«...Счастливая, благодатная работа безработной, никем не обремененной, одинокой женщины, для которой тишина – лучший собеседник: я пишу роман. Он начался еще в больнице, когда после операции я не могла даже пошевелиться. Проходила боль за болью, час за часом, вечность за вечностью, а я все лежала и рассматривала пустую белизну потолка, мечтая наполнить ее красками. Тогда и появились первые строки, за ними страницы, за страницами главы, нить за нитью они сложились в полотно моей книги, так Мойры прядут на веретене жизни и поют о прошедшем, настоящем и будущем. Может быть мой роман не станет длиною в жизнь, и я все-таки закончу его и даже издам? Надеюсь, что меня не постигнет участь Гёте, всю жизнь писавшего «Фауста», вторая часть которого была опубликована посмертно. Что же, с уверенностью можно сказать лишь то, что успех Гёте мне повторить не удастся. Пока я сидела за компьютером (я пишу посредством клавиатуры, хоть чем-то пригодилась моя «слепая печать»), утро окончательно созрело – х
«...Счастливая, благодатная работа безработной, никем не обремененной, одинокой женщины, для которой тишина – лучший собеседник: я пишу роман. Он начался еще в больнице, когда после операции я не могла даже пошевелиться. Проходила боль за болью, час за часом, вечность за вечностью, а я все лежала и рассматривала пустую белизну потолка, мечтая наполнить ее красками. Тогда и появились первые строки, за ними страницы, за страницами главы, нить за нитью они сложились в полотно моей книги, так Мойры прядут на веретене жизни и поют о прошедшем, настоящем и будущем. Может быть мой роман не станет длиною в жизнь, и я все-таки закончу его и даже издам?
Надеюсь, что меня не постигнет участь Гёте, всю жизнь писавшего «Фауста», вторая часть которого была опубликована посмертно. Что же, с уверенностью можно сказать лишь то, что успех Гёте мне повторить не удастся.
Пока я сидела за компьютером (я пишу посредством клавиатуры, хоть чем-то пригодилась моя «слепая печать»), утро окончательно созрело – хочешь не хочешь срывай, вкушай и наслаждайся.
С восточной стороны неба сползало черное бархатное покрывало, открывая пастельные тона нежнейшего утреннего шелка: сиреневые, золотистые, розовые, фиалково-голубые.
Рассвет пробуждался, наполнялся солнцем и неожиданно вспыхнул по-африкански страстными красками. Цвета кипящей вулканической лавы залили восток, горизонт горел, объятый красно-желтым пламенем, дымились лилово-пепельные облака и таяли в сизом небе.
Разве можно было удержаться и не кинуться в этот пожар?
Те, кто встречает рассветы знают, что делать: нужно сгореть в огне зарождающегося дня вместе с ночью и родиться заново, как птица феникс, и нет иного пути.
Бросив все дела, я спешила прочь из дома – взойти на священный костер рассвета, чтобы хоть на миг осознать бессмертие.
Да, это будет длиться только несколько мгновений, которым суждено утонуть в захлестнувшей мой ум суете мыслей. Но рассвет за рассветом, шаг за шагом к истине, как знать, может быть я смогу постичь непостижимое...»
Отрывок из новой книги.