Когда мать находится «не в ресурсе», ей трудно что – то дать ребенку. Трудно заботиться о нем, трудно любить.
Порой, вынашивая ребенка, женщина надеется получить от него безусловную любовь. Такую, которой ей всегда не хватало. А получает только заботы и обязанности. Ее ожидания не оправдываются, наступает разочарование.
В этом состоянии матери буквально заставляют себя сидеть с ребенком. Материнство напоминает им тюрьму. Хочется на свободу, на волю. Однако, выходя за двери и закрыв ребенка одного дома, женщина может чувствовать вину и стыд.
Эти чувства не способствуют тому, чтобы появилось желание ухаживать за ребенком, удовлетворять его эмоциональные потребности. Скорее, наоборот.
Ребенок считывает чувства матери, отношение к нему. И делает вывод, что это с ним что – то не так. Он – плохой ребенок. Слишком много желающий, капризный. Доставляющий маме неудобства. Поэтому она уходит. Бросает его. Испытывая страх, малыш запрещает себе желать.
Когда вырастает девочка, она повторяет модель материнского поведения. Ей тоже трудно ухаживать за своими детьми, смотреть на них, общаться с ними. Постоянно хочется убежать от этой ответственности. Оставаясь «в отношениях» с малышом, женщина не смотрит на ребенка, злится на него.
Такое же отвержение проявляется не только к реальному ребенку, но, и к «внутреннему». К той детской беззащитной части, которая нуждается в заботе и внимании. И напоминает об этой нехватке в детстве.
Пример из практики. Клиентка находится в длительной терапии. От нее получено разрешение на публикацию, имя изменено.
Римма живет за городом. И страдает от тишины. Девушке не хватает звуков, городского шума.
В детстве, сколько Римма помнит себя, она была одна. За закрытой дверью. Дома тишина, девочке тошно, одиноко. Она называет это состояние – скука. Скука находится в груди, она похожа на растекшийся темно- серый гудрон. Римма переносит возникший образ на рисунок, внимательно рассматривает его и делает вывод: «Образ похож на очертание мертвого тела с места преступления. И действительно, я часто думала, что не хочу жить ТАК. Лучше не жить, умереть».
- Что может помочь маленькой девочке?
Римма рисует солнце за окном. За окном, действительно, есть жизнь. Но, выйти туда невозможно, дверь квартиры закрыта на ключ, который мама унесла с собой.
Римма чувствует себя, как в тюрьме. Можно открыть окно. Но, у маленькой девочки недостаточно для этого сил. Взрослая Римма может это сделать. Но, она не хочет. Нет «никакого желания» заботиться о малышке. Усилием воли девушка все - таки открыла окно. Свежий воздух врывается в комнату.
Постепенно начинает проступать и взрослое состояние Риммы. Пока еще голое, незащищенное, уязвимое.
Маленькой Римме нравится открытое окно.
Она регрессирует до младенческого возраста. Малышка лежит в кроватке. У нее есть игрушки.
Замечаю, что глаза взрослой Риммы и воздух одного цвета. Что общего между ними? Малышка наслаждается воздухом, но, взгляд человека рядом – взрослой Римме, ей необходим так же, как воздух. А может быть, даже больше.
Но, взрослая смотрит в окно – там жизнь. Ей совсем не хочется заботиться о маленькой, на себя сил не хватает. Хочется «выйти в окно».
Когда взрослая Римма проговорила свои мысли, признала, что ей не хочется смотреть на себя маленькую, девушке стало стыдно, также она почувствовала вину. Стыд и вина – такие привычные с детства чувства.
Взрослая Римма признается: «Мне страшно привязаться».
Для ее страха есть причина, в детстве Риммы не было человека, с которым можно было бы сформировать безопасную привязанность. Мама постоянно ускользала от контакта, она не смотрела на маленькую дочку. Сейчас взрослая Римма ведет себя, как мама в детстве. И чувствует себя так же. Девушка добавила на рисунок образ чувств. Он очень похож на первоначальный образ «тоски» и расположен там же, в груди.
Признав свой страх, Римма смогла немного расслабиться. Ей захотелось взглянуть на малышку. Девушке пришла мысль, что любовь можно давать «просто так», не дожидаясь ответа.
Впервые в жизни посмотреть на себя. Увидеть свою боль и ранимость. Посмотреть с желанием поддержать себя, а не покритиковать, что гораздо привычнее. Много это или мало?
Для того, кто верит в то, что глубинные изменения могут быть результатом одной встречи – мало. Для тех, кто знаком с механизмами изменения психики – достаточно.
Римма делает первые, осторожные шаги по принятию себя, своей детской части. Они даются девушке непросто. Но, с каждым разом, все легче.
Я верю, что Римма справится, найдет путь к себе.
Кстати, бонусом сегодняшней встречи стало то, что у Риммы изменилось отношение к тишине. Сейчас она радуется тому, что живет в тихом месте.
Вырастая, мы становимся заботливыми матерями для своих внутренних детей. Или «злыми мачехами». Если не хочется смотреть на свою детскую часть, это означает, что «там много боли». Не хочется ее замечать, признавать. Кажется, что отрицание уменьшает боль. На самом деле, все наоборот. Боль уменьшает ее признание, а также признание своего несовершенства, страхов. То, что признано, уже не имеет прежней власти над нами.
Автор: Милашина Ольга Георгиевна
Психолог, Кандидат психологических наук
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru