9.
Хотелось увидеть Галину, а ещё мне было интересно, что я буду чувствовать на Родине сейчас. Раньше я старался быстрее уехать оттуда, а сейчас меня что-то манило туда. Надо раскумекать, почему? Пятьсот километров на машине, нет проблем. Заручился благословлением Высших сил и поехал.
Да, я стал иным. По-другому чувствовал людей, ситуации, мир, даже себя начал воспринимать не так.
Тося смеялась:
- Ну Петрович, скоро ты из буки в Ангела превратишься!
Володя смеялся:
- Ну Тось, ты даёшь. У Ангелов крылья. Они прилетают, да ещё и светятся. А вообще-то кто тебя, Мишаня, знает, может и засветишься и крыльями обзаведёшься.
Меня это радовало. Иногда мы вместе «рисовали картину» моего прибытия Ангелом и веселились от души. Каждый раз образы и сцены видоизменялись.
В конечном счёте Тося говорила:
- Ну вот, повеселились опять. Ты, Петрович, почаще приходи.
Я добавлял: «Приходи, мы над тобой повыдираем».
Володя:
- Ладно, Миша, в следующий раз меня Ангелом будем воображать.
Любил я бывать у них. Особенно любил возиться с годовалым Антошкой. Согревался у их семейного очага. Может и у меня свой будет.
Проехал километров триста. На обочине дедок голосует. Посадил.
Разговорчивый дедусь попался. Евсеем представился:
- На родных местах решил побывать. Нет уж давно деревни. На кладбище побывал, на дедовой могилке посидел. Дед у меня особенный был, долгожитель. Умер 109 годков было. Я в него пошёл, мне уж восьмой десяток.
Я посмотрел на деда. Крепкий, бодрый, позитивный, жилистый дед. Руки видно, что натружены. Лет 60-65 можно было дать, не больше.
Евсей продолжал:
- Врачевать дед Ефим хорошо умел. Кости славно складывал. С разными хворями к нему люди шли. Мало ли у кого сглаз какой, тоже снимал. Денег не просил, как сечасные врачи. Оставлял кто что. Отдавал детям, внукам, тому, кто похужей жил. А потом его врач новый, главный районной больницы, колдуном объявил. В статье районной газеты, много грязи на него вылил. Ну, знамо, старые люди, знавшие деда, осуждали шибко врача этого. Всё равно тайком к нему шли. А молодёжь та чо, больница, да лекарства. А дед Ефим знатные мази готовил, травами лечил. У деда в лесу избушка была. Летом пчёл в те места вывозил, на кочёвку значит. Потом он совсем жить в ту избушку ушёл, от людей подале. Кому худо было, а больница не помогала, к деду шли. Мази, травы у него брали. Не продавал, так отдавал. От благодарности не отказывал. Говорил, что нельзя человеку в благодарности отказывать, должником его своим делать. Закон, говорил, Божий такой. Всё по доброй воле должно быть. Он там огородик себе разработал. В деревню редко выходил.
Две дочери у него было да два сына, потом внуки, правнуки пошли. Потом деревни расселять стали, от корней родных отдирать людей. Не спроста всё это делали. Дед Ефим сказал тогда, что без корней дерево не растёт, гибнет. И Советский Союз погибнет, коль корни свои рвёт. Так и вышло, мудрый дед был. Много чего говорил, а потом так оно и сталось. Дочь и сын в город на завод устроились. А двое в районный центр перебрались.
Евсей немного помолчал, видно было, что ему взгрустнулось. Снова рассказывать стал:
- Дед с животными ладить умел. Однажды к нему подстреленный волк пришёл, не то чтобы пришёл, приполз. Выходил его дед Ефим. И этот волк охранным стал в благодарность.
Как-то трое мужиков к нему пришли. Деньги требовать стали, угрожать. А какие у деда деньги, он всё отдавал.
Сколь себе, когда что купить надобно было, оставлял. Дед свистнул. А Серый, так дед его звал, близко был, беду почуял. Серый выскочил, а с ним ещё волки были… Деду пришлось этих мужиков провожать, чтоб волки не расправились с ними. Благо, что лето, волки сыты были. Больше к нему не совались. Эти трое и рассказали про волков.
Я к деду часто наезжал. Сначала на велосипеде, потом на мотоцикле. Да и сам я понял, что у деда охрана знатная. Он меня всегда встречал. Он всегда знал, что я приеду. Как-то спросил об этом. Дед ответил, что сердцем и Душой чует. У них свои глаза да уши есть. Пока шли к избушке и медведя и волка видел. Про медведя дед рассказал:
- Пошёл за водой на ручей, а там медвежонок. Так ревёт, так ревёт и навстречу мне бежит. Ну, думаю с матерью медведицей что-то случилось. Медвежонок встал передо мной на задние лапы, слёзы из глаз, как у человека. Потом обратно побежал. Отбежал немного, остановился, смотрит на меня, как будто зовёт. Пошёл за ним. Немного погодя слышу, медведица стонет. Постоял, про себя поговорил с ней, потом голосом и подошёл. А она в капкан попала. Пока пыталась вырваться, ногу, тьфу ты, лапы ведь у них. Так вот, лапу здорово повредила, освободил. Давно попала, плоховато ей было. Попросил, чтоб подождала. Сходил за мазью, питья дал. Думал не будет пить. Из бутылки в рот наливаю, пьёт. Потом сама два раза к сторожке приходила. Намажу лапу, уйдёт. Медком попотчевал. Медведку то малому мёд очень приглянулся. Он частенько наведываться стал. Вот ты его и видел. Охраняет, значит.
- А как же ты с ними разговариваешь? Язык ихний понимаешь?
- Да, маленько кумекаю, - ответил мне дед.
Просил научить. Он сказал, что надо сначала научиться свои Душу, да сердце почуять. С ними разговаривать научиться. Да хорошо бы все повадки животных знать, а ещё, чтоб любовь да душевное тепло излучалось от человека. Животные чуют, что человек в пространство собой несёт. Ещё и природой со всей в миру жить нужно, и с Небом. Мудрёно говорил, не стал я учиться. Сейчас годки-то под горку покатились, так кумекать начал, о чём это дед Ефим говорил.
- Ну вот и доехали. В стороне посёлок на указателе: «Залесный», полтора километра. Сколь с меня, милок?
Я засмеялся:
- Да вы что, дед Евсей! Это я вам должен за рассказ. А дорогу в сто крат сократили.
- Ну коль так, благодарствую! Езжай с Богом!
- Я вас благодарю! Здоровья Вам!
Размышляя над рассказом Евсея, я доехал быстро.