Тургенев, этот «славянский гигант», - истинный европеец, одно из самых крепких и драгоценных той великой цепи, которая связывает нас с жизнью человечества. Он один из первых, кто открыл удивленному Западу всю глубину, своеобразие и прелесть русского духа. Но все еще остается неведомым обширный слой историко – литературного и биографического материала о Тургеневе. С художественным творчеством писателя он корреспондируется не напрямую, лишь открывает простор для познания личности автора, глубинной подпочвы его сюжетов. В этом для исследователя резерв новых находок, больших и малых, существенных и не очень.
Вот одна из них. Актриса советского кино 30-х годов Любовь Орлова, родившаяся и жившая в подмосковном Звенигороде, как выяснилось, внучка и правнучка дворян Сухотиных, однодомцев Тургенева. В дедовском гнезде писательского рода, селе Тургеневе Чернского уезда Тульской губернии, которое расположено рядом с небезызвестным Бежиным лугом, выросла мать Любови Петровны, Евгения Николаевна Сухотина, впоследствии вышедшая замуж за почтового чиновника Петра Федоровича Орлова. Дед актрисы и отец ее матери Евгении Сухотиной – генерал – лейтенант Николай Николаевич, каменец – подольский губернатор. Писатель его знал. Знал их семейство, возглавляемое старорежимным помещиком Николаем Петровичем Сухотиным. В селе Тургеневе, близ храма, сохранившегося и поныне в руинизированном виде, располагались еще две владельческие усадьбы Сухотиных и Хозиковых. Прабабка писателя была взята с хорошим приданым из дома Сухотиных, почему сюда и переселились Тургеневы, выходцы из калужских дворян. Дед Ивана Тургенева был очень религиозен. Обосновавшись на новом месте, решил построить роскошную церковь. Все свои калужские поместья продал на покрытие расходов. Не литературный Чертопханов из «Записок охотника», а родной дед автора на самом деле «сжег целый лес на кирпичи, и фундамент храма заложил размером с губернский собор (С.3.278).
Второй пример – фамилия Киреевских, близкая и творчески интересная Ивану Тургеневу. Попытайтесь идентифицировать ее с лицами, упоминаемыми в эпистолярном и литературном наследии писателя. Легко не получится. Потому что мы знаем главным образом фольклориста Петра и философа Ивана Киреевских, их мать Авдотью Петровну. Но Тургенев общался и художественно воплотил представителей трех родовых гнезд этого имени. Быть может, кто-то сочтет пример не столь существенным. Но сие было бы заблуждением. Здесь тоже кроются тайны зарождения некоторых сюжетов.
Выдающийся романист в обнародовании собственных исторических и бытовых наблюдений был щепетильно сдержанным, закрытым и неамбициозным. Расшифровывать его умолчания приходится теперь нам, его исследователям и поклонникам. С выходом книг «Провинциальный Тургенев» и «Дворянские гнезда» разъяснилась лишь малая часть загадок и неточностей. Что за человек был Федор Уваров, родной брат всесильного министра просвещения времен Николая I? Оказывается, это – крестный отец новорожденного Ивана Тургенева. Почему же он не заинтересовал никого из авторитетных биографов нашего классика? Что за девица, жившая в Москве, оригинал Зинаиды Засекиной из повести «Первая любовь» Насколько мы вправе сопоставлять ее с героиней повести? Настоящее ее имя – княжна Екатерина Шаховская. Как потом выяснилось, она была поэтом. Даже выпустила книгу стихов.
Тургенев был и остается если не первоклассным, то одним из видных русских писателей. После смерти Гоголя он занимал едва ли не первое место в отечественной литературе. У него не было такой яркости и силы, как у Толстого и Достоевского, но зато несравненно больше тонкости, вкуса и изящества. Это единственный из новейших русских писателей XIX века, который был всесторонне образованным человеком. У него одного в произведениях есть художественная цельность, и рядом с живыми картинами не изображаются возмущающие душу сцены. Но для того, чтобы все его художественные качества могли поддерживаться и проявляться, ему необходимо было постоянное взаимодействие с жизнью. Всякий свой сюжет он черпал из действительно случившегося факта. «Это было дерево, которое требовало постоянного питания и не могло жить вне свойственной ему среды» (Б.Н, Чичерин. Москва сороковых годов. Воспоминания. Издание М. и С. Сабашниковых. М. 1929, с. 140)