17 октября 1941 г. было составлено заключение НКВД СССР о необходимости расстрела по указанию «директивных органов Союза ССР» 25 заключенных. Оно подписано начальником следственной части по особо важным делам НКВД СССР Л.Влодзимирским, утверждено заместителем наркома внутренних дел СССР Б.Кобуловым и согласовано с Прокурором СССР В.Бочковым.
Никакого, во всяком случае – письменного, указания «директивных органов» по поводу расстрела, вероятно, не было.
Следствие в 1953 году установило, что:
«В конце февраля и начале марта 1942 г. бывш[ий] начальник следственной части НКВД СССР Влодзимирский в целях сокрытия незаконных расстрелов сфальсифицировал 25 так называемых «заключений», в которых указал, что расстрелы арестованных произведены по «специальным указаниям директивных органов Союза ССР». Эти заключения были утверждены Кобуловым задним числом «17 октября 1941 г.»».
29.VII.1953 года Влодзимирский дал показания, что:
«Составленные заключения, в которых было написано, что этих лиц полагал бы целесообразным расстрелять, подписал я. Даты, когда я подписывал заключения, я не указал потому, что форма, данная Кобуловым, даты не содержала. Кобулов утверждал лично эти заключения, но ставил ли он сам дату, я не помню. Во всяком случае, если на заключениях ставились даты — октябрь 1941 г., то это делалось задним числом.
Помимо Кобулова обстоятельства составления заключений о расстреле должны быть известны прокурору, начальнику первого спецотдела Герцовскому и Меркулову».
Тот же Влодзимирский 12 августа 1953 года показал:
«Я был введен в заблуждение Кобуловым и Меркуловым, когда подписывал заключения, в которых была сделана ссылка на специальное указание директивных органов. Теперь я вижу, что такого специального указания относительно этой группы арестованных не было, а имелось только письмо Берия. Я не имел в то время оснований не доверять Кобулову и Меркулову, которые являлись заместителями наркома внутренних дел».
На основании этого заключения 18 октября 1941 г. Берия подписал распоряжение о расстреле указанных лиц".
«Предписание наркома внутренних дел СССР № 2756/Б сотруднику особых поручений спецгруппы НКВД СССР о расстреле 25 заключенных в г. Куйбышеве.
18 октября 1941 г.
С получением сего Вам предлагается выехать в г. Куйбышев и привести в исполнение приговор – высшую меру наказания (расстрелять) в отношении следующих заключенных…»
И далее приводятся фамилии 25 человек, среди которых были:
Вайнштейн Самуил Герцович (1895-1941), заместитель наркома рыбной промышленности СССР.
Белахов Илья Львович (1898-1941), директор Института косметики и гигиены Главпарфюмера.
Слезберг Анна (Хая) Яковлевна (1893-1941), начальник «Главпищеароматмасло» Наркомпищепрома СССР.
Как они оказались в расстрельном строю? Давайте разбираться.
3 октября 1953 г., когда после смерти Сталина на всех партийных функционеров и руководство правоохранительной системы страны снизошло прозрение, Генеральный прокурор СССР Руденко направил Маленкову протокол допроса обвиняемого Меркулова Всеволода Николаевича.
Примечание:
С назначением Берия главой ГУГБ в 1938 году Меркулов назначается на должность его заместителя.
С 29 сентября по 17 декабря 1938 года — заместитель начальника ГУГБ НКВД СССР.
С 26 октября по 17 декабря 1938 года — начальник III-го отдела ГУГБ НКВД СССР.
С 17 декабря 1938 по 3 февраля 1941 года — первый заместитель наркома НКВД — начальник Главного управления государственной безопасности (ГУГБ).
С 3 февраля по 20 июля 1941 года - народный комиссар государственной безопасности СССР.
С 31 июля 1941 по 16 апреля 1943 года — первый заместитель наркома внутренних дел.
С 17 ноября 1942 по 14 апреля 1943 года — начальник 1-го отдела НКВД СССР.
С 14 апреля 1943 по 7 мая 1946 года — народный комиссар (с марта 1946 года — министр) государственной безопасности СССР.
В части касающейся Белахова Меркулов показал, что:
«…еще до войны, по его делу велось следствие. Белахов в числе других лиц проходил по разработке, которая, кажется, носила название «Змеиное гнездо» или «Змеиный клубок». Разработкой, а затем и следствием по этому делу руководил Кобулов, который получал по этому делу указания непосредственно от Берия».
О том, как велось следствие в отношении Белахова известно из его жалобы, написанной им на имя наркома государственной безопасности Меркулова, которую Белахов закончил фразой:
«Я не виновен, и я умоляю вас спасти меня. Я умоляю вас обратить внимание на незаконность и преступность некоторых лиц, которые вели следствие... В процессе следствия меня избивали, пытали, принуждая подписывать несуществующие факты. Я не могу вам передать всю тяжесть перенесенных мною мук и страданий».
В момент следствия жалоба Белахова была проигнорирована, но приобщена к его уголовному делу. Фрагменты жалобы следователь зачитывал в ходе допросов Меркулову и Кобулову.
Белахов Илья Львович, врач-дерматолог, был арестован в июне по ордеру, подписанному Меркуловым на основании постановления на арест, утвержденное Кобуловым.
Сроки следствия по делу Белахова неоднократно продлялись 20.XII.1939 г., 28.II.1940 г., 29.IV.1940 г., 29.V.1940 г., 9.IX.1940 г., 12.Х.1940 г., 20.XII.1940 г.
Дело Белахова было вынесено на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР, по указанию Берия отозвано.
Из протокола допроса Кобулова понятно, что:
«…со дня составления Белаховым собственноручных показаний о его жестоком избиении во время допросов и вымогательства со стороны Берия и вас клеветнических показаний в отношении члена семьи одного из руководителей партии и правительства, и до 17.Х.1941 г., т. е. в течение шести с лишним месяцев, никаких следственных действий по делу не производилось и, несмотря на систематические голодовки, которые объявлял Белахов, он ни разу не допрашивался до дня его незаконного расстрела…».
Кобулов подтвердил, что:
«…на основании предписания Берия от 18.Х. 1941 г. Белахов в числе 25 других арестованных был действительно расстрелян без суда».
Фрагмент жалобы Белахова от 4 апреля 1941 года:
«С первого же дня ареста меня нещадно избивали по 3-4 раза в день и даже в выходные дни. … (подробное описание пыток я, во избежание ограничений, вынужден пропустить. С ними Вы можете ознакомиться в протоколах допросов Меркулова и Кобулова, опубликованных мной отдельным текстом)… Потом перевязывали в амбулатории, бросали в карцер и на следующий день снова избивали.
Дело дошло до того, что я мочился кровью, перешибли позвоночник, и я стал терять зрение, и появились галлюцинации...».
Следующий фрагмент допроса Меркулова поясняет, по какой причине директор Института косметики и гигиены (ныне Институт косметологии и пластической хирургии), дерматовенеролог оказался в нквдешных застенках.
Следователь: … Скажите, для чего применялись меры физического насилия к Белахову?
Меркулов: Для этого мне нужно ознакомиться со следственным и агентурным делом Белахова и других, проходивших по одной разработке, чтобы уяснить, чего добивались следователи от Белахова. Помню, что все дело Белахова было связано с именем П. С. Жемчужиной. Нет сомнений в том, что указание о ведении следствия по делу Белахова и других были даны Берия, но я не могу сейчас вспомнить какие-либо конкретные разговоры с Берия и Кобуловым в этой плоскости.
Следователь: Вам оглашаются показания Белахова от 4.IV. 1941 г., из которых устанавливается вымогательство клеветнических показаний на Жемчужину:
«Мне говорили, чтобы я только написал маленькое заявление на имя наркома, что я в этом признаю себя виновным, а факты мне сами подскажут. На такую подлость я идти не мог.
Тогда меня отвезли в Сухановскую тюрьму и избили до полусмерти. В бессознательном состоянии на носилках отправили в камеру...
24.VIII и 29.VIII были две очные ставки, касающиеся... Жемчужиной. На очных ставках я заявил, что это клевета. Я хотел изобличить этих клеветников, но мне не дали возможности, хотя я имел и мог сообщить очень ценные сведения для следствия, безусловно, правдивые.
После очных ставок, спустя несколько дней, мне от имени руководства гр[аждане] Райхман, Подольский и Визель сказали: «Гражданин] Белахов, успокойтесь. Вас никто не винит, в отношении вас следствие допустило ошибку. Вас напрасно били. Расскажите откровенно, что вы знаете о доме Каннель и о Жемчужиной».
««Избивая, от меня требовали, чтобы я сознался в том, что я сожительствовал с гр[ажданкой] Жемчужиной и что я шпион. Я не мог оклеветать женщину, ибо это ложь, и кроме того, я импотент от рождения. Шпионской деятельностью я никогда не занимался. Мне говорили, чтобы я только написал маленькое заявление на имя наркома, что я себя в этом признаю виновным, а факты мне они сами подскажут. На такую подлость я идти не мог. Тогда меня отвезли в Сухановскую тюрьму и избили до полусмерти. В бессознательном состоянии на носилках отправили в камеру».
Вот фрагмент допроса Кобулова.
Кобулов. Да, я нанес Белахову несколько ударов по указанию Берия в его кабинете, после того как Белахов стал категорически отрицать свою причастность к антисоветской работе. Этот свой поступок я, безусловно, осуждаю и принял участие в избиении Белахова по требованию Берия.
Следователь: Вы снова лжете. Вы стали избивать Белахова после того, как он отказался давать показания против члена семьи одного из руководителей партии и правительства.
Кобулов: Я не помню этого точно, возможно, это было и так.
Фрагмент жалобы Белахова иллюстрирует обстоятельства, при которых тот признался в инкриминируемых ему преступлениях.
«28.Х — гражданин] Подольский составил протокол. Протокол является гнусной клеветой (в первой трети своей). Это — нелепая омерзительная фантазия, клевета, составленная им. На мой протест он мне сказал: не будьте глупцом, надо же что-нибудь дать, не напрасно же вас здесь держали. Когда я не хотел подписать, я был так избит, что совершенно потерял всякое присутствие духа, причем опять последовала угроза пытать и снова отвезли в Сухановскую тюрьму.
Совершенно истерзанный, истощенный, я подписал этот протокол, но заявил, что я откажусь при первом удобном случае.
На следующий день меня вызвал заместитель] наркома гражданин] Меркулов. Он беседовал со мной два дня подряд. Я ему рассказал все чистосердечно. Рассказал ему обо всех избиениях и рассказал, что я никогда не был ни в каких организациях, и рассказал, почему подписаны были и заявление, и протокол, составленные гражданином] Подольским».
Ход следствия курировал непосредственно Берия, что следует из показаний Меркулова:
«…Берия добивался получения компрометирующих показаний на П. С. Жемчужину и в связи с этим неизбежно давал необходимые указания Кобулову, а может быть, и следователям. Иначе это дело не велось бы с такими нарушениями закона»
Белахова, судя по показаниям Кобулова и Меркулова, допрашивали и избивали не только в Сухановской тюрьме, но и в кабинете Берии и в его присутствии.
На это указал следователь Визель, показания которого процитированы в протоколе допроса Меркулова:
«По этому же групповому делу был арестован один гражданин, работник парфюмерной промышленности по фамилии Белахов. На допросе у Берия от арестованного требовали компрометирующих показаний на члена семьи одного из руководителей партии и правительства.
Арестованный отказывался давать такие показания, указывая, что от него требуют лживых показаний.
Тогда Берия в присутствии меня, Кобулова и Зубова приказал арестованному лечь на пол, спустив брюки, и кивнул головой Кобулову. (Подробное описание пыток я, во избежание ограничений, вынужден пропустить. С ним Вы можете ознакомиться в протоколах допросов Меркулова и Кобулова, присутствующих в открытом доступе.)».
В конце допроса Кобулов заявил следователю, что
«… дело Белахова расследовалось с грубыми нарушениями законов. Независимо от того, кто допускал эти нарушения и в какой мере, я как бывший начальник следственной части НКВД СССР, признаю свою долю ответственности за эти нарушения и свое вынужденное участие в деле Белахова осуждаю. Я также считаю необходимым заявить, что Белахов необоснованно был расстрелян на основании письма Берия от 18.Х.1941 г., тем более что он находился вне Москвы, т. е. района угрозы вторжения противника. Все это, как я уже ранее показал, также относится к делу Кедрова М. и Слезберг».
О Кедрове я уже писал. Статья о нем называется "Как Берия расстрелял отца-основателя особых отделов. | михаил прягаев | Дзен". Он был расстрелян даже при наличии оправдательного приговора, вынесенного в отношении него Военной коллегией Верховного суда СССР. Это был большевик с дореволюционным стажем, создатель особых отделов в Красной Армии, жесткий и беспощадный к врагам рейха государства нового типа. У него был компромат на Берию. Какой? Читайте здесь.
Из протокола допроса Б. 3. Кобулова от 11 августа 1953 г.
«Во время моей работы в Москве мне также стал известен ряд фактов, свидетельствующих об авантюристической деятельности Берия. Особое внимание из числа этих фактов заслуживает дело на группу арестованных, в числе которых были Слезберг, Белахов и др., по которому Берия, ссылаясь на якобы имевшееся у него указание, путем применения физических мер воздействия, в том числе и с моим вынужденным по его требованию участием, добивался показаний, компрометирующих П. С. Жемчужину.
Несмотря на заключение комиссии А. А. Жданова о том, что следствие по этим делам велось правильно, я должен заявить, что это лишь формальная сторона дела. По существу, Берия всячески старался — и призывал к этому подчиненных ему работников — добиться от арестованных показании, компрометирующих Жемчужину. Такие показания были получены порочными, недопустимыми методами. Ясно, что компрометацией П. С. Жемчужиной Берия преследовал цель скомпрометировать одного из руководителей партии и правительства.
Только для того, чтобы замести следы своей авантюристической работы по этому делу, 18 октября 1941 г. Берия, воспользовавшись сложившейся военно-политической обстановкой в стране, распорядился указанных арестованных расстрелять без суда».
Слезберг Анну Яковлевну начальника треста «Главпищеароматмасло» Наркомата пищевой промышленности СССР арестовали с той же целью - получить компромат на Жемчужину.
Следователь Визель показал.
«Вскоре была арестована по прямому указанию Берия без каких-либо материалов к аресту и без оформления ордера на арест и санкции прокурора гражданка Слезберг. Сразу после ареста ее вызвал к себе Берия и, угрожая ей расправой, требовал показаний об антисоветской деятельности. Во время допроса Берия напомнил Слезберг случай, когда она выступала против него по вопросу о распространении эфироносных культур в Грузии. Это придавало допросу оттенок личной мести Слезберг со стороны Берия».
Следователь МВД СССР Зубов.
«По-моему, на Слезберг, кроме указания, что она шпионка, никаких конкретных материалов не имелось. Тем не менее указание исходило допрашивать ее как шпионку и добиться от нее признательных показаний. Мне было дано указание также побить Слезберг, и она два раза была побита мною, но не помню, какие она дала после этого показания. Знаю только, что она от них отказалась. Мне было известно, что по делу этой группы арестованных брались показания на Жемчужину. Должен отметить одно обстоятельство: когда я допрашивал Слезберг, она давала показания, что между нею и Берия существовали какие-то принципиальные разногласия по поводу эфиромасличных культур в Грузии».
Упоминается Слезберг и в книге Марии Белкиной «Скрещение судеб».
К воспоминаниям всегда следует относиться с осторожностью. Сохранить их объективность удается не всем авторам. Фрагмент книги Марии Белкиной в части, касающейся Слезберг не диссонирует с документальным материалом, чем подчеркивает свою достоверность - с одной стороны, и дополняет рассказ о судьбе Слезберг деталями, которые, по понятным причинам, не могут присутствовать в официальных документах - с другой.
В той же камере была и Анна Слезберг. Мать Жемчужиной удочерила ее, и они росли вместе с Полиной, вместе работали на чулочной фабрике в Запорожье. Анна Слезберг, или как звали ее в семье Молотова Анька Слезберг была отчаянной фабричной девчонкой, грубоватой, резкой, ничего не боявшейся, была зачинщицей забастовок, работала вместе с Полиной в большевистском подполье, прошла гражданскую войну на фронтах. Потом училась с Полиной на рабфаке. При ней Полина вышла замуж за Молотова, и Анна Слезберг не только постоянно бывала у них в доме, но и подолгу жила.
И тут в тюрьме Анна рассказывала Дине, что ее избивали до потери сознания и еще издевались: «Это тебе, — говорили, — не гражданская война! Это там ты могла смелой быть, а тут ты под нашу дудку плясать будешь!»
— И заплясала, — говорила она с горечью, — невесть что наклепала и на себя и на Полину!..
Она рассказывала, что раз привели ее к самому Берия, это уже когда обработали, когда она уже со всем согласилась. А в кабинете у Берия Молотов… «Вот, Вячеслав Михайлович, — говорит Берия, — родственница вашей жены утверждает, что Полина Семеновна связана с иностранными разведками, что она завербовала свою названую сестру и передавала ей секретные сведения». — «Да как ты смеешь лгать на Полину?!» Молотов аж побагровел весь. «Ты что, спятила?!»
А Слезберг вспомнила вдруг свою былую фабричную лихость, и как в гражданскую под пули шла, и ринулась в атаку! Понимала, не простит ей этого Берия, к стенке поставит! «Да спятишь тут, — говорит, — когда тебя смертным боем бьют! Били меня, издевались! Принудили лгать!..» А Вячеслав Михайлович только и нашелся что сказать: «Так ты значит за свою шкуру дрожала, стерва?!» Слезберг думала, что она к Председателю Совета Народных Комиссаров СССР обращается, к правительству! Надеялась, дойдет до него! Надеялась, скажет он: «То есть как это били? Лаврентий Павлович, что она говорит? Разве у вас бьют?!» А он «за свою шкуру дрожала»! — жаловалась Анна Слезберг Дине. «Если бы с него стали так сдирать шкуру, он бы и не такое наговорил!..».
Близость к Жемчужиной привела в один строй с Белаховым и Слезберг и Вайнштейна Самуила Герцовича, заместитель наркома рыбной промышленности СССР. Этим наркоматом в течении 1939 года руководила жена Вячеслава Молотова.
О том, как с личной подачи Сталина в 1930 году уничтожили до того динамично развивавшуюся рыбную промышленность, скоро можно будет прочитать в статье «Их всех надо расстрелять. Жму руку. И. Сталин».
Не забудьте подписаться на канал.
Видимо, война отсрочила арест самой Жемчужиной. Перед реальной угрозой игры в шпионов и внутрипартийные разборки отошли на второй план.
Полина Жемчужина была арестована 29 января 1949 года. Главным движителем этого наезда на Молотова был Абакумов, что, на мой взгляд, говорит о том, что и перед войной и в 1949 году заказчиком наезда был Сталин.
Это подтверждается и заявлением Берии:
«Хочу дополнить, что арест Белахова, Канель и др[угих] был произведен в связи с Жемчужиной по указанию инстанции».
В письме Берия в адрес Маленкова 1 июля 1953 г. есть фрагмент адресованный Молотову, в котором он указывает на Сталина, как на инициатора наезда.
«Вячеслав Михайлович!... После приезда в Москву, если не считать дел, если помните Мальцева, работавшего в архиве, и Слезберг, которые велись по прямому указанию т-ща Сталина, что может, очевидно, подтвердить т-щ Анастас Иванович и кое-кто и другие, я не знаю ни одного случая, чтобы меня можно было упрекнуть в отношении Вас».
Через два месяца после ареста Полины Жемчужиной её муж Вячеслав Молотов был освобождён от должности министра иностранных дел и потерял большую часть своего влияния.
29 декабря 1949 года Особым совещанием при МГБ СССР Жемчужина приговорена к 5 годам ссылки в Кустанайскую область.
В октябре 1952 года на пленуме ЦК Молотов и Микоян были подвергнуты жесточайшей критике Сталиным, что означало для них начало конца.
В январе 1953 года Жемчужину арестовали прямо в ссылке и этапировали в Москву.
Шла подготовка к открытому процессу, которую прервала кончина вождя.
Буквально на следующий день после похорон Сталина, 10 марта, вернувшийся к руководству правоохранительными органами страны Берия освободил Жемчужину.
Жемчужина была реабилитирована, как и остальные, проходившие по её делу, и восстановлена в партии с зачислением срока ссылки в партийный стаж.
Этим действием Берия хотел заручиться поддержкой Молотова в борьбе за власть. Благодаря этой междоусобице мы знаем, как фабриковалось дело на Жемчужину в 1949 году.
ЗАПИСКА Л. П. БЕРИИ В ПРЕЗИДИУМ ЦК КПСС О РЕЗУЛЬТАТАХ ИЗУЧЕНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ АРЕСТА И ОСУЖДЕНИЯ П. С.ЖЕМЧУЖИНОЙ
12 мая 1953 г.
В Президиум ЦК КПСС
Тт. Маленкову Г.М. Хрущеву Н.С.* [* Фамилии вписаны в текст рукой Л. П. Берии. — Сост.]
В ходе ознакомления с следственными делами, находившимися в производстве б[ыв]. Министерства государственной безопасности СССР, выявилось, что материалы по обвинению т. Жемчужиной Полины Семеновны вызывают серьезное сомнение.
В связи с этим Министерство внутренних дел СССР провело тщательную проверку следственных данных, относящихся к аресту т. Жемчужиной.
В результате проверки установлено следующее.
Дело на т. Жемчужину возникло в 1949 году, в связи с арестом руководителей Еврейского антифашистского комитета.
Некоторые из арестованных по делу Еврейского антифашистского комитета — Фефер И. С., Зускин В. Л. и Лозовский С. А. принуждены были следователями оклеветать народного артиста СССР Михоэлса, назвав его руководителем еврейского националистического подполья в Советском Союзе, высказав при этом предположение о связи Михоэлса с т. Жемчужиной.
Никто из названных арестованных в своих показаниях не приводил конкретных фактов, которые в какой-либо мере подтвердили бы вражескую работу т. Жемчужиной. Тем не менее 26 января 1949 года МГБ СССР т. Жемчужина была арестована по обвинению в том, что она «находилась в преступной связи с еврейскими националистами и вместе с ними проводила вражескую работу против партии и Советского правительства».
Ныне арестованные б[ыв]. заместители Следственной части по особо важным делам МГБ СССР Лихачев и Комаров по указанию Абакумова пытались принудить т. Жемчужину к «признанию» и стали фальсифицировать следственные материалы, с целью «изобличить» т. Жемчужину в не совершенных ею преступлениях.
Не добившись «признания» от т. Жемчужиной и для того, чтобы любыми путями подтвердить провокационную версию о ее вражеской работе, МГБ СССР в 1949 году без каких-либо оснований арестовало ряд родственников, сослуживцев и знакомых т. Жемчужиной:
Лешнявскую Р. С. - домашнюю хозяйку, сестру т. Жемчужиной;
Карповского А. С. - пенсионера, брата т. Жемчужиной;
Штейнберга И. И. - директора завода № 339 Министерства авиационной промышленности СССР, племянника т. Жемчужиной;
Голованевского С. М. - помощника по кадрам начальника Главного управления лесотарной промышленности Министерства рыбной промышленности СССР, племянника т. Жемчужиной;
Иванова В. Н. - главного инженера Главного управления текстильно-галантерейной промышленности Министерства легкой промышленности СССР;
Мельник-Соколинскую С. И. - начальника отдела кадров Министерства легкой промышленности СССР;
Карповского М. Я. - начальника отдела поставок Министерства рыбной промышленности СССР;
Левандо Е. М. - старшего инспектора Министерства пищевой промышленности СССР;
Вельбовскую А.Т. - секретаря т. Жемчужиной.
Как установлено проверкой, все эти лица на следствии подвергались всевозможным издевательствам, вплоть до избиений, с целью вымогательства от них показаний, компрометирующих т. Жемчужину.
Арестованные Лешнявская и Карповский, не выдержав примененного к ним режима, умерли в тюрьме; Иванов разбит параличом и лишился речи; Штейнберг и Мельник-Соколинская оклеветали себя и дали вынужденные показания на т. Жемчужину о том, что она якобы проводила вместе с ними националистическую деятельность.
О том, как фабриковались следствием эти показания, Штейнберг И. И. заявил:
«Мне было сказано, что я должен признаться во враждебной и националистической деятельности, которую я якобы проводил вместе с Жемчужиной…
… Меня допрашивал министр государственной безопасности Абакумов, который потребовал, чтобы я признался. Я отрицал. Тогда министр приказал следователю бить меня до тех пор, пока я не подпишу такие признания. В течение двух дней после этого мне только показывали „орудия" (резиновую дубинку), но так как я продолжал отрицать, то приступили к систематическим избиениям. Наряду с этим мне давали спать не более 2–3 часов в сутки. Допросов с „дубинкой" было подряд семь. Их я выдержал, но перед восьмым допросом сдался и сказал неправду».
По тому же вопросу Мельник-Соколинская С. И. заявила:
«… Я все же отказывалась подписывать ложь, теряла последние силы, падала на стол, просила отпустить меня, а он (Комаров) кричал, что меня на носилках будут допрашивать, и обрисовал картину страшных ужасов, меня ожидавших. Наконец, Комаров начал угрожать мне арестом моего мужа и дочери Лены, а другую обещал отдать в детский дом. Я начала терять почву. Судила про себя, что меня тоже взяли без вины и стряпают дело, и решила, что самые страшные четыре страницы попрошу переделать, а остальные подпишу, только чтобы не допустить ареста мужа и дочери. Но и тут он (Комаров) обманул меня, переделав только две. И я совершила в тюрьме преступление, подписав уже утром этот протокол».
В декабре 1949 года МГБ СССР «закончило следствие» по делу т. Жемчужиной и, в связи с невозможностью передачи дела в судебные органы из-за отсутствия доказательств, т. Жемчужина была осуждена Особым Совещанием при МГБ СССР к 5 годам высылки в Кустанайскую область Казахской ССР.
Вышеперечисленные арестованные по делу т. Жемчужиной были также осуждены Особым Совещанием при МГБ СССР на разные сроки тюремного заключения и содержались во Владимирской тюрьме со строгой изоляцией, а также в лагере для особо опасных государственных преступников.
Таким образом, т. Жемчужина и упомянутые выше ее родственники и знакомые стали жертвой учиненной над ними МГБ СССР расправы.
Министерством внутренних дел СССР принято решение т. Жемчужину и арестованных Штейнберга И. И., Голованевского С. М., Мельник-Соколинскую С. И., Иванова В. Н., Карповского М. Я., Вельбовскую А. Т. и Левандо Е. М. из-под стражи освободить с прекращением дела и полной реабилитацией.
Также реабилитированы по этому делу умершие в тюрьме Лешнявская Р. С. и Карповский А. С.
МВД СССР считает целесообразным рассмотреть вопрос о назначении персональной пенсии и обеспечении лечением через 4 Управление Министерства здравоохранения СССР разбитого параличом Иванова В. Н.
Л. Берия
АП РФ. Ф. 3. Оп. 32. Д. 17. Л. 131–134. Подлинник. Машинопись.
Было бы неправильно не сказать, что Жемчужная осталась верной сталинисткой, простив Сталину смерть и страдания близких.
Посетившая семью Молотовых в середине 1960-х годов Светлана Аллилуева позже вспоминала:
Полина говорила мне: «Твой отец гений. Он уничтожил в нашей стране пятую колонну, и когда началась война, партия и народ были едины. Теперь больше нет революционного духа, везде оппортунизм». Их дочь и зять молчали, опустив глаза в тарелки. Это было другое поколение, и им было стыдно…
Читайте другие статьи канала, ставьте свой «лайк», подписывайтесь на канал.
С уважением, Михаил.