На кухне у мамы Юли сидела подруга и горько плакала:
- Родственники усопшей, конечно, предлагали нам ее комнату выкупить. Но у нас на тот момент денег не было. Да и дорого очень запросили. И вот они стали эту комнату сдавать. Приезжим. Из бывших республик. Торговцам с ближайшего рынка проще говоря. Сдали вроде бы как троим, а по факту их в той комнате человек 15 живет! И даже несколько детей с ними. В коридоре ящики с фруктами стоят до потолка, пройти невозможно. Дверь входная нараспашку круглые сутки! Призывали их к порядку - делают вид, что по русски ни бельмеса! Что делать, ума не приложу!
И подруга снова залилась слезами.
Мама Юля вздохнула и подняла голову. В дверях стоял Иннокентий и задумчиво смотрел на нее. По его лицу было понятно, что история крайне печальная и действия торговцев он осуждает.
В голове мамы Юли начала оформляться авантюрная мысль:
- А давай мы с Кешей к вам в гости придем! И скажем вашим соседям, что ты свою комнату сдаешь нам! На неопределенно длительный срок! Бесконечно длительный! А мы как будто артисты, снимаемся в сериале. И с нами даже будет полицейский, чтобы защищать и на съемки ежедневно возить!
- Какой еще полицейский? - удивленно икнула заплаканная подруга.
- Да приятель мой, Игорешка! Для солидности и испуга!
- Ну, давай попробуем, - протянула подруга и вытерла красные глаза.
Иннокентий обалдело молчал.
В машину минипига Иннокентия пришлось заманивать тортом. Потому что ехать на полицейском уазике он категорически отказывался. Только торт со взбитыми сливками примирил гордого хряка с тяготами и лишениями актерской жизни.
Прибыв на место на окраине Питера, Кеша осмотрелся по сторонам и бодро порысил в указанном подругой мамы направлении. Квартира действительно оказалась не заперта.
В коридоре штабелями громоздились ящики, из которых упоительно пахло.
Из комнаты у входа выскочил невысокий смуглый человек, увидел живописную группу во главе с Иннокентием, поперхнулся лавашом и закричал:
- Э-э-э-э-э-э! Этто штой такой??? Убирай давай!
Мамина подруга важно подбоченилась и закричала в ответ:
- Это мои жильцы! Сдаю-то я свою комнату! Вот они будут жить - АРТИСТЫ!
- Чавой??? - повысил голос до ультразвука восточный человек.
- Тавой! - громко сказал полицейский Игореша, выходя из-за спины мамы Юли.
Началась перебранка на высоких тонах.
В это время Кеша засунул пятачок в упоительно пахнущий ящик и давясь начал глотать спелые сочные фрукты. Когда еще так повезет!
Из комнаты как тараканы повалили граждане жильцы с женщинами, детьми и большими дорожными сумками. В маленьком коридоре стало тесно и очень шумно.
Кеша не ел. Он жрал. Всасывал сладкую вкуснятину не жуя, не было времени. В любой момент его могли застукать с поличным.
Кричали женщины, плакали дети. Полицейский Игорь грудью прикрывал женщин с минипигом и вещал о законе и правах собственников. Потом он полез в карман. Все испуганно притихли, но он вытащил оттуда всего лишь рацию и что-то важно в нее произнес. На лицах жильцов “вороньей слободки” появилась тоска.
Вдруг повисла тишина, в которой громко и отчетливо раздавалось сопенье и громкое чавканье. Кеша поднял голову. Все молчали и смотрели на него. Заплакал ребенок. Кеша сыто рыгнул. Три ящика он съел и шесть понадкусывал. Ему было хорошо.
Мама засмеялась.
Спал Кеша два дня. Как удав, переваривающий пищу. Сквозь сон он слышал, как приходила мамина подруга и рассказывала, что ящики из коридора забрали, двери заперли и вообще, половина жильцов исчезла в неизвестном направлении. А к ней приходил главный всей этой компании, угощал пловом и халвой и очень просил никому ее комнату не сдавать.
- Вот она, великая сила искусства! - подумал Кеша, перевернулся на другой бок и захрапел.