И крестьянки любить умеют…Помните, откуда это, да? Ну конечно же из «Бедной Лизы» Карамзина. Об этом писателе мы еще вспомним, а сейчас зададимся вопросом, не таким простым, как кажется на первый взгляд: а могут ли любить люди, облеченные властью, званиями, титулами? Любить самозабвенно, забыв о своем статусном положении, о том, что скажет свет?
Андрей Иванович Вяземский был из рода, отмеченного в Бархатной книге среди наиболее знатных боярских и княжеских фамилий России. Древо их произрастало еще со времен Рюрика, Вяземские гордились своим великим прошлым, и в настоящем держали марку, укладом жизни своей стараясь соответствовать высокому положению. Хотя, разве может на Руси все проходить гладко?! Дед Андрея, Андрей Федорович, женился на иностранке. Он был птенцом гнезда Петрова, участвовал в победном сражении при Гренгаме и в качестве трофея привез оттуда красавицу шведку. За спиной шептали: своих невест ему не хватало, что ли? Сын от этого брака, князь Иван Андреевич, стал действительным тайным советником, сенатором, директором банка, награжден орденами святого Александра Невского, святой Анны… А вот жена его, Мария Сергеевна, в девичестве Долгорукова, была дочерью человека, собственноручно написавшего подложную духовную от имени Петра II и за это казненного. Это заставляло Ивана Андреевича еще ревностнее служить императору и двору, чтоб ни у кого ни тени сомнения не возникало в его огромном патриотизме.
Сыну своему, Андрею, он нанял прекрасных учителей, тот сызмальства полюбил чтение, освоил несколько иностранных языков, в пять лет был зачислен в армию в чине сержанта (хотя, впрочем, последнее не было чем-то удивительным для детей княжеского рода). Не все, правда, в двадцать пять лет дослуживались до звания генерал-майора, а вот Вяземский дослужился и вступил в должность командира полка, успел поучаствовать в боевых действиях с турками и получить лестные отзывы от старших командиров. Прекрасная карьера!
Но отца тревожило другое: поведение сына. Время он тратил на театры, балы, общался с «несерьезными» людьми – праздношатающимися сверстниками, плюс к этому закрутил роман с замужней, много старше его ( на 8 лет) женщиной – графиней Сиверс, крестницей императрицы Елизаветы Петровны. Впрочем, закрутил роман – мягко сказано: графиня родила от него девочку, разошлась, естественно, с мужем, но связывать жизнь с Вяземским не захотела, оставила ему ребенка, а сама родила еще одного, уже не от Андрея, вышла замуж за этого второго любовника и умчалась с ним за границу. С этого момента судьба графини сложилась как нельзя лучше, с новым мужем они поселились в Дрездене, и в мире и согласии прожили там до старости.
А Андрей Иванович, возложив воспитание дочери на свою тетю, Екатерину Андреевну (дочь тоже была полной ее тезкой), решил отдохнуть от душевных потрясений и отправился в заграничное турне. Для отца было уже хорошо одно то, что свет перестал обсуждать историю сына с графиней, но вот из европ приходили нерадостные вести. Кутил Андрей там по полной программе, заводил любовниц в Швеции, Пруссии, Италии, устраивал балы с истинно русским размахом. Последней точкой Вяземского-младшего в зарубежном путешествии стала Англия, и Вяземский-старший уже многое сделал для благополучного устройства дальнейшей жизни сына, но…
Но тот вернулся домой не один. Он прихватил с собой Дженни, женщину, на которой надумал жениться. Ирландка, католичка, разведенка, без имени и средств… Мог ли отец благословить такой брак, да еще держа в уме тот факт, что сын уже однажды обжегся? Избранницу Андрея он даже видеть не захотел. И сын женился без благословения. Так Дженни О*Релли стала Евгенией Ивановной Вяземской.
Что отец тяжело переживал новую, как он думал, мимолетную выходку сына – ничего не сказать. Его разбил инсульт, он уехал жить на природу, в имение Удино, и изрек, что не желает даже видеть молодых. Андрей Иванович все-таки решил было поехать и объясниться с ним, но Дженни-Евгения остановила его: мы сейчас, сказала она, должны думать не о себе, а о здоровье князя. И вообще, она вела себя так, что в нее влюбились тетушки мужа, и его дочь Катенька нашла с ней общий язык, и даже мама, Мария Сергеевна, оказалась очарована невесткой. Но самые разительные перемены произошли с Андреем Ивановичем. Недавний мот и гуляка, он стал совершенно иным человеком. Приобрел имение Остафьево, купил в Москве дом, куда почти сразу же переехала жить и его дочь Катенька, стал наконец не отбывать номер, а действительно верой и правдой служить Отечеству. Уже без протекции со стороны отца был произведен в генерал-поручики, назначен членом Военной Коллегии, стал исполнять должность нижегородского и пензенского генерал-губернатора, но недолго – был пожалован в сенаторы. Стал Андрей Иванович и более разборчив в друзьях. В Остафьево приезжали писатель Н. Карамзин, член Академии наук А. Белосельский, художники, артисты, а том числе иностранные творческие деятели. Из их числа был в Остафьево и Местр Ксавье, французский писатель, ученый, художник. Он хотел было нарисовать портрет князя Андрея Ивановича Вяземского, но тот попросил: «Вы Дженни, Женечку… Евгению Ивановну нарисуйте, чего я добился – всем ей обязан». Что Ксавье и сделал.
Евгения Ивановна оказалась и гостеприимной хозяйкой, и умной собеседницей, и хороший мамой как для дочери мужа Катеньки (которая вышла замуж за Николая Михайловича Карамзина и прожила с ним долгую счастливую жизнь), так и для двух совместных с Вяземским детей. Дочь их, тоже Катя, увы, умерла в двадцать лет, а сын, Петр, стал известным русским поэтом. Видели фильм «О бедном гусаре замолвите слово»? Там поют песню на его слова:
Я пережил и многое, и многих,
И многому изведал цену я;
Теперь влачусь в одних пределах строгих
Известного размера бытия…
Впрочем, это уже другая история, а эту стоит завершить тем, что Иван Андреевич, Вяземский-старший, пусть с опозданием, но поверил в то, что сын его встретил настоящую любовь, и в любви этой ничего не значили ни звания, ни титулы.