Довелось нам в 90-е жить в храме. Не ПРИ храме, а в нём самом. Но, конечно, наша кровать стояла не в притворе и не в алтаре. Просто помещение бывшего детского сада, который располагался на первом этаже двухэтажного жилого дома, отдали церкви. Так что храм не имел купола, зато бывший детсад приютил и немалую семью священника, и нас с мужем, сирых искателей правды в то время.
У нас была собака. Помесь скотч терьера и неизвестно кого, он был звонок, заливист и вообще очень подвижен. Собака в православии считается животным нечистым. А тут, как ни посмотри, она жила в святом храме.
С другой стороны, мы с нашим скарбом были отделены перегородками от остальной части помещения. И всё же временами, когда начиналась служба, наш пёс, реагируя на шум за окном, поднимал хай. Прихожане начали жаловаться, и мы стали бдительно следить за нашим мохнатым охранником. Едва он выдавал глухое «бф», как мы хватали его за морду и держали.
Батюшка потихоньку приводил помещение в порядок, и вот настало время храм освятить.
Для этого дела приехал сам архиепископ со свитой. Кавалькада дорогих иномарок выстроилась возле облупленного здания, и внушительная толпа чернорясочников вошла внутрь.
Мы сидели на своей половине, как мыши. Владыка знал о нашем существовании. Он сам же и благословил наше житьё в этом месте. Но мы оставались вроде приблудных овечек, судьба которых ещё не решена. Да ещё и собака.
Мы слышали движение за перегородкой, разговоры. А потом дверь распахнулась, и чёрная волна хлынула прямо к нам. Они входили один за одним, наклоняя головы в клобуках, чтобы не удариться о низкую дверную планку. Мы встали, почтительно поклонились. Надо было подойти к благословению, но мы этого не умели. Епископ остро глянул на нас. Прошёл дальше и открыл последнюю дверь.
Именно там, в тесном закутке, стояла кровать. И на ней возлежал наш двортерьер, морду которого, по случаю приезда высших чинов, мы туго перевязали верёвкой. Всё время, пока шёл осмотр помещения, пёс пытался этот импровизированный намордник снять. И в тот момент, когда архиепископ заглянул в комнатушку, ему это удалось.
Человек пять столпились в узком дверном проёме и смотрели на довольного пса, который отфыркивался и тёр морду лапой. Затем он поднял глаза и уставился на гостей. Стоявших впереди всех архиепископ молчал. Пёс тоже молчал. Они гипнотизировали друг друга. А может, разговаривали – телепатически.
Что уж они там друг другу сказали, не знаю. Только епископ шагнул назад, закрыл дверь, и вся команда клобучников покинула нас.
Нам было позволено пожить там ещё какое-то время, а потом пришлось искать новое место.
За псом никаких благодатных изменений замечено так и не было.