Первая неделя дома.
Дорога до дома заняла 2,5 часа. Первый 2 часа прошли на ура. Уля смотрела в окно, все было интересно. Она сидела между мной и отцом. Взяла ее за руку, Уля посмотрела на меня, на наши руки. Протянула вторую руку к отцу и так держала за руки с пол часа.
Дома нас ждали, каждый подошел, обнял нового члена семьи, Уля терпеливо выдержала знакомство и потихоньку стала изучать дом. Кушала быстро заглатывая, как будто торопилась, что бы не отобрали. Ночь прошла относительно спокойно, ребёнок устал. В 7 утра проснулась и началась в нашей семье адаптация, ни какого медового месяца)
При любом обращении Уля начинала бежать в другой конец комнаты, валилась на пол, начинала кататься, визжать. Постоянный рев, крик, визг. Кровные дети в первые дни находились в состоянии шока. На улице жара, сидеть дома тяжело, стали выходить во двор. Тут скорей всего в шоке были соседи. Из двора добропорядочной тихой семьи доносились постоянные дикие визги. Попытки успокоить ребёнка только ухудшали ситуацию. Через пару дней мы решили выбраться на детскую площадку. Выбрали время, когда там будет меньше детей. Нам повезло, детей не было - на наше представление в виде валяния на земле зрителей не оказалось. Придя домой, пока Уля спала на дневном сне, я решила изучить, что делают мамы аутят в похожей ситуации. На следующей день, при первом же падении на землю, я отошла на пол метра от Ульки и твердо сказала: "Пока, пока, можешь валяться , мы на площадку!" Уля прекратила визг, взглянула удивленно, утерла рукой слезы , встала, взяла меня за руку и пошла как не в чем не бывало. Урок был пройден. Так мы и пользуемся этим методом - нет участников театра, нет и театра, быть актрисой в одиночку, ей не хочется.
Первая неделя дала четко понять, что ребенок меня ассоциирует с матерью. К отцу на ручки, обнимается, спокойно ложится спать. Если подхожу я, любая просьба это визг, желание ударить меня. Уложить спать стало пыткой. Уля била себя по ножкам, по голове, закрывала рот руками, начинала пинать, сваливалась всем телом на меня, пыталась укусить. Я обнимала ее всем телом, сквозь пинки гладила по спине, и уговаривала успокоиться. Набившись и устав она обмякала прям на мне, утыкалась в плечо лицом и начинала горько рыдать. Со слезами на глазах я гладила Улю и обещала, что не кто и и не когда ее больше обижать не будет. Ровно через неделю Уля резко прекратила свои самоистязания. С первой агрессией мы справились, а заодно записались на прием к неврологу. Стало понятно, легко не будет.