Директор Академии магии беззаботно прогуливался по Ранаталоне утром выходного дня, а Дима следовал за ним тенью и на чем свет стоит костерил собственную бесхребетность. Но отступить от данного слова не мог. Он, конечно, был плутом, но плутом последовательным и верным своему слову. К тому же, его самого охватил настоящий охотничий азарт.
Четкой задачи у него не было. Для начала нужно было просто узнать как можно больше о новом директоре, так что полученные сведения в будущем должны были пригодиться и самому Диме.
В первый же вечер он попытался прослушать его кабинет «волчьим ухом», но доступного всем профессорам и отдельным студентам заклинания оказалось недостаточно: его встретило корректное, но красноречивое контрзаклинание, создававшее в голове бессвязный гвалт.
К счастью, в кабинете черный маг проводил меньше времени, чем предшественник. В погожий выходной денек полуэльф любил прогуляться по городу, а уж затеряться на переполненных улицах Ранаталоны было несложно.
В другой ситуации Дима доверился бы кому-то из знакомых выпускников или отчисленных студентов, но рассчитывать, что кто-то из них согласится преследовать Темникова, было наивно. Уже одно происхождение от илитиири, народа, известного междоусобными войнами и жертвенной магией, служило ему неплохой защитой от излишнего внимания. Даже поклонники его преподавательского таланта предпочитали восхищаться любимым профессором с безопасного расстояния.
В общем, пришлось выбираться самому. Если раньше Дима гордился продуманными экспедициями за пределы территории замка, то, очутившись в шкуре своих марионеток, почувствовал себя слепым котенком в поисках матери. Ему считал, что черный маг до сих пор его не разоблачил лишь потому, что не воспринимал его присутствие всерьёз.
Да к тому же, таить директору, по всей видимости, было особо нечего. За целый месяц Дима «выловил» любовь Темникова к добротному вину, регулярным прогулкам в порту и Ндоре, покупкам банальщины типа золотых кубков, часов и браслетов, а также деликатесов, в основном дорогих вин и подземных грибов.
Почти каждая прогулка сопровождалась встречами с бывшими студентами, во время которых по рукам ходили яйца виверн или детеныши редких тварей, но не мелькало ничего необычного или зловещего типа детенышей мыраксов или цапкусов — тварей опасных, но все-таки любимых многими горожанами за скорость и силу.
Неясно было одно: почему директор занимался всем этим лично? Любой из профессоров на его месте позволил бы заработать пару монет кому-нибудь из студентов, а Темников еще и передвигался пешком, хотя Дима был готов отдать мизинец на отсечение, что денег у главы Академии водилось достаточно.
Из всех посещаемых директором мест только квартира на втором этаже небольшого особняка на второй линии была покрыта легким флёром недосказанности.
Сперва колонны из желтого камня, мозаичные узоры на аттике и ниши со статуями дев с цветочными венками намекнули Диме на пансионат для благородных девиц. Так в Ранаталоне называли будущих супруг степенных горожан — безупречных во всех отношениях красавиц, которые помогали мужьям избавляться от излишков денег путем приобретения излишков предметов роскоши. Подобные учебные заведения пользовались колоссальным спросом, причем как среди девушек из бедных семей, так и у аристократов, особенно людской расы.
Однако наблюдение за домом показало, что у него немного иное назначение.
На первом этаже был ресторан, на вид вполне заурядный. Гостей тут потчевали свежими дарами моря, пищей обыденной в прибрежном городе. В интерьере тоже было мало примечательного: высокие потолки, лепнина, фрески с трапезами эльфов на лесной поляне, обилие света. Запахи яств дружески соперничали с ароматами растений в горшках, щедро расставленных по банкетному залу.
У входа лениво изучал узор на мраморном полу молодой мордоворот в серой тройке с отливом. Его правый мизинец украшала татуировка в форме змеи. Скорее всего, он был боевым магом, совмещавшим должности охранника и метрдотеля. Пробежав взглядом по Диминой синей паре, шейному платку и мягким коричневым туфлям, он хитро оскалился, но внутрь пропустил.
«Во ссанина… Должно быть, не просто тупой оборотень», — с досадой подумал Дима.
Если это было так, то перед охранником предстал не щеголь в стильном костюме с бородой, заплетенной в косу, а студентик с едва проклюнувшимся пушком на щеках, в поношенном сером пиджачишке и видавших виды ботинках.
Боясь в нервозностью Дима занял столик у входа и скрылся за меню. Он знал, что Темников покинул замок и, судя по выбранному направлению, двигался сюда. Во время прошлых вылазок ему удалось подсмотреть с улицы, как черный маг выпивал бокал вина или чашку кофе в компании неких людей или полукровок, после чего всегда поднимался по широкой мраморной лестнице в квартиру на втором этаже, где его встречала ночная эльфийка умопомрачительной красоты, которая тут же запирала изнутри ставни.
Решив, что директору банально не чужды плотские потребности, Дима чуть не забросил эту линию наблюдения. Вряд ли Мину интересовало, с кем Враг, как она его называла, проводит досуг, а ему самому, конечно, было любопытно, но не настолько, чтобы рисковать собственной шкурой.
Но когда он застал полуэльфа входящим в ресторан с пакетом еды, интерес усилился. Илитиири крайне редко торговали телом и компенсировали свое падение чрезвычайно высокими расценками. Работать за еду? Это вряд ли. А вот если это содержанка, дело принимает совсем другой оборот — она может быть уязвимым местом.
Заказав для отвода глаз кофе, юный сыщик проследил, как директор по-свойски поприветствовал гостей и работников ресторана и не задерживаясь поднялся наверх.
Выждав около получаса, Дима расплатился и вышел. Завернув за угол, он сотворил «волчье ухо», но только зря подверг себя звуковой пытке: весь дом был под усиленной магической защитой. Пришлось вернуться к заказчице с одними догадками.
Для дальнейших наблюдений Дима попробовал выторговать у нее помощь в освоении левитации, рассчитывая помимо практической выгоды получить повод для встреч наедине. Мина отвергла его идею как неразумную и опасную, но тут же предложила альтернативу. Еще более сложную и многократно более рискованную.
Официально это заклинание было под запретом в Белом Ордене, а остальные студенты могли изучать его подруководством преподавателей и выполнять в качестве выпускной работы. Среди студентов оно называлось «захват души», хотя эффект от него был полностью противоположным. Волшебник временно вселялся в другое существо, то есть захватывал чужое тело.
Первое время их успехи были одинаково незначительны, но через две недели усиленной практики Дима неожиданно вырвался вперед. Ему удалось вселиться в червяка, добытого во внутреннем дворе Академии.
Испытанные им ощущения трудно описать словами. Как только он очутился в шкуре скользкого гада, весь мир померк. Исчезли зрение и слух, тело стало чужеродным, непонятным и бесформенным, словно его спеленали в кокон, сама способность мыслить и чувствовать быстро притупилась. Отчаянно хватаясь за ускользающее сознание, волшебник вернулся в родное тело. Но восхищенный взгляд, которым одарила его Мина, стоил краткого мгновения ужаса.
Вдохновленный, Дима отважился на еще более смелый эксперимент и, не раздумывая, оглушил заклятием сидевшего на ветке у открытого окна гостиной воробья.
Пичуга рухнула с ветки безвольным комочком, а хулиган, оставив без внимания возмущение своей возлюбленной, скатился по лестнице, пролетел по коридорам, распихивая локтями усталых первокурсников и очутился во внутреннем дворе.
Его появление было своевременным: со всех концов двора к птице уже крадучись подбирались прикормленные студентами коты. Оставив пушистых засранцев без закуски, он сунул пернатое создание в карман и вернулся в гостиную, где при помощи нехитрого заклинания и подручных предметов соорудил некое подобие клетки.
Очнувшись, птица изучила пространство, отведенное ей во владение, и выразила протест громким щебетом и метанием. Мине его замысел тоже пришелся не по душе — он и с червяком-то еле совладал, а у того вообще мозгов нет.
— Может, на тараканах попробуем пока или бабочках, — с сомнением сказала она.
Прежний Дима и сам предпочел бы идти к цели мелкими шагами, но новый Дима был опьянен невероятным для себя успехом, да и воспоминание о первом и единственном поцелуе хлестало его по бокам не хуже плети.
А между тем переселения в чужие тела были рискованным делом для молодого волшебника. Дело прежде всего в том, что жертва всегда была в более выигрышном положении. Как солдат, обороняющий крепость и поливающий захватчика кипящей смолой с высокой стены. Если продолжить аналогию, то для покорения воробьиной тушки требовалась массированная бомбардировка из сотен гаубиц с последующим штурмом под руководством опытного и немного сумасшедшего полководца. Победа осажденной души могла кончиться для захватчика повреждениями рассудка, иногда необратимыми.
И ведь не то что бы Дима этих рисков не осознавал. Он был одним из немногих, кто исправно посещал лекции по истории, и хвалебным одам ветреной храбрости героев, которые с упоением доносил бодренький выпивоха Феоктист Назарович, всегда предпочитал скупые сводки о покалеченных судьбах. Они научили его большему, нежели восторженные предания о счастливчиках, чудом просочившихся сквозь сито судьбы.
Но встреча с Миной поменяла все: впервые он безрассудно взялся за архисложную задачу.
Дима недолюбливал Госпожу Удачу, считал ее капризной испорченной девчонкой, но она, видимо по какой-то причине, искала его расположения. После пары неудачных попыток ему удалось поймать мечущийся взгляд птицы и воспользоваться этим моментом сполна.
В отличие от инертного червяка воробей сопротивлялся так ожесточенно, что Диме разом стало ясно, почему на выпускных экзаменах многие срезаются именно на этом заклинании.
Но ярость птицы была недолгой. Вскоре его душа забилась куда-то вглубь, уступив Диме, по крайней мере на время, бразды правления своим крохотным пернатым тельцем.
Он осторожно осмотрелся и с удивлением обнаружил себя в клетке из гигантских карандашей, ручек и столовых приборов. Хотел поднять руку, но вместо нее было крыло с неброским оперением. В теле ощущалась невероятная легкость, а сердце колотилось с бешеной скоростью.
По ту сторону решетки на него уставилась гигантская Мина, рядом стоял тощий парень с отсутствующим взором и грязными волосами, собранными в пучок.
«Надо бы помыться», — мелькнула стыдливая мысль. Дима сделал шаг в сторону гигантской вилки, но чужое тело подвело.
Он споткнулся и упал.
После секундного замешательства Мина догадалась о причине странного барахтанья птицы и пришла в неописуемый восторг. А ее подельник так раздулся от важности, словно стал орлом, а не воробьем. Он вернулся в себя за положенными почестями и это на время уберегло его от серьезных проблем.
Дима еще месяц упорно мучил птицу: учился управлять ее телом и, чтобы задобрить жертву, перерыл всю аллею у замка в поисках червяков и насекомых.
Вскоре птаха привыкла к небольшим провалам в сознании, сопровождаемых обильной кормежкой. Волшебнику казалось, что при его появлении в комнате птичка проявляла радостное оживление. Он решил выбрать «захват души» для выпускного экзамена и сам не заметил, как привязался к своей жертве. Мина ежедневно напоминала ему о необходимости дать вольную пернатому, а он вместо этого дал ему имя Оборванец.
Каждый сеанс открывал новую страничку жизни вчерашнего птенца, который вылупился в гнезде на том самом дереве, где был подстрелен заклятием.
Большую часть времени Оборванец скитался в поисках пропитания. Самым хлебным местом был, конечно, порт, но там одновременно было полно опасностей вроде тех же котов, что пытались сбить его в полете или сцапать во время кормежки, или подростков, праздно шатающихся в поисках кошелька зазевавшегося купца. Полеты над водой тоже были рискованны: из пучин выпрыгивали морские змеи и ящеры, а в самом небе фланировали перепончатокрылые обезьяны.
Постоянные передряги вместе со взъерошенным видом навели Диму на идею оскорбительной на первый взгляд клички. Сам он, напротив, считал это имя символом удачливого малого, единственным стартовым капиталом в жизни которого были молодость со смекалкой.
Разузнав кое-что о прошлом Оборванца, Дмитрий рассудил, что для его питомца жизнь в клетке куда сытнее и безопаснее воли, но, понимая его свободолюбивый нрав, стал отпускать полетать по комнате, предварительно отрезав пути к бегству.
И пернатый, похоже, смекнул, что тут его неплохо кормят: перестал биться головой в запертое окно, приучился есть из рук, а однажды просто так, без всякой кормежки, сел на плечо захватчика и посмотрел ему в глаза. Дима ощутил неожиданную смесь тепла и волнения.
Со временем его неуемное желание отличиться перед Миной и разузнать о взаимоотношениях Темникова с девушкой-илитиири потускнело. Он был счастлив совместным занятиям, гордился собой и с удовольствием отмечал, как с каждым разом всё увереннее чувствует себя в теле Оборванца, и упустил момент, когда начал сливаться со своим питомцем.
Мина первой обратила внимание, что ее флегматичный компаньон стал дерганым и рассеянным. Ему все сложнее давались предметы, требующие собранности и хладнокровия, успеваемость резко поползла вниз, и преподаватели уже вовсю озаботились падением успеваемости недавнего крепкого середняка. Под угрозой оказалась не только их тайная операция, но и само место в Академии.
Но Диму все это перестало волновать.
Он повадился покидать Академию. Причем спонтанно, совершенно не заботясь о конспирации. Особых целей такие побеги не преследовали — его внезапно стало пьянить ощущение свободы. Разложить эту лавину переживаний на отдельные камешки он не пытался и всецело отдавался во власть соленых ветров, приносящих то одни, то другие запахи, менял направление, повинуясь внезапным порывам, но в итоге почти всегда оказывался в порту.
Необычное для его лица выражение блаженного счастья не осталось без внимания и Федора Николаевича. Он даже разглядел взаимосвязь между резкой потерей интереса к учебе своего помощника и его регулярным общением с бывшей надеждой Белого Ордена.
Однажды на лекции о лекарственных травах Мина заметила на парте записку, нацарапанную мелким зубастым почерком: «Жду Вас в своём кабинете после занятий. С уважением, Федор Николаевич».
Остаток занятий и всю дорогу к кабинету Молчуна она судорожно перебирала в голове возможные вопросы и придумывала ответы. Гном производил устрашающее впечатление кряжистым телосложением и вечно сведенными густыми бровями, но Иван Иванович уверял её, что за этим суровым обликом скрывается щедрая и великодушная личность, поэтому в итоге она остановилась на выборочной исповеди.
Предположим, Дима заручился ее помощью в подготовке к экзаменам. Версия более чем убедительная — Федор Николаевич едва ли забыл, что она была с большим запасом лучшей студенткой на курсе. К тому же, в прошлом году она уже успела освоить всю учебную программу и это тоже играло ей на руку.
Все бы ничего, но Молчун может прочесть ее как открытую книгу. Вряд ли он будет бездумно потворствовать ей, как добрейший Иван Иванович. В этом случае ее не спасет и самое продуманное алиби. Придется надеяться на собственное обаяние. Если Иван Иванович прав и гном не столь суров, каким кажется, то, быть может, ограничится предупреждением. А если повезет, то подскажет, как привести Диму в чувство.
Стоя на пороге кабинета главы Ордена Равновесия, девушка решила отказаться от мести. По крайней мере, на время. Когда-нибудь она займется этим сама, а сейчас куда важнее здоровье пострадавшего по ее вине сокурсника. Эта мысль принесла ей облегчение.
Коротко постучав, Мина вошла в пропахший какими-то травами кабинет, где среди колб, горелок и книг со свитками не сразу отыскался его хозяин. Молчуна выдал громогласный чих, от которого часть бумаг улетела на пол.
Мина помогла профессору вернуть их на место.
— Вызывали, Федор Николаевич? — начала она неуверенно.
— Да не то что бы вызвал... Просто пригласил побеседовать немного, — отозвался гном, гундя в нос.
Простуженный, он утратил свою обычную солидность.
— Присаживайтесь, Мина, и не обращайте внимание на мой насморк, это не заразно. Одна мензурка душистого отвара, бокал хорошего вина, крепкий сон и завтра снова буду бодр и свеж. Кстати, о вине. Надеюсь, оно поможет нам найти общий язык. Вы, простите меня за бестактность, неважно выглядите в последнее время. Учеба отнимает у Вас слишком много сил? — Он смерил слезящимися глазами помятую серую форму и спутавшуюся шевелюру девушки, громогласно высморкался в сиреневый платок и смущенно пробормотал: — Тысяча извинений.
— О нет, Федор Николаевич, с учебой все в порядке! Если вы насчет оценок, то не переживайте, скоро все вернется в норму. Хотите, я помогу с насморком?
— Ерунда, я справлюсь. Но спасибо, что предложили. Ваши оценки и так в норме, если бы речь шла о любом другом студенте. Но я хорошо помню Вас студенткой Белого Ордена. — Он немного помолчал, прислушиваясь к своим ощущениям, не вырвется ли очередной чих и, не дождавшись, продолжил: — Вам плохо в нашем Ордене? АЧХИ!!! Тысяча извинений…
— Нет, ну что Вы…
— Не стоит отрицать очевидное, — прервал он ее мягко. — Еще год назад Вы как солнце сияли! Огромным удовольствием было наблюдать за Вашими успехами. Признаться, я очень завидовал Ивану Ивановичу. Больше того Вам скажу, когда узнал, что после отчисления Вас восстановят в нашем Ордене, то страшно обрадовался. Знаю, что это низко, и все же не мог обуздать сердце. Но вот Вы с нами и я вижу, что Вы померкли вместе с цветом одежды. Отметки,конечно, высоки, но не блестящи, но дело не в них. Ваш взор больше не горит. В них словно тревога какая-то... АЧХИ!!! Тысяча извинений. — Он шумно выдохнул. — Скажите, Вас гложет какая-то проблема? Я обратил внимание на то, что Вы много времени проводите с моим помощником, Дмитрием, и, похоже, это немного вскружило ему голову.
«Ну вот и подошли к главному...» Мина внезапно передумала облегчать душу. Федор Николаевич, так или иначе, был причастен к ее отчислению. Вот и Орден возглавил наверняка в награду за лояльность Врагу. Она приготовилась к бесплодной попытке защитить свой разум от проникновения — какой бы талантливой студенткой она ни была, силы их были несоизмеримы, но Молчун вместо ментальной атаки внезапно спросил:
— Могу ли я что-то сделать для Вас?
— Не знаю, — растерялась она, — разве что... Знаю, это запрещено, но не могли бы Вы позволить мне навестить профессора Ивана Ивановича? Я очень скучаю.
На бородатом лице мага отразились признаки борьбы добра и субординации.
Темников запретил Мине общаться со старыми знакомыми вне учебных классов и потрудился подготовить для нее специальное расписание, чтобы исключить контакты со Светловским,поэтому своей просьбой она ставила под удар и себя, и обоих профессоров. И все же Федор Николаевич сдался. То ли простуда его размягчила, то ли чувство вины за нейтралитет на голосовании в пользу ее отчисления...
— Вы ведь понимаете, что рискуете не только местом в Академии? Я не смогу защитить Вас. В этот раз, если попадетесь, голосования не будет. Вылетите с премерзкими рекомендациями. Впрочем, Иван Иванович наверняка готов рискнуть ради Вас... С другой стороны, Вальдемара с нами нет и число магов, способных распознать невидимку, сократилось до одного. Заклинание помните?
Мина кивнула.
— Вот и славно. Да, если все-таки увидите директора, тут же снимайте заклятье и следуйте на склад драить ящики из-под овощей — я Вас наказал. А если все обойдется, передайте Ивану Ивановичу мою благодарность за сушеный гаспирис.
Мина уже начала было читать «поступь ветра», когда на ее плечо легла тяжелая рука.
— А с Дмитрием Валентиновичем Вы все-таки поаккуратнее. Вы ведь не использовали дурманящие напитки? Вам это, конечно же, ни к чему, и все же. Берегите его. Парень он неплохой, хоть и не чета Вам, уж простите за прямоту.
Ей снова захотелось довериться гному и попросить его о помощи, но вместо этого она облегченно вздохнула и положила ладошку на плечо профессору, который ростом доходил ей до пояса:
— Не переживайте, Федор Николаевич, думаю, с Димой скоро все будет хорошо, он просто немного перезанимался. У него ведь не было каникул.
— И то правда. Нагрузил я его основательно, — досадливо отозвался тот, — парень пахал, как раб в каменоломне, а я ему жалкие гроши и бутылку вина. Да и то, пьяный был. Надо будет пригласить его на ужин в выходной.
— Он будет счастлив, — неуверенно произнесла Мина, прикидывая, как скоро можно будет без опасений показать Диму профессору.
— Вы ведь присоединитесь к нам? Я настаиваю! — выразил надежду Молчун.
— Почту за честь! — заверила его Мина.
— Превосходно, я знаю много чудесных местечек и на побережье, и под Горой. Организую все в лучшем виде! — От радости он перестал чихать и сморкаться.
— Нисколько не сомневаюсь. Федор Николаевич, Вы не засиживайтесь допоздна все же, иначе сляжете, а я рассчитываю услышать Вашу лекцию завтра, — обворожительно улыбнулась она.
— Будьте осторожны, дорогая, — просиял глава Ордена Баланса, — я, конечно, не белый маг, но у меня тоже есть душа. Я буду сильно за Вас переживать, не попадитесь директору, умоляю.
— Обещаю, — Мина, театрально приложив два пальца ко лбу: знак приветствия и одновременно клятвы.
Гном нервно усмехнулся в бороду. Правда, тут же закашлялся и, уткнув лицо в платок, жестом дал понять, что больше Мину не задерживает.
*****
ПРОДОЛЖЕНИЕ:
Дорогой читатель!
Ты можешь прочитать книгу полностью и даже поделиться ею с друзьями:) по ссылке: https://www.litres.ru/book/sergey-markov-30994578/koridor-65822062/
Буду рад вашей поддержке и вашим откликам на моё творчество - подписке на этот канал, комментариям, лайкам, оценкам и отзывам на ЛитРес - всё это очень важно для меня и вдохновляет продолжать писать.