Жила-была семья. Муж, жена, 13-летний сын. И всё у них внешне было хорошо и замечательно: он состоятелен и надёжен, она красива и домовита, ребенок послушен и прилежен. И если бы не неожиданная болезнь мальчика, так бы, наверное, и прожили всю жизнь, без потрясений и перемен. Но судьба распорядилась иначе…
Мне совсем не ясна мотивация того самого рокового поступка Люси. Нет, умом-то я всё понимаю: она несчастлива в семейной жизни, у Краунов прочный, стабильный брак, в котором просто удобно, но слишком холодно. И спустя 15 лет неожиданно для себя Люси понимает, что все эти годы жила в боязни не соответствовать ожиданиям мужа, вызвать его недовольство и гнев. Но вот чисто психологически непонятно, почему она именно в описываемое лето решилась на роман с 20-летним юношей. От скуки? Вроде нет. Из желания отомстить мужу, не видящему в ней взрослого человека? Ну точно мимо. Из интереса: как это – любовь с партнёром почти вдвое младше тебя? И это не очень-то подходит к ситуации. Складывается впечатление, что Джеф Баннер взял ее измором: всё ходил ныл, объяснялся, клянчил, жаловался, Люси и уступила в конце концов. В отношении героини к нему сквозит такое равнодушие! Этого мальчика даже по-человечески жалко. И почему именно он? Потому что, как говорит друг семьи доктор Паттерсон, «когда женщина созреет для измены, она выбирает из подручного материала»?
Ну в самом деле, неужели последней каплей для Люси мог стать неоплаченный ею счёт за бензин, в чем ее уличил муж?
Дальше – больше. Ну не в состоянии я понять той «благотворительности», которой позже занимается героиня в чужих постелях. «Возможно, таким путем я становлюсь более значительной в собственных глазах. С юности мне недоставало ощущения моей значимости». Какой жалкий способ! Все эти отношения не согреты даже малейшим теплом и не приносят ей счастья. К тому же, героиню разъедает чувство огромной вины перед мужем. Думаю, она права, когда заявляет ему, что не способна любить. Причем, как ни странно, это распространяется и на сына, иначе Люси не приняла бы в жизни такое дурацкое, совершенно эгоистичное решение. И не стала бы в конце романа рассказывать сыну о своих «подвигах», надеясь на сострадание и понимание. «Чувство обретенной зрелости», внутреннее равновесие, согласие с собой придут к Люси на шестом десятке, когда она найдёт себе достойное дело, ощутит свою нужность людям. Но почему бы сразу не озадачиться поиском настоящего своего применения, минуя альковные эксперименты?
Ее муж Оливер Краун – в общем-то неплохой отец, умеющий в трудную минуту честно поговорить с сыном, не прячась за уловками и экивоками. Однако для 13-летнего мальчика непосилен тот выбор, который он вынуждает его сделать. По сути, Оливер перекладывает его на сына, а сам устраняется. Ну разве это достойно?
И Тони, в подростковом возрасте перенесший тяжёлую психологическую травму, будет ощущать ее воздействие всю жизнь. По милости мамы и папы он окажется фактически отторженным от семьи, за его спиной не будет самых родных людей, которые всегда становятся опорой растущему человеку. Замкнутый, нелюдимый, не имеющий друзей, прячущий ранимую душу за едкой иронией, он обозначит пункты своего бегства на карте в комнате школьного общежития. Став взрослым и создав собственную семью, будет всё так же тащить за собой чувство неизбывного одиночества. Он словно нигде не хочет пускать корни, потому и его парижская квартира «обставлена без расчёта на длительное проживание». Тони окажется больнее всего наказанным за материнскую «ошибку». А через него, косвенно, пострадают и те, кто теперь составляет его ближний круг, – жена и маленький сынишка.
Это как круги по воде – расходятся от эпицентра, распространяются всё шире и шире, захватывая всё большую площадь, вовлекая в себя всё, что попадается на пути. Или как карточный домик, где от малейшего движения зависит судьба всего строения. Ну или как пресловутый эффект бабочки, когда незначительные, на первый взгляд, поступки приводят к непредсказуемым последствиям. Об этом не стоит забывать, предпринимая то или иное действие.