В четверг на утренней конференции снова присутствовал Марик, пролетело три недели с нашей прошлой встречи. Приветливо кивнув, он занял место в президиуме рядом с АнИсой и с головой погрузился в доклады дежурных врачей и отчеты руководителей вспомогательных служб. На административном обходе в нашем отделении он вел себя доброжелательно, но соблюдал дистанцию. И на совместный обед в кафетерии приглашения не последовало, само собой. Потом старшая медсестра отрапортовала, что высокий гость отобедал в компании Главного врача и двух её заместителей. Я не теряла надежду перехватить его в конце смены, но экстренная госпитализация очень важного пациента поменяла мои планы и задержала на работе до 18:45.
Направляясь в раздевалку, набрала его номер мобильного:
– Привет, Марик! Ты где сейчас?
– Добрый вечер, Ляля! В гостинице уже, собираюсь пойти поужинать.
– Можно к тебе присоединиться?
– Приезжай, конечно. Что тебе заказать?
– Какую‑нибудь рыбу с овощами, сегодня же четверг! Скоро буду! – попыталась я пошутить и нажала отбой.
Через полчаса, держа осанку, соблазнительно покачивая бёдрами, я пробиралась к нему между столиками. Меня ждал стейк лосося с грибами, цветной капустой и брокколи и запотевший бокал белого вина. Изящно наклонившись, я чмокнула его в щёчку и приземлилась рядом на диванчик.
– Спасибо за приглашение! Ты правильно сказал в прошлый раз, старым друзьям надо чаще встречаться!
– Старый тут только я! – самокритично заметил Марик и предложил выпить за встречу.
Я как‑то сразу расслабилась, и застольная беседа потекла легко и непринужденно, вспоминали курьезные случаи из молодости, наши перекусы в студенческой столовой, как ходили на концерт «ДДТ», наши «бесчеловечные эксперименты» с мочой и кровью пациентов токсико‑реанимационного отделения. Всё‑таки, нельзя терять людей, с которыми у тебя в голове тараканы одного вида.
Ужин подходил к концу, и я перешла к своему больному вопросу:
– Марик, я не просто так сюда пришла, у меня проблемы на работе.
– Я в курсе, Ляля, Анечка мне уже всё рассказала после оперативки.
«Анечка», значит!» – повторила я про себя со скрежетом зубов.
– Поможешь? – спросила я вслух.
Марик пристально посмотрел мне в глаза, допил вино, промокнул уголки рта салфеткой и предложил с улыбкой:
– Давай, поднимемся в мой номер и там обсудим!
– Пошли!
Когда мы зашли в лифт, я прижалась к нему всем телом и томно произнесла:
– После второго курса я планировала тебя соблазнить как‑нибудь вечером, во время практики в больнице, а ты взял и перевелся в Москву!
– Хм‑м‑м, у тебя есть шанс, сейчас я никуда не денусь!
Я закрыла глаза, подставила ему приоткрытые губы и вся отдалась поцелую, вспоминая Марика двадцатидвухлетней давности. Целовался он так же классно, как тогда! Жаль, что теперь он стал толще процентов на пятьдесят, курчавые каштановые волосы поредели, а прекрасные ярко‑синие глаза потускнели и заплыли жиром.
В номере я попросила не включать свет, выскользнула из платья, насладилась его восторженным взглядом и прошептала:
– Давай, представим, что нам по 18 лет, мы в темном коридоре больницы, все вокруг спят, а я пытаюсь совратить чужого парня.
– Мне тогда было уже 19, если что, но твоя игра мне нравится!
– Марик, заткнись!
Для надёжности, чтобы он не спугнул моё желание, я запечатала ему рот поцелуем и начала расстегивать пуговицы его рубашки. Поцеловала кадык и шею, переключилась на ключицы, лизнула обнаженные соски, проложила дорожку из влажных поцелуев по средней линии живота до пупка, медленно вставая на колени. Расстегнула ремень и ширинку, стянула вниз брюки и потёрлась лицом через трусы о наливающийся кровью член. Терпеть не могу брать в рот, когда он вялый! Уж если у мужика на меня не стоит, то и сосать не стоит!
– Лялька, не останавливайся! – простонал Марик и погрузил пальцы в копну моих волос.
А я и не собиралась останавливаться, и стянула ему трусы до щиколоток. Марик был обрезан, как хороший еврейский мальчик, и это меня почему‑то ещё больше возбудило. Член уже торчал упругой дугой вверх, как бычий рог, и я с удовольствием проглотила его целиком, а потом стала вылизывать вдоль и поперек, посасывать, щекотать языком. В какой‑то момент Марику это надоело, он крепко обхватил мою голову руками, прижал лицо к чреслам и стал глубоко и грубо долбить меня в рот, а потом громко заскулил, как щенок, дёрнулся всем телом и бурно кончил мне в глотку.
«Везёт мне на животных – подумала я, сглатывая семя, – один рычит, другой скулит, только Славик просто сопит и удовлетворенно вздыхает, когда кончает».
Марик облегчённо отпустил мою голову, благодарно пригладил мне волосы и облокотился спиной о стену, а я продолжала стоять перед ним на коленях, держа его член во рту, ожидая, когда он расслабится и опадёт. Закрыла глаза, гладила руками его попу, бёдра, голени и старалась не замечать, как поплыли его бока и округлился живот.
Снова меня поташнивало и мутило, а я в глубине души надеялась, что близость с ровесником не отнимет у меня много сил, Марик был старше меня всего на десять месяцев. В детстве я была очень одарённым и развитым ребенком, выучилась сама читать и писать в пять лет, поэтому мама, преподаватель русского языка и литературы, отправила меня в школу в возрасте шести лет трёх месяцев. В результате этого все однокурсники были взрослее меня на год‑полтора, а те, кто после медучилища, вообще, на три‑четыре.
Слизнув последнюю капельку семени с головки, встала на ноги, улыбнулась, потянулась и предложила:
– Пойдём, поваляемся!