//Я взглянул окрест меня, душа моя страданиями человечества уязвлена стала (Радищев)//
//О, сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель. (АСП и Т.Г.Цявловская)//
Чудеса случаются, даже понескольку сразу. Скажу о некоторых. Во-первых, это чудесный Юрий Нагибин, который умел увидеть чудо, восхититься чудом и спешил рассказать о нем. В 1979 г. он ездил с литературными лекциями по американским университетам и в доме профессора-слависта увидел в толстой газетной подшивке фотопортрет, который показался ему знакомым. Он ещё не угадал, кто на фото, но, по его словам, «что-то нежное случилось с его сердцем», и пошли чудеса. Как просто и понятно сказал Нагибин про нежность, которая возникла в его сердце. Ведь на фото был писатель Андрей Платонов. С этим именем остался в истории литературы загадочный, таинственный человек Андрей Климентов. В 1951 г. Нагибин прощался с ним на Армянском участке Ваганьковского кладбища. И казалось, что всё кончилось. А на самом деле всё только начиналось – признание, слава, бессмертие. Платонова издают, переводят, о нём пишут и проводят научные конференции.
Нагибин говорит об одном из его произведений – «Ювенильное море». Эта повесть – чудо, да. Она о людях, которые были когда-то, в 30-х годах, самоотверженные, одухотворенные. Хотя такой человек, осененный идеей, мог появиться в любое время – я знаю это. «Я знал одной лишь думы власть, Одну – но пламенную страсть: Она, как червь, во мне жила, Изгрызла душу и сожгла». Герой Повести Николай Вермо – двойник Платонова. Все силы природы, все стихии он хочет превратить в источник двигательной энергии для пользы строящегося общества. Технарь? Нет! Художник, мыслитель, поэт! Идеалист? Наверное, да. Он предугадал направление технической мысли на много лет вперед. И он не только мечтал – он творил. Вот какой документ был выдан ему Воронежским губернским земельным управлением в 1931 г:
«Дано предъявителю сего, Платонову Андрею Платоновичу, в том, что он состоял на службе в Воронежском Губземуправлении в должности Губернского мелиоратора (с 10 мая 1923 г. по 15 мая 1926 г.) и Зав. Работами по электрификации с.х. (с 12 сентября 1923 г. по 15 мая 1926 г.).
В это время под его непосредственным адм.-техн. руководством исполнены в Воронежской губернии следующие работы:
построено 763 пруда, из них 22% с каменными и деревянными водоспусками, 315 шахтных колодцев (бетонных, каменных и деревянных), 16 трубчатых колодцев, осушено 7600 десятин».
А стиль, язык Платонова – это нечто особенное. У него одна фраза может быть целой новеллой, с завязкой, кульминацией и развязкой. Например, Платонов говорит о женщине, которая нравится герою Повести. Он чувствует её излучающую силу. И как он её описывает! Он тут же думает о возможности использования света, излучаемого человеком, в народнохозяйственных целях. «Он вспоминает про электромагнитную теорию света Максвелла, по которой сияние солнца, луны и звёзд, даже ночной сумрак, есть действие переменного электромагнитного поля, где длина волны очень короткая, а частота колебаний в секунду велика настолько, что чувство человека скучает от этого воображения». Нет, он не сумасшедший - у него просто так мозги устроены. Он – другой…
И ещё, я совсем не удивлена, что пьеса «Волшебное существо» написана в соавторстве с замечательным, моим любимым Р.Фраерманом, которого Нагибин называет чудесным писателем, создателем тонкой и нежной «Дикой собаки Динго». «Но если говорить о словесных одеждах пьесы, то остается один Платонов, другой автор почти не ощутим. В царской водке едкой платоновской речи растворилось золото фраермановского слова. А ведь слово не есть что-то внешнее к содержанию, оно само содержание, и потому пьеса принадлежит образному и философскому миру Платонова». (Ю. Нагибин)
Да, каждый человек – другой, не похожий на другого. Платонов – это человек не от мира сего. Я считаю его пришельцем, как и Лермонтова