спрашиваю, если не знаю.
Я горжусь и благодарна Всевышнему за то, что дал мне жизнь, дал мне силы, дал мне веру, дал мне моих потрясающих детей, мою маму - ребенка, моих друзей и поместил меня в этот мир.
Дал мне самый упрямый и упоротый характер, чтобы я не сдавалась и росла.
Дал мне разум понять, перепрошить, но не перепрожить, посмотреть правде в лицо, но не сдаться.
Наверное я до последней минуты буду всматриваться в себя благодаря тому, как тщательно во мне копались дома выискивая во мне недостатки. Не дай Б-г никому такого!
Непростое такое место - этот мир. Никто не пришел сюда просто так.
Иногда здесь так страшно, что я просто не знаю куда смотреть.
И тогда я смотрю назад.
Там такая темнота и одна маленькая девочка упрямо шагает туда куда считает нужным.
Я хочу всегда быть как она.